Но больше всего Адама ставило в тупик то, что именно теперь, когда у него наконец есть женщина, которая не собирается предъявлять ему никаких требований и живет сегодняшним днем — как он всегда мечтал, — это он, Адам, желает от нее чего-то большего. А может, он желает чего-то большего от себя самого?

Они сели за столик на палубе и только приступили к первому блюду — аппетитному, душистому супу по-вишийски, — как Адам вдруг отложил ложку и с решительным видом заявил:

— Надо все-таки разрешить тайну твоего прошлого.

Лаура бросила на него недоуменный взгляд.

— Что побудило тебя говорить об этом именно сейчас?

— Даже не знаю.

— Может, это тайна так действует? — спросила она тихим голосом.

Он посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом.

— Что правда, то правда. В таинственных женщинах есть что-то возбуждающее. Но есть и что-то мучительное. С тобой это разве не так?

— Что может быть мучительнее, чем не знать своего прошлого? — задумчиво сказала Лаура.

— Это, наверное, не позволяет строить планы на будущее.

Теперь она посмотрела на него долгим вопрошающим взглядом.

— На будущее?

Адам потянулся через стол и взял ее за руку.

— Я и сам, по правде говоря, не очень задумываюсь о будущем. Но твой случай, Лаура, не совсем обычный. Впрочем... мы могли бы... сохранить его. Столько, сколько нам угодно.

Лаура молча посмотрела на него и наконец произнесла:

— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, Адам.

— Лаура, милая, я могу тебе дать все, что ты пожелаешь: сказочное жилье, машину на твой выбор, невероятные путешествия, платья, какие тебе нравятся, — все, что только можно захотеть...

— Это очень щедрое предложение.

Но тон, каким были произнесены эти слова, говорил о противоположном.

— Что ты хочешь сказать, Лаура?

— Ничего, Адам. Если тебе что-то показалось, прости. Я действительно не могу думать о будущем. А если все же придется о нем думать — ну что ж! Только как знать, что я тогда захочу? Или что ты захочешь?

Лаура поднялась из-за столика и облокотилась о поручень. Яхта была сейчас прямо напротив моста «Золотые Ворота».

Адам подошел к ней и встал рядом. Он уже жалел, что полез с этим идиотским «щедрым предложением» — он явно поторопился. Связь их была столь недолгой и хрупкой. А если говорить о Лауре — то и временной. Ведь, как только к ней вернется память, ее, скорее всего, потянет к прежней жизни. А может, и к прежней любви — как знать.

Он не мог насмотреться на ее чистый милый профиль. Разве может ее кто-нибудь обожать так, как я? И кто еще способен доставить ей столько удовольствий?

— Я обидел тебя, Лаура? Честное слово, я не хотел. Просто я так счастлив, когда с тобой. И нам так хорошо. Ты такая удивительная, Лаура. И я подумал...

— Можешь не продолжать, Адам. Я и так знаю, о чем ты подумал.

— Но я не хотел обидеть тебя. Упаси Боже! — как можно ласковее сказал Адам. — В данных обстоятельствах это все, что я могу тебе предложить.

Лаура пристально посмотрела на него: на лице Адама была такая нежность и страсть, что Лаура испугалась, что еще мгновение, и от ее решимости не останется и следа. Она резко отвернулась от Адама и стала смотреть на мост, боясь, что расплачется. — В данных обстоятельствах это ничего не даст.

Когда на следующее утро Адам проснулся, Лауры рядом не было. На подушке лежала записка. Дрожащей рукой он развернул ее.

«Дорогой Адам, не никогда в жизни не забыть наше невероятное романтическое приключение. Но в тот момент, когда ты прочитаешь мою записку, я буду уже на пути в Денвер, чтобы поблагодарить твою щедрую семью за их доброту и терпение, проявленные по отношению ко мне. Ты сказал сущую правду. Я должна узнать, кто я.

Лаура».

Адам скомкал листок и в сердцах бросил его в угол, затем отшвырнул простыни, голым бросился к стенному шкафу и распахнул дверцу. Все платья и прочие предметы туалета, которые он купил для Лауры, аккуратно висели на плечиках и лежали на полках. Она не взяла ничего. Он стал яростно шарить по всей комнате, теша себя надеждой, что не найдет золотое сердечко с изумрудами. Но уповать надо было на то, чтобы она оставила в Сан-Франциско свое сердце.

