Признаться, ни одна другая цена в этом восемьдесят восьмом меня так не шокировала… это сколько же получается? Сорок копеек за литр? Хотя, все правильно – пачка сигарет, одна десятая бутылка водки. Соотношение цен, несмотря на различные крамольные слухи, и двадцать лет спустя такое же. Расплатившись, я вернулся к Ниссану и нажал курок пистолета. Стрелка на циферблате медленно поползла по кругу.

Со стороны трассы донесся приближающийся шум двигателя, приглушенный туманом. Нормальному человеку в субботу в половине седьмого утра в десятках километров от ближайшего населенного пункта здесь делать абсолютно нечего, значит – это по мою душу.

– Давай же, – обратился я к бензоколонке. – Давай, быстрее.

Но аппарат продолжал невозмутимо отсчитывать литры с той же скоростью. Шесть литров, семь… интересно, какого же объема бак у этой прорвы, и сколько он, вообще, жрет? Из тумана вынырнули Волговские фары, принадлежащие, однако, не ГАЗу, а Москвичу. Да, да, к АЗС подъехал тот самый патрульный автомобиль, с которым я разминулся несколько минут назад. Желтый "сорок первый", сделав круг по заправке, встал точно перед носом японца, перегородив выезд. Из машины вышел молодой лейтенант с выбритыми до синевы щеками и твердым шагом направился ко мне. Что-то в его внешности говорило, что, ежели чего, червонцем отделаться не получится, это до последнего будет играть в "я не такая". Ну да, вскакивать в субботу с утра пораньше, да еще и бриться – нормальному человеку такое в голову не взбредет. Может, и в самом деле он не такой.

– Старший инспектор ГАИ, лейтенант Козлов, – представился он. – Ваши документы.

Да, сейчас заколебет. С такой-то фамилией… еще и не побоялся произнести ее разборчиво. Доставая из кармана документы, я заметил, что клапан кобуры с табельным девятимиллиметровым Макаром открыт. Какой предусмотрительный легавый! Лейтенант долго, придирчиво, несколько раз сверив фотографию с оригиналом, изучал права, после переключился на техпаспорт, благоразумно реквизированный мною у Бекаса. Стрелка циферблата колонки успела пробежать еще тридцать делений, и встала напротив отметки "40". Медленно, с ленцой, подчеркивая, что спешить мне некуда, я выдернул пистолет из бака и повесил его на место.

– Михаил Федорович, – прорезал звенящую тишину голос инспектора. – А доверенность на управление данным транспортным средством у вас имеется?

Опачки! А этот документ я как-то упустил… теперь, если мента не удастся купить, придется замочить.

– Доверенность? – растерянно произнес я. – А там, разве, нету?

– Здесь – нету, – отрезал офицер.

– Товарищ лейтенант! – крикнул высунувшийся из Москвича его напарник. – Вас "первый"!

– Подождите здесь, пожалуйста. Я скоро, – пообещал мент, убирая документы в карман.

Таким же чеканным шагом Козлов вернулся к служебному пепелацу, и сел в автомобиль. Мне этого времени хватило, чтобы переложить "арме-пистоле" из-за пояса в карман куртки, чтобы был под рукой. Наконец, шмальнуть можно, и не вынимая петарду из кармана. Большим пальцем я нащупал флажок предохранителя.

– Ну, Михаил Федорович, – пытаясь изобразить на лице что-то вроде улыбки, произнес, вернувшись, лейтенант. – Все в порядке. Можно поинтересоваться, куда направляетесь? – спросил инспектор, отдавая документы.

– К теще еду, – честно ответил я. – Жену забрать пообещал.

– Счастливого пути, – козырнул гаишник.

– Вам того же, – улыбнулся я, садясь за руль.

Что-то здесь не чисто. То доверенность подавай, то "счастливого пути". И смена настроения мента произошла как раз после разговора с таинственным "первым". Надо валить. Отъехав, ради приличия, на некоторое расстояние, я утопил гашетку в пол, разгоняя японца до максимума. Ускорение вдавило меня в спинку сидения, "скай", прижавшись к асфальту, отщелкивал километры со скоростью пулемета.

