Джефф записал несколько дорожек гармошки для «Nightrain», и дело было сделано. Майк Клинк сказал ему: «Отличная работа. Молодец».

«Майк вел себя очень вальяжно, — рассказывает Джефф. — Такой спокойный, расслабленный. Нужно учитывать, что тогда никто не ждал от альбома чего-то сверхъестественного. Все думали: вот еще одна группа с бульвара Сансет в духе Motley Criie. Кто будет их слушать? Будет ли вообще кто-то их слушать? Никто тогда не знал».

Прошел месяц или около того. Джефф Фенстер не получал никаких вестей от группы. А потом, весной 1987-го, ему позвонил Эксл и попросил приехать в Нью-Йорк, где сводился альбом. Эксл хотел, чтобы Джефф еще раз сыграл партию гармошки для «Nightrain», на этот раз немного по-другому. Фенстер даже не предполагал, что его ждет.

Глава шестая

Большое приключение Guns N' Roses

Скоро мы станем самой крутой, самой злой и самой сексуальной группой в рок-н-ролле. Мы не глэм, мы не панк, мы не хеви-метал. Это рок-н-ролл — от начала и до конца.

Эксл Роуз

Возбужденная гармошка

В начале 1987 года Guns N' Roses, их команда, менеджмент, люди с лейбла, различные прихлебатели и подружки перебазировались в Манхэттен, чтобы свести «Appetite for Destruction» на «Media Sound Studios» рядом с Карнеги-холлом. Все были в восторге от сырых треков, которые музыканты привезли из Лос-Анджелеса. Некоторые считали, что последняя песня Эксла и Иззи, «You Could Be Mine», представляет потенциальный первый сингл. (Она не вошла в альбом.) Многие возлагали надежды на «Back Off Bitch», но и ей было не суждено стать синглом. «Paradise City», с ее блюграссовыми банджо и стенаниями о доме — «так далеко… забери меня домой» — нравилась абсолютно всем. «Мг. Brownstone», изначально написанная Иззи и Слэшем на акустических гитарах в героиновом угаре, теперь превратилась в динамичный быстрый номер под взрывной бит Бо Диддли. Помимо этих треков большая часть акустических композиций (например, «Patience»), которые вышли позже на «Lies», также были написаны в тот крайне продуктивный период.

Эксл Роуз не сомневался, что материал отличный. «Я всего лишь хочу, чтобы наш диск стал самым продаваемым дебютником рок-группы всех времен», — говорил он.

«Думаю, альбом снесет башню каждому, — заявлял Иззи. — Он отличается по структуре от мейнстрима. Его можно либо полюбить, либо возненавидеть, но не заметить его невозможно».

На этом этапе тоже не обошлось без крупных проблем. Стивен Адлер пришел в бешенство, когда кто-то нашептал ему о правах на издание песен группы. Права на владение песнями были и остаются единственным кормом рок-музыканта, чьи гастроли не вечны и чья рекорд-компания наверняка попытается обмануть его в том маловероятном случае, если доходы от продаж записи превысят аванс.

Стивен Адлер был барабанщиком Guns и важным элементом их выступлений, но он не сочинял песен и едва выбил себе место на записи. Тем не менее он угрожал уйти, если не получит свою долю. Эксла это выводило из себя.

«В какой-то момент, — ругался позже Эксл, — мне просто пришлось отдать Адлеру часть моих прав, чтобы сохранить эту гребаную группу. Одна из самых больших ошибок в моей жизни. Но у меня не было выбора». Это произошло на собрании группы в их отеле, «Милфорд плаза». Стивен Адлер заявил, что не собирается оставаться в группе, если будет обделен. И это сработало! Люди из «Geffen» сказали Guns, что их альбом может быть отложен или вовсе не выпущен, если Адлер уйдет из группы и подаст на остальных участников в суд. Так что Стивен Адлер успешно ограбил своих товарищей, и теперь ударнику принадлежала часть издательских прав.

В 1991-м Эксл утверждал, что это стоило ему полутора миллионов долларов. (С тех пор сумма могла удвоиться.)

