Но Джеймс оказался в странном восторге, слегка пожурив ее, за то, что предыдущая одежда скрывала фигуру, от этого эльф прогадал с размером. Виктория же его воодушевление не разделила, остановившись на месте, не зная, что делать дальше. Только исподлобья разглядывала эльфа, который за время ее отсутствия закрепил парик, надел очки с темными стеклами-хамелеонами и закрасил последние следы раны на губе кремом.

- Что же, Вик, присаживайся, я сделаю тебе прическу! - шутливо предложил Джеймс, указывая рукой на кресло. О серьезности его намерений девушка могла судить по расческе в руках и страшном количестве склянок, устроившемся на тумбочке перед зеркалом. Ножниц Виктория не заметила, поэтому рискнули присесть, с осторожностью поглядывая на эльфа.

Пальцы его двигались ловко, ему, судя по всему, не первые раз приходилось работать с женскими волосами. Несколько локонов он опустил вперед, одну прядь уложил так, чтобы она служила вместо челки. Остальные же волосы, вздыхая и осыпая Викторию комплиментами, он укладывал в низкую прическу, периодически добавляя жемчужные нити. Она молчала, пока он работал, напрягаясь от переизбытка льстивых слов, высказавшись только под конец работы.

- Тебе не кажется, что я выгляжу слишком ярко? - спросила девушка, хмурясь, но тайком любуясь на себя в зеркало. Стекло рисовало изображение знатной дамы, вышедшей на прогулку, а не скромной гувернантки, которой на самом деле была Виктория, обращая желания в действительность. Пускай за ворохом ухищрений обмана и пряталась правда, какое-то время носить маску Виктория не могла отказаться.

- Слишком ярко, чтобы кто-то признал в тебе беглянку, - привел свой довод эльф, закалывая последнюю шпильку. - Не думаю, что они внимательно тебя рассмотрели, да и узнать твое имя еще не должны. Вот я тебя сейчас еще накрашу, и родная мать не узнает!

После этих слов Викторию передернуло, мурашки пробежали по спине, и возникло ощущение, что в позвоночник между лопаток кто-то тыкает ее острием ножа. Она напряглась всем телом, неестественно выпрямляя спину, чтобы оказаться подальше от эльфа, который сам того не зная, затронул опасную для себя тему.

- Мою маму убил ты, - тихо сказала девушка, но на Джеймса фраза особого впечатления не произвела. Он только пожал плечами и, не переставая что-то смешивать в коробочке, бесчувственно сказал:

- Извини. Ты же понимаешь, что ничего личного?

- Конечно, - нехотя ответила Виктория, сжав зубы и на мгновение прикрыв глаза, чтобы сдержать злость. Мерзкий ублюдок, так спокойно об этом говорит, но никогда не почувствует, какового это потерять близких. У матери нашли восемь ножевых ранений, у отца - двенадцать и изуродованное лицо. Если она только сможет... Нет! Она сделает все возможное, чтобы стереть с лица земли этого ублюдка. Либо здесь, либо найдет уже за вратами. Там-то у нее развяжутся руки, даже если ее и объявят вне закона.

Джеймс в это время, коснулся ее лица кисточкой, словно рисуя картину. Виктория держала глаза закрытыми, чтобы отрешиться от происходящего и не видеть ни его, ни этот гостиничный номер, успевший ей опостылеть, ни свое отражение в зеркале, которое навсегда останется в ее памяти как ассоциация с убийцей. Движения кисти успокаивали, словно стирая и разглаживая лишние мысли, перемешавшиеся в голове в большой комок цветного пластилина. Сейчас не требовалось злиться, только трезвая голова вселяла надежду на успех и давала шанс на спасение.

Открыв глаза, Виктория, как и обещал эльф, увидела в зеркале похожую женщин, но не себя. Близкий человек без труда опознал бы ее, но в поисках не примут участие ее знакомые, на какое-то время, маскировка может сработать. Красивая и необычайно яркая с выразительными глазами знатная дама рассматривала себя, не испытывая никаких чувств.

Джеймс бросил взгляд на часы, предложил девушке руку, помог подняться. Виктория молчала, безропотно накинула предложенный жакет. Джеймс покинул номер, выключив свет и закрывая дверь на ключ после того, как девушка вышла в коридор.

