— Стало быть, мисс Гувер победила! Мисс Гувер теперь — фаворитка номер один!

— Ничего подобного! — серьезно возразила Мелори, чувствуя, что ситуация требует пояснения. — Я была не вполне уверена, захотите ли вы видеть нас внизу, но Серена очень к вам стремилась, так что я с трудом удерживала ее здесь, поэтому и посулила совместный ужин.

— Так или иначе, вы одержали верх, и это при том, что Серена, импульсивная, как все женщины, привыкла настаивать на своем. Должно быть, вы нашли к ней особый подход. Браво!

— Спасибо, — кивнула Мелори со сдержанной скромностью. — Но Серена вовсе не трудный ребенок.

— Рад слышать. Меня много раз обвиняли в том, что я балую племянницу, и мне ужасно приятно знать, что я не слишком в этом преуспел. — Он протянул руку к Серене, и девочка тут же забралась на подлокотник его кресла, как шаловливый котенок. — У меня есть для тебя подарок, принцесса, и ты его увидишь, когда спустишься в холл после ужина. Ну-ка угадай, что я тебе привез?

Взволнованная Серена принялась строить догадки.

— Еще один большой пузырек духов из Парижа? Или шоколад? — восторженно восклицала она.

— Ты же знаешь, что я давно не был в Париже, а шоколад ты и так уже поедаешь тоннами, я даже начинаю беспокоиться за состояние твоих зубов. — Райф вытащил портсигар и протянул его Мелори: — Вы курите, мисс Гувер?

— Да, благодарю. — Она приняла сигарету и, когда он наклонился ближе, чтобы поднести зажигалку, скорее почувствовала, чем увидела, что в его глазах мерцают те самые насмешливые огоньки. Смуглые крепкие пальцы держали зажигалку неподвижно, и девушке не пришлось делать повторной нервной затяжки. — Спасибо, — повторила она.

Райф вновь откинулся на спинку кресла, лениво прикурив; его взгляд бродил по комнате.

— У вас здесь очень уютно, приятная домашняя атмосфера, — заметил он удовлетворенно.

— Это действительно очень уютная комната, как и моя спальня, — сказала Мелори, считая, что должна поблагодарить за них хозяина дома. — Мне здесь очень удобно, мистер Бенедикт. Миссис Карпентер сделала все возможное, чтобы устроить меня как можно лучше.

— В самом деле? — небрежно произнес он. — Очень хорошо. Значит, у вас не появится искушения внезапно покинуть нас.

— Это моя работа, и я не собираюсь ее бросать, — обидевшись на ироничные нотки в его голосе, заявила Мелори.

— Отлично! — одобрительно воскликнул Райф, но ей вновь показалось, что он шутит.

Серена вцепилась в дядину руку и попыталась привлечь его внимание к себе.

— Так что за подарок, дядя Райф? Скажи мне! — принялась упрашивать она. — Пожалуйста, скажи!

Но он только засмеялся, аккуратно столкнул девочку с подлокотника, поднялся и сказал, что ему пора идти.

— Гонг прозвучит с минуты на минуту, а я не должен заставлять своих гостей ждать. После ужина ты не только услышишь, что за подарок, но и увидишь его, принцесса. — Райф посмотрел на Мелори. Хотя девушка была в простеньком черном платье без всяких украшений, она все равно выглядела удивительно привлекательной. — Пусть Серена наденет сегодня что-нибудь красивое, и сами тоже принарядитесь, если захотите. Надеюсь, вы получите удовольствие от вечера.

Ей позволено присоединиться к гостям! Вот так честь для простой гувернантки!

Небрежно погладив племянницу по голове, Райф вышел, а далеко внизу, в холле, огромный бирманский гонг начал издавать призывы к ужину.

Серена так расшалилась в предвкушении праздника, что одеть ее стоило большого труда, и, поскольку у Дарси был выходной, Мелори пришлось взять эту обязанность на себя и сделать все возможное, чтобы внешний вид девочки не вызвал ни малейшей критики. Серена собиралась навесить на себя огромное количество безделушек, но Мелори ей этого не позволила, и в итоге ребенок выглядел совершенно очаровательно в вышитом платье и в черных лакированных туфельках; черная лента удерживала в порядке непокорные локоны. Мелори была в более простом наряде, состоящем из ее единственного вечернего платья из жемчужно-серого шелка, дымчато-серой горжетки, прекрасно подходившей по цвету к ее глазам, и жемчужного ожерелья, которое мать отдала ей на такой вот случай.

