Захар (твердо), Порядок, товарищ майор, люди надежные.

    Млынский. Хорошо. Бейсамбаеву с отделением обеспечить эвакуацию раненых в лес. Зина их примет.

    Бейсамбаев. Ясно!

    Зина. Есть, товарищ майор!

    Млынский смотрит на часы и говорит:

    — Все. Вопросы?

    Цель операции и конкретные задачи каждому ясны. Вопросов не возникло.

    Майор продолжал:

    — Так, понятно. Через час выступаем. К ночи как раз выйдем на исходные позиции. Все свободны.

    Участники совещания, переговариваясь, уходят. В комнате остались Млынский и Николай Сергеевич. Николай Сергеевич берет свой автомат, вешает его через плечо, майор надевает шинель. На него очень внимательно и сочувственно смотрит секретарь горкома и с трудом произносит:

    — Иван Петрович, ты про своих что-нибудь знаешь?

    — Вот уже на фронте получил от них письмо. Собирались эвакуироваться, но мать очень болела. — И после паузы спросил: — А что?

    Николай Сергеевич сел, сразу не отвечает. К нему подходит Млынский и, уже не скрывая волнения, вновь спрашивает:

    — А ты что? Что-нибудь знаешь?

    — Они не успели эвакуироваться, не успели. Потом их забрали в гестапо.

    Млынского все более охватывает предчувствие непоправимой беды.

    — Говори!

    — Мужайся, Иван.

    — Говори…

    Николай Сергеевич сдавленным голосом тихо произносит:

    — Вчера ночью их…

    Млынский сгорбился, тяжело опустился на скамейку.

    Перед его мысленным взором предстали старенькая мать, жена, дети, их короткая, порой трудная жизнь. В сердце острой болью отдалась горечь тяжелой утраты.

    Через несколько минут он встал, дрожащими руками надел ремень, поправил кобуру, выпрямился и, взглянув на часы, твердым голосом сказал:

    — Нам пора!

    Лагерь Млынского кипит как муравейник. Вокруг всё в движении. На сани грузят ящики с гранатами и толом. Навьючивают на лошадей пулеметы. Рота Розанова уже ушла из лагеря. Выстраивает своих людей и Хват. Он подходит к каждому, проверяет экипировку. Два солдата в сопровождении Зины несут несколько сумок с медикаментами. Заканчиваются последние приготовления. Отряд отправляется на новую дерзкую операцию.

    Крупный железнодорожный узел. Ночь. Много путей. Вытянулись длинные составы. На платформах — танки, орудия, автомашины. Стоят составы с цистернами. Два небольших маневровых паровоза передвигают вагоны, формируя состав. На главном пути останавливается длинный состав с горючим.

    В конце станции тяжелый паровоз заправляется у водокачки водой. За красным кирпичным пакгаузом, на площадках — зенитные орудия. Такие же орудия — недалеко от сторожевых вышек, расположенных на небольшом расстоянии друг от друга. Два ряда проволоки опоясывают границы станции, открывая только входные и выходные стрелки у семафоров.

    Недалеко от станции начинается лес. В зарослях густого кустарника, у края леса, стоят несколько человек. Среди них — Млынский со своим штабом и секретарь подпольного горкома партии Николай Сергеевич.

    Млынский сказал, грустно улыбнувшись:

    — Жалко станцию… Строили, а теперь сами и порушим так, чтобы камня на камне от нее не осталось.

    — Выстроим, — сказал Николай Сергеевич, — краше прежней… — и, вздохнув, добавил: — Вот только людей не вернуть.

    Млынский смотрит на часы.

    — Выходите на исходные!.. Ну, счастливо!

    В соответствии с боевым заданием бойцы отряда двинулись к станции.

    Слышится шум приближающихся советских бомбардировщиков. Они заходят над станцией и сбрасывают на нее бомбы.

    Первые бомбы разорвались во дворе немецкой казармы. Другие — у складских помещений недалеко от леса.

    Открыли огонь зенитные пушки и пулеметы. Линии трассирующих пуль расчертили черное небо. Два прожектора шарили по небу, стараясь схватить в перекрещении своих лучей невидимые в ночи самолеты.

