— Извини, что приходится выставлять тебя, Броди, но, согласись, ты сам виноват. Это ведь ты пообещал миссис Битл, что я буду неотлучно находиться при детях, — отозвалась она с приторной искренностью. И с плутовской ухмылкой зашагала по лестнице. — Прямо как в поговорке, точно?

— Какой еще поговорке? — буркнул он, следуя за ней с чемоданами.

— Что посеешь… — поддразнила она. — Придется тебе теперь пожинать плоды своего вранья и спать на кушетке.

— Один — ноль. — Он вздохнул: сегодня он не разделит со своей женой кровать.

— Пора спать, дорогая. Ты готова?

Миранда стиснула зубы, услышав тихое царапанье в дверь, хотя от хриплого шепота Броди ее снова захлестнула волна желания.

— Броди, мне казалось, что мы данный вопрос уже обсудили. — Она поднялась из-за трюмо, принадлежавшего когда-то ее матери, и, бесшумно ступая босыми ногами в пушистых розовых шлепанцах, пересекла потертый ковер. Потом взялась за холодную ручку двери и с силой прикусила губу, словно эта боль могла укрепить ее решимость противостоять волнующей близости Броди.

Порыв сквозняка откинул темные пряди волос с ее лица, когда она дернула на себя дверь и выпалила:

— Я уже сказала, что буду спать одна, и мне ни капельки не смешно, что ты крутишься тут и пускаешь в ход свои ухищрения.

— Ухищрения? — круто изогнул он бровь. — Пускаю в ход ухищрения?

— Ты меня прекрасно понял. — Миранда скрестила руки на груди, вцепившись в тонкую ткань бело-розового полосатого халатика.

Броди, подперев плечом дверной проем, обвел ее всю вызывающе долгим взглядом.

— Дорогая, я понятия не имею, что это за ухищрения такие, а даже если бы и имел, то уж точно не знал бы, как пустить их в ход.

Черта с два ты не знаешь, беззвучно отозвалась она. В воздухе вокруг них, казалось, вот-вот начнут вспыхивать искры — до того была наэлектризована атмосфера. Этот его привычный хрипловатый призыв ко сну, сам вид его, босоногого, в обтягивающих джинсах и рубашке навыпуск, с расстегнутым воротничком, дышали чувственной мужской силой, пробуждая ее воспоминания и фантазии, от которых закипала кровь. И плюс ко всему аромат знакомого одеколона и свежего кофе… и эти волосы!..

Она закрыла глаза и процедила в ответ:

— Послушай, Броди, не знаю, зачем ты пришел, но…

— Я сказал зачем. Пора спать, — гортанно протянул он, и тысячи предательских мурашек обожгли кожу Миранды.

И все же ей удалось сохранить верное направление. Вскинув подбородок и прищурив на Броди глаза, она упрямо заявила:

— А я сказала, что…

— Детям пора спать.

Миранду будто током ударило.

— Ч-что?

— Детям пора спать. Детям — помнишь их? Бубба, Грейс и Кэти. — Он оттолкнулся от притолоки.

— Да, я помню, но…

— Пора уложить их и пожелать спокойной ночи.

Миранда, как ни старалась, не могла вдохнуть полной грудью. Она и Броди… они вместе укладывают детей. Когда-то она мечтала об этом, представляла себе такие вечера, молилась о них. И вот теперь это стало реальностью, а она не в силах заставить себя переступить через порог.

— Я не могу, Броди. Я… я рассчитывала заняться детьми завтра, сразу с утра. Когда отдохну. — Она хотела было закрыть дверь, но Броди помешал ей, положив ладонь на потемневшее от времени дерево.

Этот жест приблизил его к ней, и Миранда почувствовала, как жар его тела окружает ее, увидела ритмично пульсирующую жилку у него на шее. Он стоял так близко, что она скорее ощущала, чем видела, пронзительную синеву его глаз.

Она отступила на шаг и замерла, испугавшись, что он примет это как приглашение пройти за ней дальше в спальню.

