Жена вначале косо посматривала на регулярно появляющийся за ужином стакан, потом принялась скандалить, а позже, когда Матвей в невменяемом состоянии поднял на нее руку, собрала вещи и вернулась к маме. Детей за три года брака Моховы так и не нажили, так что делить при разводе пришлось лишь двухкомнатную квартиру, да добермана по кличке Гоша, в котором оба супруга души не чаяли. Жилплощадь с доплатой разменяли на две однушки, а Гошу забрала после долгой войны бывшая супруга.

Так, в сорок два года Матвей Мохов остался на белом свете один-одинешенек. С горя, от отчаяния, от изнуряющей жалости к самому себе, он ушел в продолжительный запой.

Когда же он очнулся, на вопросе с работой был поставлен жирный крест, кровать оказалась прожженной в трех местах, а баррикада из бутылок на кухне не давала подобраться к заваленной горой грязной заплесневевшей посудой мойке.

Матвей решил взяться за ум. Нет, он не перестал выпивать за ужином. Нет, он не перестал бывать в пивных барах по выходным. Он просто поставил ситуацию под жесткий контроль.

Сегодня он не выдержал. Сорвался. И причина была для него настолько же жутка, как и похороны Витьки Горохова.

Сегодня ближе к концу рабочего дня в раздевалке Матвей Мохов, сорока двух лет, разведен, детей нет, столкнулся нос к носу с привидением. И ладно бы с одним. С целыми двумя.

А потом он узнал то, что перевернуло привычный ему мир с ног на голову.

Он вышел из душевой, завернутый в полотенце и распахнул свой шкафчик, доставая чистое белье. Сзади хлопнула дверь, загалдели вновь прибывшие.

Матвей одел трусы и присел на лавочку, натягивая носки. На втором носке он замер, округлив глаза.

По коридору между шкафчиками шел Гоша Маликов. Живой и здоровый, словно его холодного тела никогда не было в грузовом отделении спецмашины на которой приехал Кравченко. Матвей сам загружал туда окоченевший Гошин труп.

— Здоров! — привычно ухмыльнулось приведение Маликова. — Ты чего вылупился?

Он подошел к своему шкафчику и завозился с ключами.

— Эт-то ты? — невольно заикнувшись, не поверил глазам Матвей.

— А кто же? — хохотнул Гоша.

— Но как…

Мохов сорвался с лавки и как есть, в одном носке, бросился обнимать, тискать, мять живого Гошу Маликова, веря и не веря еще, что тот каким-то чудом, непонятным божьим велением остался, не смотря ни на что живым. Произошла ошибка, какая-то глупая нелепая случайность. Нет, не его тело затаскивали они в грузовой отсек. Или может, его, но был он в коме, в отключке, в беспамятстве. Гоша, хохоча, принялся отбиваться от такого неожиданного напора. Через мгновение все переросло в обычную дружескую свалку.

А растащил их…

И тут запыхавшийся и счастливый Матвей решил, что и в самом деле сошел с ума. Раздевалка даже на мгновение поплыла у него перед глазами.

Перед ним стоял такой же, как и Гоша, живой и невредимый Саня Творогов.

Творогов. Саня. Живой.

Матвей не присел, он ухнул на ослабевших ногах прямо на кафельный пол, больно отбив при этом задницу и не почувствовав боли. Он переводил взгляд с одного на другого и ничего не понимал. Такое могло случиться только в какой-нибудь фантастике. Такое могло бы случиться в бреду. Такое случалось с Матвеем, когда он проваливался в очередной запой и к нему приходил раздавленный автобусом Витька.

Но сейчас Мохов был трезв, как стекло.

А погибшие ребята стояли рядом.

Гоша ухмыляясь, потирал ушибленное в схватке плечо, а Саня присев, расшнуровывал ботинки.

— Ты чего, Моть? — заботливо спросил Творогов.

— Ты откуда?

— Из санчасти.

— Из морга? — сглотнув, уточнил Мохов.

— Почему же из морга? — удивился Творогов. — От хирурга.

— Тебя туда из морга перевели? — настаивал Матвей.

— Да что ты заладил: морг, морг, — расстроено сказал Саня, скидывая с ног ботинки. — Будто больше поговорить не о чем.

Гоша стянул через голову рубашку.

