Язвительный публицист Португалов после войны написал, что этот случай напоминает «расправу грубого мужика с рыхлой бабой». Действительно, боевой опыт показал, что на театре военных действий торжествует право сильного. Что касается миноносца «Решительный», то он сам «отомстил за себя». Переименованный японцами в «Акацуки», корабль в составе 1-го отряда истребителей Соединённого Флота участвовал в Цусимском сражении. Во время ночной минной атаки «Акацуки» случился на пути миноносца № 69, который сильно ударил его в корму, свернул себе форштевень и вскоре пошёл ко дну под крики «банзай» покинувшей его команды. Сам «Акацуки»/«Решительный» с двумя затопленными отсеками остался на плаву, став, таким образом, единственным из «наших» миноносцев, потопивших миноносец противника.

Его бывший командир — лейтенант Рощаковский — в это время находился неподалёку. В бою 14 мая 1905 г., он, стоя с биноклем на крыше носовой 10-дюймовой башни броненосца «Адмирал Сенявин» и словно не замечая свистевших вокруг осколков, управлял огнём своих двух орудий по японским кораблям. Рощаковский, вернувшись в Россию, вновь напросился на войну, согласившись на скромную должность вахтенного начальника на броненосце отдельного отряда адмирала Небогатова. С этим же адмиралом Рощаковский попал и в плен к японцам. Позднее, на суде в Санкт-Петербурге, прокурор отметил, что лейтенант в бою вёл себя храбро, а в печальной памяти день 15 мая протестовал против сдачи корабля неприятелю…

Прежде чем перейти к командирам Второй эскадры Тихого океана, следует вспомнить о Владивостокском крейсерском отряде. Его операции были отмечены некоторыми успехами, но командиры крейсеров отряда вряд ли выделялись на общем фоне какими-либо особенными военными дарованиями. Например, командир крейсера «Громобой» капитан 1-го ранга Н.Д. Дабич, проявивший личное мужество в непрерывном бою 1 августа 1904 г., тогда же оставил на незащищённых боевых постах прислугу мелкокалиберной артиллерии. В результате «Громобой» потерял 82 человека убитыми — почти в два раза больше, чем хуже бронированный флагманский крейсер «Россия».

Назначение командиров на корабли Второй Тихоокеанской эскадры (включая и отряд Небогатова), казалось бы, проходило на основе богатого выбора и с учётом желания офицеров. Известно, что ради участия в войне капитан 1-го ранга В.Н. Бэр («Ослябя») отказался оставаться на Балтике, где его ждал адмиральский чин. Добровольно пошли в поход и другие старшие командиры — капитаны 1-го ранга П.И. Серебрянников («Бородино»), Е.Р. Егоров («Аврора»), Н.В. Юнг («Орёл»), Б.А. Фитингоф («Наварин») и В.Н. Миклуха («Адмирал Ушаков»). Эти шесть офицеров уже выполнили ценз командования кораблями 1-го ранга, а последний уже успел получить новое назначение, но настоял на своём участии в походе и остался на броненосце. Все они успешно справились с задачей сложного перехода и геройски погибли в бою на своих кораблях.

При этом В.И. Бэру адмирал З.П. Рожественский после смерти адмирала Д. Г. Фелькерзама негласно доверил вести в бой 2-й броненосный отряд под контр-адмиральским флагом. П.И. Серебренников вплоть до ранения около двух часов на своём корабле фактически вёл всю эскадру, строго выполняя ранее отданные приказы адмирала Рожественского. В.Н. Миклуха уже 15 мая отказался сдать японцам подбитый броненосец и до последней возможности защищал честь Андреевского флага.

Так же поступил и капитан 1-го ранга И.Н. Лебедев, переведенный накануне похода с неготового крейсера «Олег» на крейсер-ветеран Дальнего Востока «Дмитрий Донской». На своём старом крейсере Лебедев, не оставляя своими заботами миноносцы, продвинулся значительно севернее многих кораблей эскадры и оказал ожесточённое сопротивление превосходящим силам японцев. Смертельно ранений на мостике «Донского», затопленного экипажем утром 16 мая, капитан 1-го ранга Лебедев скончался в японском госпитале.