Ни свет ни заря Лаура позвонила Питеру и попросила его заказать ей билет на самолет из Сан-Франциско в Денвер. Он не задал ей ни одного лишнего вопроса. Уже через час Лауре было забронировано место в первом классе рейсового самолета, отправляющегося в семь пятнадцать утра. Она долго билась над запиской Адаму, затем поспешно облачилась в то же платье, в котором прилетела в Сан-Франциско, и скрепя сердце, на цыпочках, как можно осторожнее вышла из роскошных апартаментов.

Полет до Денвера прошел гладко и без приключений. Лаура чувствовала себя совершенно подавленной, но твердила себе, что поступила правильно. Подобного рода связь была не для нее. Не может же она вечно нянчиться с Адамом Форчэном. Их отношения не имеют будущего. Как она ни крепилась, к глазам подступили слезы. Ни будущего, ни прошлого, одно безумное, запутанное настоящее.

Не успела она сойти на землю, как, к немалому своему изумлению, увидела, что у выхода ее ждет Джессика Форчэн.

Пожилая женщина внимательно посмотрела на Лауру и со свойственной ей энергичностью коротко бросила:

— Непорядок в Эдеме?

Лаура вяло улыбнулась

— Непорядок у меня в голове, и я хочу навести его там.

— А я-то думала, что лучшего места для предложения руки и сердца, чем Сан-Франциско, нет, — пропела Джессика.

— Это только предположение... — откликнулась Лаура по дороге через терминал на улицу, где их ждал лимузин с шофером.

— Что ж, — не моргнув глазом подхватила Джессика, — уж мы-то с тобой знаем, что, если от такого человека, как Адам, ждать традиционного предложения руки и сердца, как принято у всех нормальных людей, можно умереть старой девой.

Хотя Лаура и чувствовала себя плохо, она не могла сдержать улыбку.

— Вы безнадежный романтик, Джессика. Но боюсь, вы отстали от жизни. Впрочем, я, кажется, тоже. — Улыбка слетела с ее лица. — Я вернулась, чтобы поблагодарить вас за все и попрощаться. Я уезжаю. — Лаура опасалась, что Джессика начнет ее уговаривать остаться, но та просто кивнула головой в знак согласия. — Перед тем как уехать, мне хотелось бы повидать Пита, Тру и Тейлора, — закончила Лаура, уже садясь в лимузин.

— Тогда надо высадить тебя у магазина. Они сейчас все там. Пытаются предотвратить новую заваруху.

— Заваруху?

— Насколько я знаю, дела там, прямо скажем, плохи.

Лаура с беспокойством посмотрела на Джессику.

— Вы хотите сказать, что назревает новая забастовка?

— Несанкционированная забастовка без ведома профсоюза. Группка смутьянов подстрекает служащих, уверяя их, что новый пакет уступок со стороны администрации — чистая липа. У входа собираются пикетчики и выдвигают самые нелепые требования. Одного из этих смутьянов зовут Симмонс, не знаете такого?

Грант Симмонс? — вдруг вспомнила Лаура. Когда они с Адамом занимались этим вопросом, они с самого начала выявили главного виновника беспорядков, некоего Симмонса, помощника управляющего в отделе «Мужская одежда». Хотя сам Симмонс в том не признавался, но, насколько можно было понять, он имел зуб на Форчэнов за то, что его проект по улучшению работы отдела был отвергнут, хотя это решение было принято на основе отчетов старших управляющих. Он больше всех нападал на пакет, предложенный ею и Адамом на основании анализа отчетов.

— Я не в курсе, кто зачинщик, — пожала плечами Джессика. — Мне известно только, что Питер очень обеспокоился, когда явился в девять в универмаг и застал там десятка два служащих, пикетирующих у главного входа.

— Но это нечестно, — возмутилась Лаура. — Адам сделал серьезный шаг вперед в разрешении конфликта, предложив этот пакет. А принимая во внимание время и экономическое положение, этот пакет уступок не только честный, но даже очень щедрый. — Она повернула голову к Джессике. — Не могли бы вы позвонить ему? Он в «Фэйермонте». А я прямиком в универмаг, может, я там понадоблюсь.