— Нападавших взяли? — сухо осведомился Анатолий.

— Да.

— Сколько?

— Двое.

— Где они?

Мохов замялся.

— Там, — вздохнув, махнул он рукой в сторону горящего «мерина». — Там они лежат.

— Понятно, — в свою очередь вздохнул Кравченко. — Что ж вы так, а?

Матвей поднял черное лицо. В карих глазах его читалось все: и усталость, и боль, и разочарование.

— Так вышло, — коротко ответил он.

Кравченко посмотрел в сторону «мерина».

— Мы кого-нибудь потеряли? — после паузы спросил он.

— Да, — кивнул Мохов. — Четверых. Сразу, наповал. А Тарас Васильевич где?

— Его не будет, — попытался влезть в разговор водитель Кравченко, Митя, с которым они всю дорогу оживленно обсуждали происшествие, но смолк под холодным взглядом Анатолия.

— Сядь в машину и подожди, — распорядился Кравченко сухо. — И перезвони в офис, выясни, наконец, где эти чертовы эвакуаторы.

— Одну секунду, — умоляюще произнес Митя и повернулся к Мохову. — А водители? Сергеич, Пашка?…

— Иди в машину, — жестко повторил Кравченко.

Шутки кончились.

— Оба — в клочья, — одними губами произнес Мохов вслед удаляющемуся поникшему Мите, но Анатолий услышал.

— Еще кто-нибудь? — обернулся он.

Секунду они смотрели друг другу в глаза.

— Еще двое из группы сопровождения. Саня Творогов, — произнес, наконец, Мохов. — И Гоша Маликов… А больше… Больше, вроде бы, нет…

— Пошли, посмотрим…

Угрюмый сосновый лес обступал асфальтированное шоссе со всех сторон и в месте, где валялись обломки, дорога лениво загибалась вправо. Обзор практически отсутствовал, и разглядеть что-либо за скрытым деревьями поворотом, по сути, не представлялось возможным. Хорошая позиция, чтоб ее, подумал Анатолий. Я бы сам раздолбал машины сопровождения в этом месте. А стрелял бы я… Во-о-он, оттуда…

— Откуда они стреляли? Место засекли?

— Толком нет, — ответил Матвей. — Такая неразбериха началась. Они, как поняли, что не всех положили, уползти пытались. Ну, сбежать. Одного почти у поворота сняли, а второго еще метрах в ста подальше. Там ребята сейчас ищут, лазают…

— Отправь кого-нибудь во-он туда… — сказал Кравченко, указывая на две сросшихся сосны почти у дороги, — Видишь?

— Да вряд ли… — усомнился Матвей, — Далековато вроде…

— Отправь.

В ответном взгляде Матвея промелькнуло нечто похожее на недовольство: вот, мол, прикатил, начальник спецгруппы и командует. А где здесь его спецгруппа? Нету спецгруппы. Тем не менее, покачав головой, Мохов что-то коротко бросил в поцарапанную рацию.

Дождь, судя по всему, совсем недавно закончился, потому, как было шоссе блестящим и неестественно черным. Шаги четко раздавались в почти полной тишине, нарушаемой изредка гулом проносящейся мимо машины с прилипшими к стеклам любопытными лицами пассажиров, падких, как и все люди, до острых ощущений и чужой боли. Кравченко представил, как будут эти люди взахлеб рассказывать своим близким и друзьям о виденной только что катастрофе, — господи, перевернутый джип, и горящий остов второго посреди шоссе — как будут с пеной у рта утверждать, что иномарки ничуть не лучше советских, что водители совсем охренели и носятся, как сумасшедшие, что ГИБДД забило на службу и занимается лишь стрижкой денег, как многие и многие семьи не сомкнут глаз, слушая в стотысячный раз о страшной аварии, случившейся сегодня на объездном загородном шоссе — и его передернуло. Потому что никто не подумает о том, как сейчас людям, находившимся там, в этих горящих и изуродованных машинах. Живы ли они? Нет?

Всем плевать. Главное — стать чуточку ближе к разыгравшемуся шоу.

Эх, подумал он. Ну почему, Антон, ты решил именно меня сюда отправить? Ни Барса, ни Дремова, наконец, с тоской подумал он, кутаясь в плащ от налетающих порывов ветра. Чем я обидеть-то тебя успел?

Под ногами захрустело стекло.