    Взрывы бомб, залпы зениток и очереди пулеметов слились в сплошной гул. Млынский со своим штабом, воспользовавшись налетом авиации, подтянул отряд вплотную к железнодорожной станции. Высоко в небо взвилась красная ракета… и сразу же где-то впереди раздались автоматные очереди, разорвались гранаты. Отряд Млынского начал бой за станцию.

    Солдаты быстро и четко снимают немецкие посты, передвигаются дальше, вступают с гитлеровцами в рукопашный бой. Подрывники закладывают мины под вагоны. Взрывы… Горят составы с горючим…

    В свете пламени пожара видны маленькие фигурки мечущихся немцев.

    Взрывы вспыхивают на всем протяжении железнодорожных путей.

    Комиссар Алиев бежит с группой солдат, он командует:

    — За мной!

    Длинный состав с танками на платформах, медленно, тяжело подталкиваемый маневровым паровозом, двинулся к выходным стрелкам, Млынский подбегает к Захару и, показывая на этот состав, спрашивает:

    — Что с этим эшелоном?

    Паровоз иодцепилп, отгоняем.

    — Давай быстрей, времени нет!

    — Есть!

    В это время сильный взрыв потряс воздух… Состав приближался к выходному семафору… Первые платформы, плавно переворачиваясь, со скрежетом валились с насыпи. Два крытых вагона встали на дыбы и развалились.

    К Млынскому подбегает лейтенант Хват.

    — Товарищ майор, водокачка заминирована.

    — Хорошо, взрывайте.

    — Есть!

    Проходят считанные минуты, и водокачка рухнула.

    …Высоко в небе вспыхнул самолет и ярким горящим комом упал где-то за станцией…

    …Станция в огне. Густой черный дым заволакивает все вокруг. Уже ничего не было видно… И только вспыхивали огоньки отдельных взрывов.

    Бежит солдат, он останавливается перед Млынским.

    — Товарищ майор, немцы к дороге прорвались.

    — А, черт! Капитан Серегин, ликвидируйте прорыв!

    — Есть, товарищ майор! — И Серегин с группой бойцов бросился к месту прорыва наперерез гитлеровцам. Он выхватывает противотанковую гранату и бросает под бронетранспортер. Бойцы в упор расстреливают фашистов, но в это мгновение падает сраженный вражеской пулей Серегин. Его тело Бейсамбаев относит к лесу. Бойцы с удвоенной яростью бросаются на врага. Гитлеровцы обратились в бегство.

    Подходит Николай Сергеевич.

    — Иван Петрович, подходы к станции заминировали.

    — Хорошо, Николай Сергеевич!

    К лесу начали подносить раненых. Зина делала им перевязки и укладывала на сани. Принесли раненого Хвата.

    Млынский появился у здания горящей станции. Подошли Алиев со своими солдатами, Лукьянов, Николай Сергеевич с группой партизан.

    Все взволнованы боем. У многих лица черны от гари.

    Станция догорает. Все, что могло быть разрушено, — разрушено. Горели опрокинутые вагоны и цистерны, торчали рельсы взорванных путей.

    Млынский посмотрел на часы.

    — Отходим! Ракеты! — отдал он короткий приказ.

    Высоко над рекой — новый красавец мост. Его легкие, ажурные фермы высвечиваются в свете падающих сигнальных ракет. Бесшумно сняв часовых, к мосту устремились бойцы отряда и партизаны. Они быстро закладывают под конструкции моста ящики с толом. Поджигают бикфордов шнур и отбегают. Один за другим раздаются сильные взрывы. Мост разваливается, его фермы падают в воду, поднимая огромные столбы брызг.

    В выдолбленном в земле укрытии расположился командный пункт штаба фон Хорна.

    У стереотрубы — фон Хорн, рядом — полковник Кем-пе. Чуть поодаль — генерал авиации, у стола с телефонами — штандартенфюрер Вольф.

    Впереди — большое заснеженное поле, упирающееся в далекий густой лес. Там, в конце поля, у самого леса, — линия обороны советских войск. Окопов не видно. Все запорошено снегом.

    Заговорили немецкие батареи… В лесу видны вспышки взрывов… Началась артиллерийская дуэль.

    Фон Хорн обернулся к генералу авиации.

    — Авиация готова, генерал?