Приближающийся рокот моторов Виктор услышал задолго до появления машин, а, увидев их, удивился. Он ожидал один, максимум два джипа с охраной, а их оказалось три. Целая колонна фарами вспарывала темноту. Три машины, минимум трое человек в каждом. Минимум. Виктор ощутил себя голым и безоружным в первый момент. Если бы его предупредили, дорога за бесцельных полтора часа ожидания превратилась в минное поле. А тут…

Колонна остановилась напротив небольшой поляны, проехав чуть дальше места, где сидел Гарин. Захлопали двери и на фоне урчания двигателей послышались голоса. В круг света фар ставших полукругом джипов начали выходить люди. Виктор замер, считая. Раз, два, три… Девять человек, что за дела?! И все наверняка вооружены. Вдруг машины стихли, как по команде, фары погасли, а поляна погрузилась в лунный свет.

Кое-кто из присутствующих закурил. Виктор, находясь чуть сзади и сбоку, по диагонали, отчетливо видел людские силуэты в свете полной луны.

Через несколько мгновений Гарин обнаружил клиента. Вернее его темный силуэт. Полноватый мужчина явно был старшим и главным во всей прикатившей на ночную прогулку честной компании. Он говорил что-то, оживленно жестикулируя, остальные его слушали, переговариваясь.

Мишень попалась говорливая, подумал с неудовольствием Гарин. Виктору болтуны не нравились никогда.

Подняв голову вверх, Виктор решился. Луна поможет мне. Она подсветит. Подписавшись на дело, отступать нельзя. Сколько бы народа вокруг не ошивалось.

Стоп, сказал Виктор воспоминаниям, открывая глаза и делая глоток из стакана. Момент прибытия? Было ли в нем что-то странное? Вроде нет. Такое бывает. Точно трудно предсказать, сколько будет народа. Информатор обычно сообщает время и место, ну и, конечно, приблизительное количество людей. Приблизительное. Ладно, бог с ним, с информатором, он наверняка не похож на Нострадамуса. Хотя было бы не плохо…

Гарин вновь закрыл глаза.

Что было дальше? Собственно, больше ничего.

Он неслышно снял пистолет с предохранителя. Поднялся, бесшумно подошел к ближайшему джипу. Потом…

Дождался, когда они пойдут к машинам, стремительно выскользнул, (не открывая глаз, Виктор усмехнулся, делая очередной глоток) как ужас, летящий на крыльях ночи, и заделал клиента два раза в грудь. Пауза. Все в шоке, клиент оседает, мы делаем шаг вперед и контрольный выстрел в голову, в лицо. Отступаем в тень. Все по плану. А потом (рука Виктора замерла со стаканом)… Потом… Краем глаза ловлю движение сбоку. Поворачиваюсь. Черт, как медленно я поворачиваюсь! Расслабился, киллер?! Пламя выстрела, удар в плечо. Боль. Отнимается правая рука, отдача отбрасывает на борт джипа. Ударяюсь спиной о теплый металл. Приседаю. Как же больно, черт! Но быстрее, быстрее… Острый нож — иначе — Киса, стальная девочка моя, в левой руке разворачивается сама. Делаю шаг, припадая на колено. Киса обожает вкус крови самых ловких. Этот ей нравится… Его расширенные глаза в лунном свете я запомню надолго. Какая у него была рожа! Господи, как же комично он выглядел, когда понял, что его нагнули! Пожалуй, это место номер один в хит-параде воспоминаний сегодняшнего вечера.

А дальше?

Все.

Бегство, лес, пес этот странный у машины.

Он вспомнил холодные зрачки собаки и, вздрогнув, открыл глаза.

Где же напряг?

Виктор поискал сигареты, нашел и закурил с удовольствием. Почему не проходит ощущение тревоги? Где прокол? Где?

Потом Гарин понял.

Прокола не было. Просто расшалилось воображение. Его никто не подставлял. Все было элементарно. Как дважды два.

На самом деле, Гарин никак не мог понять, что делали девять (или больше) человек ночью в глухом лесу. Это удивление возникло, когда он только просматривал присланный Немченко файл, и усилилось, сформировалось окончательно уже там, на поляне. В спешке Виктор не придал ему никакого значения.

А действительно, что?