От этой мысли видневшаяся позади нее кровать вдруг угрожающе выросла и словно приблизилась к ним. Броди практически везде сохранил мебель ее родителей, но перевез из старого дома огромную двуспальную кровать. Ту самую, на которой они провели свою брачную ночь и все остальные ночи, до тех пор пока…

Эмоции, в течение всего дня время от времени накатывавшие на нее волнами, теперь рухнули водопадом. Закрыв глаза, она мечтала о том, чтобы собраться с силами, оттолкнуть Броди и сбежать куда-нибудь в тихое место, где можно было бы разобраться со своими мыслями, — например, на берег Ручья Поцелуев. Она всегда приходила туда, когда ей нужно было побыть одной. Но сейчас это невозможно.

Сейчас у нее не хватает смелости даже на то, чтобы пройти с ним в спальни к детям и пожелать им спокойной ночи.

— Понимаешь, Миранда, — странно спокойным тоном проговорил Броди, — этот ритуал укладывания детей на ночь — один из самых важных между родителями и детьми. Он связывает их, как никакой другой.

— Связывает? — Она покачала головой. — Какое-то в этом чувствуется… постоянство. Мне кажется, это нехорошо. Почему бы тебе не пожелать им от меня спокойной ночи?

— Потому что… — он опустил ладонь ей на спину и подтолкнул в коридор, — они умирают от любопытства и не уснут, пока еще раз тебя не увидят. За ужином мы с ними только о тебе и говорили.

Наверное, ей следовало бы чувствовать себя виноватой из-за того, что она не ужинала вместе с ними. Но тут уж ничего не поделаешь, она была к этому просто не готова.

— Извини, что не спустилась к ужину. Мне не хотелось есть.

— Понятно, — отозвался Броди. — Но я им все же пообещал, что их временная мама перед сном зайдет к ним.

Слова «временная» и «мама», слетевшие с его губ, лишь усилили ее боль. Она прижала пальцы к двери, словно в попытке устоять на месте.

— Что же касается постоянства… — он кивнул в сторону ее бывшей спальни, где, как она знала, устроились девочки, — эти дети видели достаточно много приемных родителей, чтобы научиться ни к кому не привязываться слишком сильно и слишком быстро.

Броди еще раньше, пока она распаковывала вещи, коротко рассказал, каким образом попали к нему дети и что им довелось перенести в жизни.

Миранда опустила голову. Напоминание о недетских испытаниях, выпавших на долю этих малышей, сломили ее и без того неуверенное сопротивление.

Она проговорила так тихо, что этот звук и шепотом-то трудно было назвать:

— Что ж, пойдем, уложим их.

Броди пошел впереди нее по коридору. Остановился и пару раз постучал по светло-желтой двери, где все еще виднелись следы от кнопок, которыми когда-то Миранда прикалывала свои наградные ленты и конкурсные перевязи.

— Пора в постель, разбойницы. — Его голос заглушил шорох быстрых ножек и шушуканье.

— Заходи, папочка, — крикнула Кэти.

Броди, распахнув дверь, был встречен двумя сияющими мордашками. Но улыбка старшей, Грейс, стала настороженной, как только она заметила за спиной Броди Миранду.

— Мы с Мирандой хотим уложить вас, подоткнуть одеяльца и пожелать спокойной ночи, — сказал Броди.

— Я уже большая, — сморщила на Миранду носик Грейс.

— А я нет! Я люблю, когда меня укладывают, — захныкала Кэти. — Голубые, как у новорожденного котенка, глаза малышки остановились на Миранде. — Меня еще никогда не укладывала настоящая принцесса.

— Я не принцесса, — возразила Миранда, благодарная девчушке за ее бесхитростную поддержку и восхищение.

— Мы видели фотографии, Ваше Высочество, — сказала Грейс. Высокопарный титул подчеркивал дистанцию между ними, и Миранда невольно напряглась.

— Так, леди, ладно, вы сделали все, что положено на ночь? Умылись, зубы почистили? — шагнул вперед Броди, почувствовав неловкость ситуации.

Обе пшеничные головки закивали.

— И молитву на ночь тоже прочитали, — сообщила ему Грейс.

— Мне бы хотелось послушать, — пробормотала Миранда.

— Ну, сейчас слишком поздно, — учтиво ответила Грейс. — Мы уже прочитали молитвы и теперь хотим спать.

Миранде показалось, что девочка этим своим ответом залепила ей пощечину.

— Сначала меня уложи, принцесса, — пискнула Кэти. Малышка откинула одеяло, демонстрируя прелестную ночную рубашку, совсем как в мультиках, и подходящие шлепанцы.