– А ты свободен и богат, – заметил Плэгас. – Что же теперь, юноша? Я по-прежнему возлагаю на тебя огромные надежды, но прежде чем рассказать тебе всю правду, я должен убедиться, что ты действительно свободен.

– Свободен от чего?

– От страха показать свое истинное лицо.

Палпатин помрачнел:

– Вы не знаете моего истинного лица. – Он сделал несколько шагов в сторону, затем остановился и повернулся к мууну. – Вы так и не спросили, как именно я их убил.

– Мрачные подробности никогда меня не привлекали, – сказал Плэгас. – Но если тебе нужно отвести душу, валяй.

Палпатин воздел над головой руки с длиннющими ногтями:

– Я казнил их вот этим! А еще – силой моей мысли. Я обратился в бурю, магистр – такой силы, что мог искривлять переборки и расшвыривать тела по всему отсеку. Я был сама смерть!

В искреннем изумлении Плэгас выпрямился на стуле.

Теперь он видел Палпатина во всем его темном великолепии. Гнев и убийство обрушили стены, которые он возводил, вероятно, с самого рождения, чтобы охранить свой секрет. Но сейчас скрывать что-либо было бессмысленно: могущество Силы было велико в нем! Семнадцать долгих лет он сдерживал свою внутреннюю силу, но теперь она выплеснулась наружу и понеслась неудержимым потоком. Дикие эмоции годами бурлили в нем, заставляя совершать неосознанные преступления, но сейчас они вырвались и забили ключом, ядовитым для любого, кто дерзнет прикоснуться к нему или попробовать на вкус. Но за его гневом таился коварный враг – страх пойти еще дальше. Заново рожденный, Палпатин подвергался страшной опасности. Но лишь потому, что еще не сознавал, как могуществен он сейчас и каким феноменально могущественным может стать. Ему потребуется помощь, чтобы завершить саморазрушение. Ему потребуется помощь, чтобы отстроить заново те самые стены, что скрывали его талант от других.

«О, какая же тонкая потребуется дрессировка! – подумал Плэгас. – Но какого же союзника я обрету! Какого союзника!»

– Я не знаю, что и думать об этом, Палпатин, – молвил он наконец. – Всегда ли ты обладал такой мощью?

Лицо юноши стало бледным, а его колени задрожали.

– Я все время знал, что способен призвать ее.

Плэгас поднялся со стула и осторожно приблизился:

– Ты на распутье, юный человек. Здесь и сейчас ты должен решить: отречься ли от своей мощи или со всей страстью и отвагой погрузиться в нее с головой. Невзирая на последствия.

Он удержался от порыва положить руку на плечо Палпатина и вместо этого отошел на другой конец каюты.

– Ты можешь посвятить остаток жизни попыткам постичь эту мощь, этот свой дар, – произнес он, не оглядываясь на собеседника. – Или можешь избрать иной путь. – Он повернулся к Палпатину. – Мрачный путь в девственную пустыню, откуда возвращаются единицы, да и то – если есть надежный проводник. Но также и кратчайший путь между этим днем и завтрашним.

Плэгас осознал, что ударяется в опасную авантюру, но пути назад уже не было. Темная сторона свела их вместе и только она определит, суждено ли Палпатину стать его учеником.

– Во время своего обучения, – проговорил он, осторожно подбирая слова, – приходилось ли тебе слышать о ситах?

Палпатин моргнул, словно был поглощен какими-то мыслями:

– Джедайская секта, верно? Когда-то что-то не поделили – и откололись.

– Да, верно – в каком-то роде. Но не только: ситы – блудные потомки, которым суждено вернуться и низвергнуть джедаев.

Палпатин искоса посмотрел на Плэгаса:

– Но ситы считаются злом.

– Злом? – повторил Плэгас. – А что это? Минуту назад ты говорил о себе как о буре. Ты сказал, что стал самой смертью. Так кто же ты – злодей или просто человек, который сильнее и просвещеннее других? Кто формирует истинную историю: «добряки», которые цепляются за все испытанное и надежное, или те, кто стремится поднять народы с колен и привести к триумфу? Ты стал бурей, но буря эта необходима, чтобы выдрать с корнем все устарелое и прогнившее, избавить Галактику от шелухи.