Итак, в январе 1987-го Джефф Фенстер сидел в офисе «Warner Bros.», и тут ему позвонил из Нью-Йорка Том Зутаут. Эксл Роуз хотел, чтобы Фенстер приехал в Нью-Йорк, где они сводили альбом, и переписал соло на гармошке из «Nightrain». Это удивило Джеффа, который считал, что выполнил свою часть работы в «Rumbo». Но нет: у Эксла было свое мнение на этот счет, объяснить которое Джеффу он мог только по приезду. Джеффу пришлось объяснить боссам из «Warners», что ему нужно лететь в Нью-Йорк (на деньги из бюджета альбома) и переписывать партию для трека Guns N' Roses.

Когда через пару дней Джефф прибыл на «Media Sound», его встретили Эксл и Том Зутаут. Эксл напел Джеффу новую партию гармошки, которая оказалась гораздо сложнее прежней. «Там присутствовала дважды подтянутая нота, какие играются на хроматических гармониках, — вспоминал Джефф, — но на моей блюзовой гармошке сыграть ее было почти невозможно. Мне понадобилось время, чтобы изобразить что-то хотя бы относительно похожее на то, чего хотел добиться Эксл».

Работая в помещении для записи, Джефф увидел, как в аппаратную зашли остальные участники группы. Потом, сквозь толстое стекло, он увидел, как Эксл разговаривает с молодой девушкой, очень симпатичной и сексуальной. Затем дверь открылась, и девушка зашла внутрь, держа в руке початую бутылку «Джека Дэниелса». На ней была совсем короткая юбка. Эксл обратился к Джеффу через наушники: «Джефф, эта девушка наша хорошая подруга, она только что прилетела из Лос-Анджелеса и будет танцевать для тебя, пока ты играешь». Идея выглядела вдохновляющее: экзотический танец однозначно добавил бы Джеффу вдохновения. Девушка начала двигаться, перемежая танец большими глотками виски. Она сняла блузку, потом юбку. Еще пара больших глотков, и она передала бутылку Джеффу.

«Она танцевала для меня — совершенно пьяная, — вспоминает Джефф. — На ней остались только лифчик и трусики. Я начал возбуждаться. Потом она перестала танцевать и обратилась ко мне: „На большее я не готова — пока ты сам не разденешься"».

Спустя минуту Джефф дул в гармошку, одетый лишь в полосатые боксеры, носки и кроссовки.

«К этому времени она была абсолютно раздета и, конечно, сильно пьяна. Мы прикончили бутылку „Джека". Потом девица свалилась на пол. Но она не отрубилась и продолжала кидать на меня призывные взгляды, так что я принялся за дело. Потом я оказался на ней, наши лица сблизились — она была готова, и я тоже».

Намереваясь уже завершить брачные игры со своей новой знакомой, Джефф вдруг почувствовал, как кто-то сзади толкает его. Он пытался игнорировать несвоевременное вмешательство, но кто-то определенно пихал его в спину. Девушка стонала и была готова к сексу: «Давай, детка, чего ты ждешь?» Теперь кто-то тряс Джеффа за плечо, а еще один человек оттаскивал его от девицы, возжелавшей его блюзового мужского достоинства.

Это был Эксл. Он заявил: «Послушай, Джефф… Ты уж прости, но эту девушку сейчас буду трахать я. Так надо для записи. Мы собираемся записать это».

Незнакомые руки подняли Джеффа на ноги. Роуди разлеглись на покрывале на полу. Инженер принес микрофон на низкой треноге и поставил рядом с покрывалом. Пока Джеффа вытаскивали из комнаты для звукозаписи, он слышал, как девушка спорила, что не будет этим заниматься, пока студию не очистят от всех, кроме звукорежиссера в аппаратной. Она добилась своего.

Джефф же оказался в холле студии — «взбешенный, очень злой и все еще возбужденный». Зутаут объяснил, что они пытаются записать звуки секса для трека под названием «Rocket Queen». Джефф спросил, кто эта девушка, и получил ответ, что она тусуется на Сансет-стрип, является хорошей подругой группы и прилетела сюда ради записи. Между тем, звуки из студии транслировались в холл. Зутаут не утерпел, на четвереньках пробрался в аппаратную и наблюдал за происходящим, выглядывая из-за пульта.

Сессия прошла успешно. Майк Барбьеро нарезал три дорожки оперных оргазмов девушки, из которых по крайней мере две появились на «Appetite».