Микки был прав. Джейсон никогда не мог держать рот на замке. Он ничего не мог с собой поделать. Но Джейсон научился играть в игру. Он просто не гнался за тем же призом.

– Который из них? – спросил он, кивая через лобовое стекло на улицу.

Мишель указала пальцем. Дом был в два раза шире того, в котором он вырос, который принадлежал ему и его матери. И в два раза выше, потому что дом был двухэтажным. Огромный дуб бросал тень на трёхместный гараж, идеально подстриженный газон лежал вокруг дома и исчезал под частным забором. Джейсон улыбнулся, по большей части, чтобы сделать приятное Мишель.

– Что думаешь? – спросила она.

– Дом отличный, – сказал он.

Мишель смотрела на него.

– Правда? Только между нами, каково это, когда тебя отправляют в новую семью? В таком роде деятельности нас учат, что большинство детей нервничают в первый день, но быстро адаптируются и становятся привязанными к членам семьи.

Джейсон фыркнул и отвёл взгляд.

– Именно! – Мишель наклонилась вперёд, чтобы снова поймать его взгляд. – У меня всегда было чувство, что это звучит слишком просто. Я не могу сказать, сколько раз хотела бы пройти через этот процесс, убедить себя, что я пойду жить с новой семьёй и никогда не вернусь к своей. По крайней мере, тогда я бы лучше понимала, через что проходишь ты и другие.

Джейсон недоверчиво покачал головой.

– Ты потрясающая. Ты ведь знаешь это, верно?

Мишель оставалась собранной.

– Так расскажи мне. Попытайся объяснить, каково это для тебя.

Джейсон подумал об этом и выдохнул.

– Каким был твой первый день в школе?

– Разочаровывающим, – мгновенно ответила Мишель. – Я умирала от желания туда пойти, так как мой брат на год старше меня и всегда хорошо отзывался о школе. Конечно, он врал сквозь зубы насчёт того, какая школа на самом деле. Он продолжал говорить мне, что компании игрушек заезжают каждый день, чтобы провести тестирование новой продукции, и что всем платят за то, что они играют с куклами и всё такое. И игровая площадка должна была быть заполнена цирковыми животными, как контактный зоопарк, только с тиграми и слонами. Так что когда наконец-то наступил тот первый день школы, я практически писалась в штаны от волнения. Можешь представить, как я себя чувствовала, когда на самом деле туда попала.

Джейсон рассмеялся.

– Это жестоко, но не совсем то, на что я целился. Только если ты не чувствовала себя по-настоящему сбитой с толку и не в своей тарелке.

– Тогда это старшая школа, – сказала Мишель, глядя через лобовое стекло. – Обычно, когда я шла в новую школу, мой брат был рядом, чтобы меня сопровождать. В первый день старшей школы Джейс заболел гриппом и остался дома. Хуже того, в то лето переехала моя лучшая подруга.

– Да, – подбадривающе произнёс Джейсон. – Вспомни, каким был тот день. Новая школа всегда сбивает с толку. Кажется, все знают, что происходит, и как всё работает, кроме тебя. Если ты чужак, рядом нет друга или члена семьи, чтобы было весело, а не страшно. После целого дня ошибок и смущения, чего тебе хочется больше всего?

Мишель сглотнула.

– Пойти домой.

– Только ты не можешь, – сказал Джейсон. – Пойти домой невозможно. В конце того первого дня не будет домашнего печенья. Никакого объятия, чтобы ты снова почувствовала себя защищённой.

Мишель посмотрела на него обеспокоенным взглядом.

– Всё настолько плохо?

– Только поначалу, – быстро сказал Джейсон, не желая расстраивать её ещё больше. – Прямо как в школе, после недели или двух ты ко всему привыкнешь, и это не так страшно. Так что, полагаю, то, что говорится в учебнике, не так уж отличается. Сначала это тяжело, но люди приспосабливаются.

Чего он не хотел ей говорить, так это то, что желание вернуться домой никогда не покидало его.

Мишель обдумывала его слова.

- Чего я по-прежнему не понимаю, так это почему ты делаешь так, чтобы продолжать проходить через это. Если бы ты остался с одной семьёй, то никогда больше не чувствовал бы такого.

Джейсон кивнул. Это всё, что он действительно мог сделать. Он знал, что она хотела как лучше. Её тон не был осуждающим или ругающим. Мишель искренне переживала. И она была права. Если бы он перестал саботировать свои шансы на усыновление, может, нашёл бы какой-то мир. Но вот чего он не мог сказать, так это насколько сильно ему хотелось домой. Как бы это ни было невозможно, он хотел этого больше всего на свете. Тем не менее, ради неё он строил из себя храбреца.

– Может быть, эта семья и есть та самая.

Мишель вздохнула с облегчением.

– Ты им понравишься. Готов?

