ВИЛЛИ. Но я бьюсь для этого по десяти-двенадцати часов в день! Другие… не знаю как… но другим эти деньги достаются легче. Не понимаю почему… Наверно, потому, что я слишком много разговариваю. Не могу удержаться. В моем деле лучше помалкивать. Надо отдать справедливость Чарли. Он человек молчаливый. И его уважают.
ЛИНДА. Ты совсем не болтун. Ты просто очень живой.
ВИЛЛИ (улыбаясь). Да в общем ерунда, ну их всех к черту! Жизнь так коротка, едва успеешь отпустить пару шуток, и крышка. (Про себя.) Я слишком много шучу. (Улыбка сходит с его лица.)
ЛИНДА. Да почему?.. Ты…
ВИЛЛИ. Я толстый. Понимаешь, у меня смешной вид. Я тебе никогда не рассказывал, но на рождество захожу я к своему покупателю, Стюартсу, а там сидит один знакомый парень, тоже коммивояжер. Не знаю, что он обо мне говорил, я только услышал одно слово — «морж». Я взял да и стукнул его по физиономии… Я не позволю себя оскорблять. Не позволю! Но они надо мной смеются.
ЛИНДА. Дружочек…
ВИЛЛИ. Я должен их от этого отучить. Я знаю, мне надо это преодолеть. Может, я недостаточно хорошо одет?
ЛИНДА. Вилли, ты самый красивый на свете…
ВИЛЛИ. Что ты…
ЛИНДА. Для меня ты самый красивый. (Маленькая пауза.) Самый что ни на есть.
Из темноты слышен женский смех, он сопровождает слова Линды. Вилли не смотрит в ту сторону, откуда доносится смех.
ЛИНДА. И для мальчиков тоже. Ты когда-нибудь видел отца, которого бы так обожали дети?
Слева от дома, за сценой, слышна музыка. Виден неясный силуэт ЖЕНЩИНЫ. Она одевается.
ВИЛЛИ (с большим чувством). А ты лучше всех на свете. Линда, ты настоящий друг, понимаешь? В дороге… в вечных разъездах мне часто хочется схватить тебя и зацеловать до смерти…
Женский смех звучит громче, и ВИЛЛИ проходит на совещенную теперь часть сцены слева, где стоит ЖЕНЩИНА, вышедшая из-за кулис, и, глядя в зеркало, надевает шляпу.
ВИЛЛИ. Мне бывает так тоскливо… особенно когда дела идут плохо и не с кем поговорить. Кажется, что больше никогда ничего не продашь, не сможешь заработать на жизнь, сколотить денег на собственное дело, обеспечить мальчиков…
Слова его постепенно заглушает смех Женщины. Она прихорашивается перед зеркалом.
ВИЛЛИ. Мне так хочется добиться успеха.
ЖЕНЩИНА. У меня? Вы меня и не думали добиваться. Я сама вас выбрала.
ВИЛЛИ (польщен). Вы меня выбрали?
ЖЕНЩИНА (выглядит очень прилично, ей столько же лет, сколько Вилли). Ну да. Я сижу у своей конторки и изо дня в день наблюдаю вашего брата коммивояжеров. Вы ведь ездите тут и днем и ночью. Но у вас, Вилли, столько юмора, нам с вами весело…Правда?
ВИЛЛИ. Да-да, конечно. (Обнимает ее.) Неужели вам пора уходить?
ЖЕНЩИНА. Уже два часа ночи.
ВИЛЛИ. Пойдем! (Тащит ее за собой.)
ЖЕНЩИНА. мои сестры будут в ужасе. Когда вы приедете снова?
ВИЛЛИ. Недельки через две. А вы ко мне подниметесь?
ЖЕНЩИНА. Непременно. С вами так весело. Мне полезно посмеяться. (Обнимает и целует его.) Вы удивительный человек!
ВИЛЛИ. Так, значит, это вы меня выбрали, а?
ЖЕНЩИНА. Конечно. Вы такой милый. Шутник!
ВИЛЛИ. Ну что ж, в следующий приезд увидимся опять.