— Скорость была где-то сто десять — сто двадцать, — рассказывал Мохов, пока они шли к курящимся впереди обломкам, — и вдруг откуда-то из леса началась стрельба. Нашего водителя, наверное, первым убили. Прямо в голову, сразу, наповал. Наш джип перевернулся, в канаву слетел, а второй успел затормозить. Слава богу, ребята повыпрыгивать успели. По нему как раз и шарахнули из гранатомета. Прямо в лоб, только колеса в разные стороны полетели.

— А с головной что?

— Да по ней вообще одну-две очереди всего дали. Остановили чисто. Пока мы приходили в себя, растаскивали раненых, они и ее запалили. Я краем глаза видел: выскочил один из леса с тремя РПГ-18 на шее, черный весь, лоснящийся, словно маслом намазан и пошел, и пошел. Быстро работал. Раздвинет трубу, прицелится, выстрелит. Почти в упор лупил. Слава богу наши уже все выскочить успели. Две здоровых дыры прожег, гад. Зажечь-то, зажег, а вот больше… Ну, колеса еще просели разве что. Его как раз и сняли первым, когда он в лес рванул.

— Думаешь, стреляло только двое?

— Сложно сказать… Когда еще в джипе кувыркались, ощущение было, словно рота на стрельбище огонь очередями отрабатывает… Такой кучности и скорострельности давно не встречал. А потом, когда выбрался, показалось, человека два-три, не более…

— С одного направления стреляли?

— Ага…

— Значит, было двое, — кивнул Анатолий, — но хорошие…

— Почему обязательно двое?

— Было б больше, вас бы расстреляли, как куропаток… Ладно, не суть… Дальше?

— Может быть и двое, — согласился Матвей, — но стреляли они словно из шестиствольного пулемета…

— Так, дальше?…

— А что дальше?… Выбрались, стрелять начали… Одного завалили, потом другого…И все…

— И все?

Мохов сплюнул.

— У них третий был, — произнес он. — На машине, «девятке», форсированной очевидно. Водитель, не стрелял, совсем далеко стоял. Так он, как увидел, как дело обернулось, удрал. Я двоих вдогонку отправил.

— Не догнали? — с надеждой спросил Кравченко.

— Не догнали, — после тяжелой паузы ответил Матвей.

В смрадно чадящих обломках копались двое, перетаскивая и разгребая скрученный от неимоверного жара металл. Джип от взрыва развалился на несвязанные, казалось, между собой куски, и представить по ним контуры машины мог лишь человек с чертовски сильным воображением. Джип? Хм… Какой джип? Даже пассажирские сидения в изломанной куче опознавались с трудом.

При их приближении оба исследователя обломков одновременно подняли головы и замерли на мгновение, достаточное для того, чтобы Анатолий успел разглядеть в глазах почти одинаковые вопросы. Как это случилось? Почему? Как же так?

— Н-да… — произнес он вслух. — Как же так?

Матвей молча развел руками.

— Куда трупы нападавших сложили? — поинтересовался Кравченко, стараясь не смотреть на лежащую у обочины груду, прикрытую черным плотным брезентом. Там, под ним, находилось явно что-то человеческое, мертвое, и взгляд, помимо воли, упорно возвращался к ее созерцанию.

— Там, — махнул рукой Мохов. — Подальше.

— А это? — кивнул Анатолий на брезентовую груду.

— Это наши, — с горечью ответил Матвей.

— Ну, что же, — вздохнул Кравченко и едва не споткнулся о сплюснутое, оплавившееся рулевое колесо, — пошли дальше.

Они лежали вместе, рядом на расстеленном брезенте, словно братья: два молодых парня, черные, окровавленные, мертвые.

Анатолий присел на корточки.

— Здорово вы их, — заметил он.

Пуля вошла одному из нападавших прямо в глаз, разнеся половину черепа. У второго черная дырка зияла ровно посередине крупного лба.

— Идентифицировали?

— Сняли отпечатки, сделали фотографии. Отправили в офис по Интернету. Но так, навскидку, конечно, не знаем.

— Ясно. Ничего с собой у них, естественно, не было.

— Естественно, — согласился Мохов. — На дело же шли.

Анатолий вытянул руки вперед над телами, сосредоточился. Потом покосился на Мохова.

— Ты ведь у нас недавно?

— Две недели, — заинтересованно ответил тот.

— Тогда ладно, — поднялся Анатолий на ноги и отряхнул руки. — Наших и этих типов — забираем. Пусть все будет чисто и спокойно, верно?