Адриан смотрел на нее, как будто в надежде, что она не относится к тем людям, которые разделяют столь сомнительное мнение о его брате, затем повернулся и побрел к пианино, опустился на табурет, и его пальцы, словно притянутые магнитом, побежали по клавишам.

— Всем, чем я владею сейчас: мое пианино, мои книги, эта комната, — я обязан Райфу, — сказал он, отдавая последнюю дань брату, прежде чем окончательно посвятить свое внимание музыке.

«А как же, — подумала Мелори, — Серена? Неужели он не считает дочь главной драгоценностью, подаренной ему судьбой?» Но через мгновение она позабыла обо всем, кроме его игры, и в течение получаса сидела неподвижно, слушая музыку. Выражение лица Адриана становилось все более спокойным и счастливым. Лист, Моцарт, Дебюсси… Полчаса бесконечного восторга и неподвластного времени волшебства наполнили душу девушки невыразимой радостью, за которой все же скрывалась тревожная уверенность, что она слишком долго задержалась здесь и ей давно уже пора вернуться в свою комнату. Мелори воспользовалась благоприятным моментом, когда руки Адриана на несколько секунд замерли над клавишами, встала и тихо направилась к двери. Затем оглянулась с благодарностью в глазах:

— Спасибо, это было прекрасно! Адриан ответил ей довольно рассеянно:

— В любое время, когда вам станет скучно и вы захотите немного развлечься, приходите сюда. Если пожелаете, я буду играть вам всю ночь напролет.

— Спасибо, — повторила Мелори и вышла из комнаты.

Она поспешила к себе, радуясь, что никто не видит ее сейчас, и размышляя о семье Бенедикт. Странная, совершенно необычная семья…

Следующие несколько дней прошли в хлопотах. Миссис Карпентер, собрав всю свою команду, принялась готовить дом к приему гостей. И вот наконец Мелори, вернувшись с Сереной с прогулки, ограниченной, как всегда, пределами сада, впервые увидела Желтые гостевые апартаменты.

Миссис Карпентер и Роза благоговейно снимали чехлы с обитого полосатым атласом диванчика, когда Серена, заметив приоткрытую дверь, ворвалась внутрь, чтобы удовлетворить свое любопытство. Мелори последовала за ней и застыла на пороге комнаты, впечатленная обстановкой.

Черный ковер, золотистые стены, портьеры цвета чайной розы и такое же покрывало из муарового шелка на низкой французской кровати, туалетный столик, накрытый желтым сатином, и примыкающая к спальне ванная комната, мерцающая, как гладкие бока спелого персика, — казалось, это декорация какого-то голливудского фильма, а не комната в английском сельском доме. Мелори в полном изумлении разглядывала эту роскошь.

Серена, заметив, как потрясена гувернантка, посмотрела на нее с триумфом.

— Не правда ли, чудо? — спросила она. — Вам хотелось бы спать здесь?

— Если честно, не хотелось бы, — к ее разочарованию, ответила Мелори. — Это спальня для принцессы.

— Но Соня и есть принцесса! — заявила девочка. — Правда, миссис Карпентер? Правда, Роза? Она самая красивая в мире и танцует божественно! Я видела ее в «Спящей красавице», и в «Умирающем лебеде», и в «Снежной королеве». Дядя Райф тоже очарован ею, вот почему он держит эту комнату всегда готовой для нее. Это ее комната, и никому другому не позволительно здесь спать!

— Вы слишком много болтаете, мисс Серена, — неодобрительно заметила миссис Карпентер. — Вы нам мешаете работать. И перестаньте трогать руками эту хрустальную вазу… положите щетку на стол и идите вниз с мисс Гувер! У вас нет сегодня уроков?

— Я не могу заниматься никакими уроками, — ответила ей с довольным видом Серена, — потому что у нас нет учебников для меня, только скучные и старые книги из библиотеки. А дядя Райф думает, что мисс Мартингейл — настоящая красавица!

— Серена! — воскликнула Мелори таким тоном, что ученица, надув губки, повернулась и неохотно последовала за ней в коридор.

Но на лестничной площадке она все же оставила последнее слово за собой:

— Ладно! Посмотрим, что вы скажете, когда увидите Соню и ее платья! У вас таких нет… даже ничего похожего на них…

— Мое дорогое дитя, я всего лишь гувернантка, — мягко напомнила ей Мелори.