Он снова кивнул, и машина проехала вперёд, доставляя Джейсона к дому, который, как он знал, никогда не будет принадлежать ему. Остальное произошло как в тумане. Дверной звонок, который звучал как тяжёлый медный колокол. Улыбающиеся лица мистера и миссис Хаббард, когда они приглашали его пройти в гостиную, где ожидали другие дети. Знакомства, которые он полностью упустил. Затем Джейсона усадили на дорогой диван – один из трёх, которые все стояли лицом друг к другу – его задница становилась все более онемевшей, пока взрослые разговаривали. Мишель сидела рядом с ним, обращаясь к мистеру и миссис Хаббард через деревянный кофейный столик, выкрашенный в белый цвет. Джейсон изо всех сил старался игнорировать взгляды других детей, который вместе сидели на соседнем диване.

Никакое количество опыта не помогало ему с этой стадией процесса и с давлением, которое она приносила. Чего эти люди ожидали от него? Он должен был произвести впечатление? Жонглировать пылающими мечами, прежде чем начать глотать лезвия? Джейсон понятия не имел, чего они хотят, и поэтому делал то, что и всегда в первые дни. Он закрылся.

Мишель взяла на себя весь разговор, время от времени в панике бросая на него взгляды, которые говорили, что он катится вниз. Ему хотелось извиниться перед ней, но вместо этого он только кивал, когда к нему обращались. На большинство вопросов в этой ситуации можно было ответить положительно. Ты в порядке? Ты счастлив быть здесь? Хочешь стакан воды? Да, да и еще раз да.

Его новых приёмных родителей, казалось, не тревожило его поведение. На их лицах были те же удовлетворённые выражения, как когда он знакомился с ними в детском доме в прошлом месяце. Он знал, что они скорее довольны собой, чем им, а почему бы и нет? Не многие взрослые были готовы принять пятнадцатилетнего ребенка, особенно с проблемным прошлым. И они не были особо молодыми. Миссис Хаббард была некрасива, с зачесанными назад каштановыми волосами, которые потеряли свой блеск. Её одежда и украшения компенсировали её унылый внешний вид. У этой женщины практически из ушей торчали деньги.

Как и у её мужа. У мистера Хаббарда были тёмные волосы с сединой на висках, усы уже с проседью. От него исходила аура успешного бизнесмена, несмотря на то, что на нем не был надет костюм. Судя по одежде для гольфа, его сделки происходили в загородном клубе, а не в душном офисе.

Мишель представила их как мистера и миссис Хаббард, но они сразу же поправили её и представились как мама и папа. От этого у Джейсона во рту пересохло. Трое детей, которые сидели на соседнем диване, были представлены как его брат и две сестры. У них тоже были имена, но Джейсон совершенно их упустил. Маленькая девочка около семи или восьми лет смотрела на него с сияющей улыбкой, в то время как рядом с ней парень на грани переходного возраста окидывал его изучающим взглядом. На краю дивана девушка постарше, казалось, скучала, будто она видела уж слишком много таких встреч. Это сказало Джейсону, что не все проходили. Присутствие здесь не означало, что его автоматически усыновят.

– Ах! – воскликнула миссис Хаббард, её глаза загорелись, когда она посмотрела в сторону входной двери. – Вот и твой самый старший брат!

Джейсон проследил за её взглядом. Парень его возраста, может чуть старше, прижимал к щеке телефон. Гаджет почти терялся в волнах каштановых волос, которые падали ему на уши и заканчивались чуть выше шеи. Его кожа была тёмной от солнца, глаза практически золотистыми. Свободная майка с V-образным вырезом делала его фигуру тощей на первый взгляд, но грудь была подтянутой, на обнажённой коже виднелись тонкие чёрные волоски, не особо отличающиеся от тех, что были на его подбородке. Джейсон посмел позволить своему вниманию опуститься ниже, к узкой талии, где майка частично была заправлена за белый ремень – случайно или намеренно.

– Цезарь, – сказал мистер Хаббард. – Хочешь познакомиться со своим новым братом?

Незаинтересованные глаза посмотрели на Джейсона, даже не сосредоточившись, прежде чем телефон убрали.

– Нет.

Ответ был твёрдым. Окончательным. Цезарь снова поднес телефон к уху, продолжая разговор, пересек комнату и взбежал по лестнице на верхний этаж.

Джейсон повернулся к своим новым приёмным родителям. Они не казались смущёнными этим поведением. Скорее, наоборот. Глаза миссис Хаббард продолжали сиять. Джейсон заметил, что они такого же золотистого оттенка. Сильный подбородок мистера Хаббарда – такой же формы и размера, как у Цезаря, не сжался от раздражения. Вместо этого он сморщился в весёлом смущении, когда его сын исчез, заставляя Джейсона понять правду. Цезарь был их ребёнком. Настоящим. Плоть и кровь.

Джейсон взглянул обратно на своих будущих сестёр и брата. Старшая девушка была азиаткой, младшая слишком светлой и бледной. Он думал, что парень посередине тоже может быть родным, до тех пор, пока Джейсон не увидел его злобный взгляд вслед Цезарю.

Джейсон и раньше бывал в смешанных семьях. К биологическим детям всегда относились иначе. Не то чтобы его это волновало. Его не интересовало силовое противоборство. Он не соревновался за внимание незнакомцев, так что с радостью будет держаться подальше от Цезаря.