— Переработал наверное, — хохотнул он. — Дуй домой, отдыхай воин.

Матвей нашарил опору под ногами и медленно поднялся. Мысли его метались.

— Постойте ребята, — произнес он. — Сегодня утром — сегодня! — вы оба были мертвы. Я лично каждого из вас загрузил в машину. Говорите, что хотите, но я верю самому себе. Утром вы оба были холодными трупами.

В душевой загудела труба.

— И что?! — возмутился Творогов, взмахнув руками. — Ты бы еще…

— Погоди, Сань, — перебил его Гоша. — По-моему, он не знает.

Матвей залпом выпил и заскрежетал зубами.

Лучше бы и не знать никогда. Его пальцы на ощупь поймали и вытащили из банки соленый огурец. Огурчик был маленький и крепкий. И, конечно, вкусный.

Зачем мне надо было знать? Зачем?

Он плеснул себе в стакан еще на два пальца.

Когда он поднял нетрезвый взгляд, напротив, за столом уже сидел Витька. Такой, какой он запомнился Мохову. Такой, какой он виделся Матвею в последний раз. Такой же, как и ребята в раздевалке сегодня — живой, целый, невредимый. Экарус со скрежетом шин был еще совсем далеко.

— Здоров, — поздоровался Мохов, взмахивая стаканом. — Давно тебя не было.

— В последнее время ты редко зовешь меня, — ответил Витька.

— Работы много.

— Стал меньше пить?

— Стал больше работать.

Витька поиграл по столу пальцами.

— Что случилось?

— А ты не знаешь? — искренне удивился Матвей. — Двое, отправленные к вам, сбежали обратно.

— Насколько я понял, их никто и не отправлял.

— Не верю! — треснул кулаком по столу Мохов. — Есть живые и есть мертвые. Середины не существует, Витя.

— Значит, существует, — пожал Горохов плечами. — Так кто же они?

Матвей залпом выпил.

— Они?! — ухмыльнулся Мохов. — Почти весь отдел сопровождения, Вить! Двадцать два человека! Куда ты мне порекомендовал пойти работать, а? В логово? Ты сказки читал в детстве? Ужастики видел? Знаешь, кто такие оборотни?

Судя по лицу, Виктор был потрясен.

— Не может быть, — пробормотал он. — Так вот, значит, как он уходит…

— Мне надо уйти, — оборвал сам себя мертвый друг. — Ненадолго, не переживай.

— Верю, — кивнул Матвей, покачивая пустым стаканом. — Ты только возвращайся, ладно?

Его разбудил телефонный звонок.

Перевернувшись на кровати, Матвей посмотрел на часы. Было чуть больше трех ночи.

— Слушаю, — хрипловато спросонья произнес он.

— Спишь? — спросила трубка голосом Саня Творогова.

— Телик смотрю, — почему-то соврал Мохов.

— Тогда собирайся, Моть. Случилось новое нападение. Что с Петровским — никто пока не знает. Гоша в санчасти в тяжелейшем состоянии.

— Опять? — не удержался от вопроса Мохов.

— Снова, — буркнул Саня. Чувствовалось, что ему было сейчас совсем не до шуток. — Мы взяли двоих.

— Да, ладно, — не поверил Матвей и подскочил с кровати. — Правда?!

— Подтягивайся в офис, — сказал Саня. — Ты товарищ опытный, знаешь, как с такими уродами разговаривать.

— Через полчаса буду, — бросил Мохов трубку на аппарат.

Быстро собираясь, он остановился перед зеркалом. Замер, натягивая майку. Несколько мгновений стоял, рассматривая себя в зеркале.

Какая разница, кто они, подумал Матвей. Оборотни, мутанты…? Главное, они хорошие ребята. И главное, что все они пока мои друзья.

После разговора с Гариным, Вадим положил трубку и крепко задумался.

Третья попытка. Удалась? Он был склонен доверять Гарину, который никогда еще его не поводил, но в данном, конкретном случае вопросов у Вадима оставалось больше чем ответов.

Два предыдущих покушения совершали тоже совсем не новички в деле. На счету каждых, особенно Ханиных, было множество успешно выполненных операций. Но все они, на сколько мог судить Немченко, вообще не сумели приблизиться к человеку, на которого Голос объявил охоту.