На улице уже стемнело, но достаточно света давали луна и частые фонари, растянувшиеся вдоль улицы. Экипаж ожидал прямо перед входом, запряженный тройкой вороных лошадей, нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу. Кучер спрыгнул с облучка, поклонился, открывая господам дверь, дождался, пока мужчина поможет устроиться даме, затем только покинул "пост".

- Куда желаете? - учтиво спросил он, запрыгивая обратно на свое место и поудобнее перехватывая вожжи.

Человек все это время улыбался, словно арлекин, давно свыкнувшись с играемой ролью, коль уж дожил до преклонного возраста. Как каждый порядочный гражданин возница отрастил живот и усы, чего нисколько не смущался, стараясь выпятить обе примечательности, чтобы похвастаться своей гордостью. Виктория в очередной раз бросила взгляд, на своего спутника, после того как внимательно рассмотрела веселого кучера. Что ни говори, эльф на порядочного никак не походил, отличаясь не только внешними признаками, но и внутренним холодом, продирающим до костей его спутницу.

- Как и договаривались, в Корбитель, - подтвердил Джеймс, и возница, тронув поводья, погнал лошадей.

По городу ехали медленно, даже ночью боясь сбить случайных прохожих. Но никто так на дорогу и не выскочил, только фонари сопровождали их весь путь, да неугомонные ночные бабочки, льнувшие к свету. Стоило выехать за пределы освещенных и обжитых владений людей, кучер пустил тройку галопом, желая побыстрее добраться до пункта назначения и отработать законные деньги. Ему ведь по темноте еще придется возвращаться обратно в свой город, но господин предложил достойную оплату, так что оно того стоило.

Лес потянулся сразу же, разделяясь на фигуры темные и темнее темных, изредка балуя глаз подсвеченными в темноте белыми лепестками ромашек. В тех местах, где виднелось небо, тянулись вверх руки-ветви деревьев и кустарников, пытаясь достать до вершины, где тонкой полосой, напоминающей рану, растянулось красное свечение - отблеск заката, почти сразу же перекрашивающееся в фиолетовый цвет и прячущееся в черно-синей пелене ночного неба. Иногда лесные просторы заканчивались, сменяясь брешами-лугами, простирающимися до самого горизонта. Здесь любоваться было нечем.

Виктория не спешила задергивать штору, вглядываясь во тьму поздних сумерек и о чем-то напряженно размышляя. Странные предчувствия одолевали ее, не то радостные, не то тревожные, но непременно взращенные из загадочной темноты и молчаливого ожидания в поездке. Делиться ими девушка не спешила, поскольку с сегодняшнего дня она сама за себя. Надеяться не на кого, ведь только сама она находится в безопасности, закрытая своим ключом словно тотемом. Для остальных же Джеймс поблажек делать не станет.

Прошло совсем немного времени после их отъезда, как в ночи послышался стук копыт чужих лошадей, словно подтверждая странные опасения-надежды Виктории. Он приближался резво и неотвратимо, нагнетая обстановку в экипаже и без того не самую спокойную. В одиночестве темноты выводы напрашивались самые очевидные, пусть и слишком поспешные. Но лучше перестраховаться, чем потом угодить в ловушку. Джеймс мигом напрягся, выглянул в окно и крикнул вознице, чтоб поторапливался. Виктория сидела молча, предоставив право действовать эльфу.

- Иначе лошадей загоню, - покачал головой мужчина, хмурясь в первый раз за этот вечер. Ему тоже не нравились ночные попутчики, но он же собрался куда-то в такой час, значит, и еще кто-то мог. - Куда торопиться-то?

Джеймс чертыхнулся, глянув назад, но фигуры еще не различались сквозь темень. Только звук копыт свидетельствовал об их существовании, опережая всадников в тишине спящей дороги. Потом эльф снова посмотрел на возницу, соображая, что можно сказать, чтоб линий раз не проверять удачу. Но словно в доказательство его опасений, опережая любые доводы, из ночи угрожающе закричали:

- Останавливайся!

- Вы от кого-то удираете что ли? - недоверчиво спросил кучер, но на всякий случай, лошадей поторопил. Рано или поздно на прямой дороге все равно догонят, но инстинкты сильнее нас. Преследователями могли оказаться и бандиты, а они близко к людям не подъедут. Домахнуть бы до ближайшей деревеньки, может, подсобит кто.