Серене хватило ума слегка смутиться. Выражая раскаяние, она сунула свою ладошку в руку Мелори и шепнула:

— Я все равно вас люблю, мисс Гувер. Даже больше, чем мисс Мартингейл!

Два дня спустя — это был первый день марта — часа в четыре хозяин «Морвен-Грейндж» вернулся домой. Старинный особняк уютно дремал в ласковых лучах солнца, клонившегося к закату, каждое окно приветливо сияло, над каминными трубами поднимался в блеклую голубизну неба серый дымок. Вазы с лилиями привнесли свежесть весеннего дня в чопорную гостиную. Электрический камин также благоухал цветами.

Фиппс в своем лучшем черном костюме ждал в холле, когда появится на дороге машина, чтобы мгновенно распахнуть дверь. И когда этот момент настал, Мелори, с трех часов наблюдавшая за подъездной аллеей из окна на лестничной площадке, удалилась в детскую комнату, таща за собой упиравшуюся Серену.

Они пропустят все веселье, хныкала девочка, почему бы им не спуститься в холл и не поприветствовать гостей и дядю Райфа? Она знает мисс Мартингейл, она пила с ней чай в гостиной, когда та раньше приезжала в «Морвен». Ее дядя любит, когда она пьет чай вместе со всеми…

Но Мелори была глуха ко всем уговорам и аргументам и настояла на том, что они должны оставаться на своей половине до тех пор, пока за ними или за Сереной не пошлют. В конце концов девочка уступила, вырвав, однако, обещание, что ей будет позволено подольше не ложиться спать и поужинать с Мелори в ее гостиной.

Еду им сервировали наверху за час до званого ужина в столовой, и когда они уютно устроились за маленьким раздвижным столиком, лакомясь всевозможными вкусностями, которые принесла Роза, в коридоре то и дело раздавался шум шагов. Атмосфера в доме из-за присутствия множества людей стала совсем другой.

Мелори вспомнила жалобы миссис Карпентер на то, что с приездом гостей мирная жизнь в «Морвене» заканчивается, и теперь была склонна с ней согласиться. Двери постоянно то открывались, то закрывались, слышались какие-то шорохи и шуршание, голоса и взрывы смеха мужского и женского, — возникало ощущение, что дом захвачен невидимой армией и пощады от победителей можно не ждать.

Мелори и Серена наслаждались десертом, когда дверь внезапно открылась и вошел Райф Бенедикт в смокинге. Белоснежная рубашка прекрасно контрастировала с его смуглой кожей и гладкими черными волосами. В первое мгновение полного замешательства Мелори подумала, что он пугающе красив. Второй ее мыслью было, что она впервые видит хозяина в добром расположении духа. В его странных карих глазах цвета шерри и правда плясали смешинки, а белые зубы сверкали в улыбке.

— Ну и ну! — воскликнул он, глядя как племянница и гувернантка за обе щеки уплетают торт. — Вы, похоже, здесь неплохо устроились! Ты забыла о своем дяде, моя принцесса? Я искал тебя внизу, когда мы приехали.

Серена издала восторженный вопль и бросилась к нему. К большому удивлению Мелори, Райф позволил девочке обвить руками его шею. Она даже затаила дыхание, опасаясь, как бы безупречному воротничку не был причинен ущерб.

— О, дядя Райф! Дорогой, любимый дядя Райф! Мисс Гувер не разрешила мне тебя встретить, она сказала, что вместо этого я смогу поужинать с ней!

— Неужели ей это удалось? — Он ухитрился высвободиться из цепких ручек племянницы, затем осторожно провел пальцем по воротнику и убедился, что галстук-бабочка не слишком пострадал. — Значит, ты предпочла ужин с мисс Гувер в ее гостиной тому, чтобы спуститься вниз и удостовериться, что я по-прежнему существую? Между прочим, Соня спрашивала о тебе. После ужина она хочет с тобой пообщаться, если мисс Гувер, конечно, проводит тебя вниз.

Райф прошел к креслу, стоявшему у камина, уселся и вытянул длинные ноги, словно устал и рад был немного отдохнуть. Он откинул голову на подушки, и Мелори залюбовалась отблесками света от лампы, заигравшими на его гладко зачесанных назад волосах. Поглядывая на девушку, Райф улыбался, как ей показалось, немного насмешливо.