Ладно, там бы хоть дома рядом были, а так… Пустой голый лес и три джипа с экипажем. Очень странно. Они никого не хоронили, не разбирались ни с кем, ничего такого. Будто им просто негде было поговорить. Приперлись за сто пятьдесят километров от Москвы (а номера-то, московские, видел), потрепались и — назад, по домам. Мило. У богатых, как говорится, свои причуды. И все-таки странно… И как об этом узнал информатор? С точностью до метра? Может, он все-таки, Нострадамус?

Вино было приятное, в меру кисловатое и терпкое. Виктор всегда предпочитал грузинские вина импортным. Только настоящие родные грузинские, а не разлитые в каком-нибудь подмосковном подвале. Он сделал маленький глоток, смакуя, и подвинул телефон к себе.

Вадим Немченко вызывал у Гарина смешанные чувства. Он был обычно хладнокровен, неумолимо жесток но, при этом, при всем, оставался крайне неуравновешенным типом. Сам он занимался тем же, но когда в его команде намечалась острая нехватка рабочих рук, он перекидывал работенку Виктору.

Гарин почему-то вспомнил, как в первый раз встретился с Вадимом: тот не мог завершить серьезное дело, а клиент нервничал и бил копытом в нетерпении. Тогда Вадим по рекомендации Тучи с ним и связался. Дело оказалось ювелирным, и с толпой Вадимовых костоломов его решить было невозможно, поэтому, когда Виктор все закончил, они расстались полностью друг другом удовлетворенные. В Вадиме тоже была своего рода чудинка. Он и Гарин поняли друг друга сразу, с полуслова, только один из них занимался заказами всегда за деньги, а другой — исключительно по личной просьбе.

Вадим любил, когда любые новости ему сообщали первому. Любые: плохие или хорошие, но обязательно первому. В любое время.

Несмотря на четыре часа утра, трубку после нескольких гудков взял Немченко лично.

— Да? — голос его прозвучал бодро.

— Виктор.

— Я ждал твоего звонка.

— Все закрыто…

— Все? — с оттенком недоверия спросил Вадим. — Ты уверен?

— Да. Еще одна услуга — бесплатно, за удовольствие. Понимаешь?

— Понимаю, — Вадим помолчал. — Завтра увидимся?

— Давай послезавтра. Я немного… г-нм… простыл.

— Сильно?

— Да так, знаешь ли, продуло где-то. В плечо стреляет.

Вадим помолчал, потом неестественно хохотнул:

— Кости-то хоть целы?

— Целы пока, слава богу.

— Вот и ладно. В пять послезавтра, на старом месте.

— Договорились.

Они почти одновременно положили трубки.

Виктор попытался глотнуть из стакана еще раз и с удивлением обнаружил, что вино кончилось. Странный получился разговор. Словно Вадим не поверил, что дело сделано. Такого между ними еще не бывало.

А ладно, подумал Гарин с досадой. Пошло все к черту!

Надо спать.

Он выключил свет, дотащился до кровати и упал, не раздеваясь.

Заснул он тоже почти мгновенно.

Ему снился Вадим Немченко в окружении девяти мужчин в черном. Они полукругом стояли на лесной ночной поляне и, задрав головы, смотрели вверх.

В полном молчании они ждали полную луну.

Он сидел на темной кухне и молча подливал себе в стакан. Тот каждый раз пустел все быстрее. Очевидно, содержимое переходило из жидкого состояния в состояние иное, возвышающее душу. Впрочем, и на душе сегодня легче не становилось. Ей было так же пасмурно и уныло, как и темной холодной осени за кухонным окном.

Пить Матвей начал серьезно совсем недавно.

Первый раз он здорово напился, когда узнал, что его боевой товарищ, Витек Горохов, с которым они, плечо к плечу, прошли всю первую Чеченскую компанию, погиб под колесами рейсового автобуса. Ирония судьбы не давала Матвею покоя ни на похоронах, ни на поминках. Пройти кровавую войну, побывать в плену, совершить успешный побег — и оказаться сплющенным могучими колесами Экаруса на остановке возле дома. Вечером после поминок Мохов, пытаясь смириться с такой жизненной несправедливостью, напился в первый раз до полного бесчувствия.

Потом выпивать он стал все чаще и чаще.