За дверью гостиной, когда они подошли к ней, слышались оживленные голоса и смех. Мелори собиралась постучать и подождать позволения войти, но Серена без колебаний толкнула дверь, совершенно уверенная в радушном приеме, и остановилась, сияя, на пороге просторной, наполненной цветами и залитой светом комнаты.

Мелори сквозь туман поднимавшегося к высокому потолку сигаретного дыма смущенно рассматривала мужчин в черных смокингах и женщин в платьях всех цветов радуги. А на нее пристально смотрела пара огромных и зеленых, как у кошки, глаз с черными густыми ресницами. Их обладательница, занявшая самое роскошное кресло, удобно вытянула ноги, пристроив их на низенькую табуреточку, и именно вокруг нее собрались все гости, точно придворные, оказывающие почтение королеве, восседающей на троне.

— О, Серена! — воскликнула эта зеленоглазая королева голосом, который был таким же томным и чарующим, как и ее вид. А что она была потрясающе красива, никто не стал бы отрицать. Красота ее была ослепительной, доведенной до совершенства: прекрасное лицо цвета бледной розы, красные манящие губы, корона из шелковистых черных волос. Ее платье стоило, вероятно, гораздо больше, чем могла себе позволить даже очень популярная балерина. — Иди сюда, детка! Иди и посмотри, что у нас есть для тебя!

На коврике перед мерцающим электрическим камином стояла корзинка, Серена бросилась прямо к ней и, затаив дыхание, достала из нее белого сиамского котенка, уши и хвост которого еще не приобрели характерного для этой породы шоколадного оттенка. Глаза малыша были голубыми, как васильки. Серена прижала его к груди и восхищенно вздохнула:

— О, какой он милый! Какой хорошенький! — Девочка подняла на Мелори сияющие от счастья глаза. — Погладьте его, мисс Гувер, — предложила она, протягивая ей котенка. — У него шерстка мягкая, как шелк!

Мелори нежно взяла малыша, и крошечное создание, напуганное таким количеством чужих людей, столпившихся вокруг, прильнуло к ней, как будто ища защиты, и неожиданно робкое мурлыканье наполнило комнату.

— Ой, он полюбил вас! — воскликнула Серена удивленно. — Он полюбил вас больше, чем меня! Взгляни, дядя Райф, котенок и в самом деле полюбил мисс Гувер!

— У котенка хороший вкус, — тихо заметил Райф Бенедикт и, отложив сигарету, подергал его за мягкое ушко. — Сиамские кошки обладают хорошей интуицией и здравым смыслом. — Его глаза безо всякой насмешки с любопытством смотрели на Мелори.

— А вот я терпеть не могу кошек! — раздался голос Сони Мартингейл. — Предпочитаю собак.

Она тоже смотрела на Мелори, но в этом взгляде совсем не было дружелюбия. Хозяин дома покосился на красавицу, и странная ухмылка искривила его губы.

— Бедная Соня! — Он наклонился к ней и нежно похлопал по руке. — У этих маленьких зверушек пренеприятная особенность — чуть что, сразу мурлыкают, нарушая твой покой! Не беспокойся, котенок заснет и будет тише воды ниже травы!

— Я и не беспокоюсь, — заверила его Соня, одарив обворожительной улыбкой. — У собак тоже много «пренеприятных особенностей». Моя, например, каждое утро вместо приветствия облизывает мне все лицо. Так почему меня должны беспокоить какие-то другие животные?

— Правильно! Ты не должна беспокоиться ни о чем и ни о ком, дорогая! — проворковал Райф, небрежно облокотившись на мраморную каминную полку и беспечно закуривая еще одну сигарету. — И если хочешь мое мнение, твоей собаке ужасно повезло!

На его лице, когда он смотрел в глаза своей прекрасной гостье, мелькнуло какое-то загадочное выражение, Мелори не смогла разгадать его: в нем были некоторая снисходительность, нежность и… кажется, насмешка. Соня, судя по всему, тоже почувствовала это и не слишком обрадовалась.

— Я устала, — внезапно заявила балерина и мгновенно приняла вид поникшего цветка. — Наверное, я еще не совсем окрепла, а день был долгим и утомительным…