Ниссан, прорезая носом море тумана, нес меня на юг. Стрела асфальта насквозь пронзила степь – голое поле, насколько хватало глаз, с редкими островками деревьев и частоколом столбов по сторонам дороги. Да, это мне повезло, что солнце успело подняться над горизонтом – ночью свет фар в этих местах виден на несколько километров, и, если бы кто-то захотел, вычислил бы меня в два счета. Пролетая мимо элеваторов Варны, я выбросил пустую пачку – сигареты кончились. Но и осталось меньше полусотни километров до цели, на такой скорости – меньше полчаса.

Скорее всего, я опять где-то промахнулся и свернул не туда. Тем более, что этого соснового леса, густеющего с каждой секундой, я не помнил. Вернее, я помнил его, но всегда объезжал с внешней стороны, оставляя по левому борту, а эта дорога, похоже, вела к…

– Твою ж мать! – выругался я.

Эта дорога вела к другим Карталам, тем самым, которых не было на карте, тем самым, где базировались ядерные ракеты, тем самым, про которые в начале XXI века мои липовые соотечественники сняли фильм с Александром Балуевым в роли главного негодяя! Это в девяностые годы ракетную базу демилитаризовали по договору Горбачева с Рейганом о сокращении ядерных вооружений… как раз восемьдесят восьмого года! Хотя, отсутствие боеголовок никак не помешало нам с Наталкой собирать в этих лесах клубнику, величиной с кулак и сыроежки со шляпками, диаметром с диск Кайена.

Я стормозил. Причем два раза и в не той последовательности, в которой нужно – сначала головой, и только потом ногами. Зато успел вовремя – как раз перед шлагбаумом с табличкой "Опасная зона. Проезд запрещен". Ракетная часть, как пить дать.

Следующая секунда оказалась на редкость насыщена событиями. Во-первых запищал коммуникатор, сообщая, что сеть-то найдена, правда, оператора он определить не может, но это уже мелочи. Оператора за него определил я – КГБ. Пискнули оба брелока от моих автомобилей, радуя тем, что и "Кайен" и "Лекс" находятся на расстоянии всего трехсот метров от меня. Тоже полный бред, если вспомнить, что даже колчедан для стали, из которой они сделаны, скорее всего, еще не достали из природной кладовой, и, даже там, в две тысячи восьмом, они километрах в трехстах от меня. Километрах, но не метрах! И это – по прямой. Значит, нашли они не мои аппараты, а КГБ. И, наконец, из-за изгиба дороги по стволам сосен полоснул свет фар. Не надо быть гением, чтобы понять – это КГБ, которое сейчас припишет мне шпионаж, диверсию, саботаж, терроризм, подрывную деятельность и так далее.

Все, на что оставалось надеяться – "скайлик" и полбака бензина. Хрен кто меня догонит. С буксами развернувшись, поочередно выстреливая передачи, выжимая из японца все возможное, я начал геройское отступление. Из-за поворота как раз показались три черных, как уголь, "двадцать четверых". Признаться, Волги уже начали меня раздражать, но, лучше уж советские катафалки, чем германские или американские. От этих-то Ниссан оторвется.

Два ГАЗа безнадежно отстали на первых секундах полета, но третий… третий автомобиль упорно сидел на хвосте, не сдавая ни сантиметра. Что же это за истребитель такой? Все еще не веря, я перевел взгляд на спидометр. Сто восемьдесят, все правильно! Но как же тогда этому ведру с болтами удается болтаться у меня в кильватере? Я снова посмотрел в зеркало. Волга, как вампир, который моментально перемещается с одного места в другое, стоит лишь отвести взгляд, уже висела не в ста, а в пятидесяти метрах позади.

Перед очередным поворотом пришлось сбросить скорость, чтобы не уйти с трассы, но преследователь притормозил еще сильнее меня. Ага! Значит потомки Евгения Агитова[2] и Алексея Смолина[3], воткнув в "двадцать четвертую" черт знает какой движок, не доработали должным образом подвеску! Но, заложив вираж, я понял, что ошибался. Перегородив дорогу, почти уткнувшись друг в друга длинными носами, поперек трассы стояли два Москвича-2141 в боевой желтой окраске с советскими гербами на передних дверях. Вот засада!