Губы Палпатина угрожающе изогнулись:

– Что за учение вы проповедуете? Каноны какого-то тайного культа?

– Лишь живя по этим канонам, Палпатин, ты узнаешь их истинную ценность.

– Если бы я хотел, я давно заставил бы родителей отдать меня в Орден джедаев – вместо того чтобы мыкаться по частным школам.

Плэгас положил ладони на бедра и рассмеялся – но без намека на веселье:

– И что хорошего такой человек, как ты, принесет Ордену джедаев? Ты безжалостен, честолюбив, самоуверен, скрытен, не испытываешь стыда и сочувствия. Более того, ты – убийца. – Он не сводил с Палпатина глаз и видел, как руки юноши в ярости сжимаются в кулаки. – Осторожно, мальчик, – добавил он через мгновение. – Ты не один в этой роскошной каюте обладаешь силой убивать.

Глаза Палпатина широко распахнулись, и он отступил на шаг:

– Я чувствую…

Плэгас проявил высокомерие – и с явным умыслом:

– То, что ты чувствуешь, – лишь крупица того, на что я действительно способен.

Похоже, эти слова отрезвили Палпатина.

– А ситам я смогу принести пользу?

– Возможно, – сказал Плэгас. – Очень даже вероятно. Скоро мы это увидим.

– Где же обитают эти ситы?

Плэгас загадочно улыбнулся:

– Сейчас есть только один сит. Если, конечно, ты не захочешь присоединиться ко мне.

Палпатин кивнул:

– Я хочу.

– Тогда преклони колено и поклянись, что навеки и по собственной воле связываешь судьбу с Орденом ситских владык.

Палпатин внимательно оглядел палубу, затем припал на одно колено и нараспев произнес:

– Навеки и по собственной воле я связываю свою судьбу с Орденом ситских владык.

Протянув левую руку, Плэгас прикоснулся к макушке юноши:

– Дело сделано. С этой минуты и до скончания времен ты будешь зваться… Сидиус ^[25].

Когда Палпатин поднялся, Плэгас обхватил его за плечи:

– В должное время ты поймешь, что стал един с темной стороной Силы и могущество твое безгранично. Но сейчас, покуда я не сказал иного, абсолютное повиновение – твой единственный путь к выживанию.

Глава 12

В плену соблазнов темной стороны

Послушный сирота дрожал под натиском метели. Со всех сторон его обступали острые ледяные пики, – словно клыки гигантского зверя, – и студеный ветер продувал их насквозь. Рядом возвышался Плэгас: снежинки кружили вокруг него, но не оседали, а таяли задолго до соприкосновения с одеждой. В отличие от Сидиуса, на котором был тонкий защитный комбинезон, владыка ситов был облачен лишь в плащ, облегающие штаны и головной убор.

– Именно на этой планете я впервые осознал, что владею Силой и следую темным позывам, – сказал он достаточно громко, чтобы перекрыть завывания ветра. – По сравнению с тепличным Муунилинстом, Майгито – мир жестокий и не знает компромиссов, но я научился выживать в этих суровых условиях и уже к восьми годам мог отправиться в путь в самый яростный буран, одевшись не в пример легче, чем ты сейчас. Но мы сюда прилетели не для того, чтобы пройтись по местам моей боевой славы. Будь ты привычным к этой среде, я бы отвез тебя в пустыню. Будь ты водным обитателем, я бы оставил тебя на засушливой равнине. Различие в обучении у ситов и джедаев не в том, что одно есть тьма, а другое – свет. В твоем случае разница в том, что одно – пронизывающий холод, а другое – приятное тепло. Нестерпимая боль – и сладкая нега. Хаотичность – и предсказуемость.

Плэгас внимательно оглядел ученика:

– Твоя кровь скоро застынет. Пробудешь здесь слишком долго – умрешь. Именно так ты будешь думать поначалу, когда темная сторона найдет тебя по запаху и заискивающе заглянет в глаза. Ты будешь думать: «Я умру; темная сторона убьет меня». И это правда, ты умрешь – но лишь для того, чтобы переродиться. Ты должен осознать, прочувствовать до самого мозга костей, что значит быть уничтоженным, стертым с лица Галактики, ибо обратного пути нет.