Разделили судьбу своих погибших кораблей также капитаны 1-го ранга Н.М. Бухвостов («Император Александр III»), В.В. Игнациус («Князь Суворов»), С.П. Шеин («Светлана»). Таким образом, выполняя свой долг и строго следуя полученным приказам, погибли десять из семнадцати командиров кораблей 1-го ранга. Гибель их в первом же сражении с противником и обстоятельства этого сражения не позволяют в полной мере судить о военных дарованиях каждого. В то же время доблестное сопротивление команд их кораблей несомненно делают честь и погибшим командирам.

Известно также, что после войны неплохо показали себя оставшиеся в живых капитаны 1-го ранга В.В. Смирнов («Император Николай I»), Н.Г. Лишин («Генерал-адмирал Апраксин») и С.И. Григорьев («Адмирал Сенявин»), назначенные на свои корабли А. А. Бирилевым в порядке отбывания ценза. Явно слабыми командирами оказались и в походе, и в бою М.В. Озеров («Сисой Великий») и В.А. Попов («Владимир Мономах»).

Капитан 1-го ранга А.А. Родионов («Адмирал Нахимов»), надо отдать ему должное, хорошо подготовил к бою свой корабль, который, несмотря на свой почтенный возраст, стойко выдержал восемнадцать попаданий снарядов. Зато вечером 14 мая, с началом японских минных атак, «Нахимов» сразу включил боевое освещение (что, впрочем, было в духе действовавших на эскадре указаний) и поэтому вскоре был поражён торпедой. Родионов в походе пренебрёг питанием команды, что вызвало её возмущение. Возможно, что нелюбовь матросов стала и одной из причин его трагической гибели уже на Балтике, вскоре после окончания войны.

Командир крейсера «Олег» капитан 1-го ранга Л.Ф. Добротворский был единственным из командиров эскадры, кто не стеснялся высказывать свои предложения грозному командующему. Он, в частности, рекомендовал ему перекрасить корабли в боевой цвет, а во время командования отдельным отрядом на переходе уделил значительно большее внимание боевой подготовке, чем в целом по эскадре. Добротворский известен и тем, что в самом начале войны на крейсере «Дмитрий Донской» в Красном море самостоятельно начал задерживать пароходы с военной контрабандой.

Однако тактические взгляды Л.Ф. Добротворского, отличаясь большой оригинальностью, лишь в малой степени опирались на действительный опыт боевой подготовки и сражений войны. Так, он предлагал разделить эскадру на «фронт быстроходов» и «кильватер тихоходов»; или на четыре части, «перемешав в отрядах сильные и слабые суда». Как другой пример можно привести убеждение Добротворского в том, что победе при Цусиме японцы были обязаны своим подводным лодкам, которых в действительности не было. Это убеждение он сохранил даже после войны.

В конце концов влияние волевого командира флагманского «Олега» на «миролюбивого» контр-адмирала О. А. Энквиста в ночь на 15 мая привело к отказу крейсерского отряда от прорыва на север и отступлению его в Манилу. Это отступление привело к разделению остатков эскадры, которое, впрочем, во многом было предопределено её поражением в дневном бою 14 мая. Отношение же российских флагманов к самостоятельности командиров отчасти характеризуют слова морского министра А.А. Бирилева, написанные им на полях соответствующего листа заключения следственной комиссии: «Мысли Добротворского, и как он смел думать, что же делал Энквист?».

Следственная комиссия отметила, между прочим, и неудовлетворительные действия в бою капитанов 2-го ранга П.П. Левицкого («Жемчуг») и В.Н. Ферзена («Изумруд»). Оба корабля, по мнению комиссии, не выполнили своего назначения — защищать броненосцы от минных атак («Жемчуг»), а также не спасли людей с погибавших на их глазах броненосцев («Изумруд»). Прорвавшись 15 мая сквозь кольцо японских боевых отрядов, капитан 2-го ранга Ферзен, без достаточных оснований направил свой быстроходный крейсер северо-восточнее Владивостока и загубил его на камнях.

Командир вспомогательного крейсера «Урал» капитан 2-го ранга М.К. Истомин не только преждевременно приказал покинуть повреждённый крейсер, но и сошёл с корабля далеко не последним, что было явным нарушением традиций. Истомина «превзошёл» только командир миноносца «Бедовый» капитан 2-го ранга Н.В. Баранов, который без боя сдал свой корабль равному по размерам противнику и мотивировал свой поступок спасением «жизни раненного адмирала». На суде выяснилось, что этот офицер был ещё и нечист на руку.