ЖЕНЩИНА. Я направлю к вам всех покупателей.
ВИЛЛИ. Отлично! Не вешать носа!
ЖЕНЩИНА (смеясь, легонько шлепает его в ответ). Помереть от вас можно, Вилли!
Вилли внезапно хватает ее и грубо целует.
ЖЕНЩИНА. Помереть, да и только! Спасибо за чулки. Обожаю, когда у меня много чулок. Ну, спокойной ночи.
ВИЛЛИ. Спокойной ночи. Дышите глубже!
ЖЕНЩИНА. Ах, Вилли!
Женщина разражается смехом, и с ним сливается смех Линды. Женщина исчезает в темноте. Освещается та часть сцены, где стоит кухонный стол. ЛИНДА сидит на прежнем месте у стола и чинит шелковые чулки.
ЛИНДА. Ты самый красивый на свете. С чего ты взял…
ВИЛЛИ (возвращаясь оттуда, где только что была Женщина, подходя к Линде). Я все искуплю, Линда! Я отплачу…
ЛИНДА. Тебе нечего искупать, дружок. У тебя и так все идет хорошо. Лучше, чем у других…
ВИЛЛИ (заметив, что она штопает). Что это?
ЛИНДА. Штопаю чулки. Они такие дорогие…
ВИЛЛИ (сердито отнимает у нее чулки). Я не позволю тебе штопать чулки! Выбрось их сейчас же!
Линда прячет чулки в карман. В кухню вбегает Бернард.
БЕРНАРД. Где он? Если он не будет заниматься…
ВИЛЛИ (выходит на авансцену, с раздражением). Ты подскажешь ему ответ!
БЕРНАРД. Я всегда ему подсказываю, но не перед попечителями. Ведь это выпускной экзамен. Меня могут посадить в тюрьму.
ВИЛЛИ. Где он? Я его высеку!
ЛИНДА. И пусть он вернет этот мяч, Вилли. Нехорошо.
ВИЛЛИ. Биф! Где он? Вечно он хватает чужое!
ЛИНДА. Он слишком груб с девочками. Все матери говорят о нем с ужасом…
ВИЛЛИ. Я его высеку!
БЕРНАРД. Он ездит на машине, не имея прав.
Слышен смех Женщины.
ВИЛЛИ. Заткнись!
ЛИНДА. Все матери…
ВИЛЛИ. Заткнись!
БЕРНАРД (с опаской отходит). Мистер Бирнбом говорит, что он совсем зазнался…
ВИЛЛИ. Убирайся отсюда!
БЕРНАРД. Если Биф не нагонит, он провалится по математике. (Уходит.)
ЛИНДА. Бернард прав. Вилли, ты должен…
ВИЛЛИ (взрываясь). Что вы к нему пристали? Ты хочешь, чтобы он был такой же глистой, как Бернард? У мальчика темперамент, он похож на других…
ЛИНДА, едва сдерживая слезы, уходит в гостиную. ВИЛЛИ остается один в кухне. Он сгорбился и пристально смотрит в темноту. Листва вокруг дома исчезла. Снова ночь, и со всех сторон на него надвигаются громады жилых домов.
ВИЛЛИ. Замучили! Совсем замучили. Разве он крадет? Ведь он же отдает обратно. Почему он крадет? Что я ему говорил? Всю жизнь я учил его только хорошему.
ХЭППИ, в пижаме, спускается вниз по лестнице. ВИЛЛИ видит его.
ХЭППИ. Хватит тебе здесь сидеть одному. Пойдем.
ВИЛЛИ (присаживаясь к столу). Господи! Зачем она натирает полы? Каждый раз, когда она натирает полы, она прямо валится с ног. И ведь знает, что ей нельзя!
ХЭППИ. Тсс! Спокойно. Почему ты вернулся?
ВИЛЛИ. Перепугался. В Йонкерсе чуть не переехал ребенка. Боже мой! Почему я тогда не поехал с братом Беном на Аляску? Бен! Вот это был гений, сама удача! Какую я сделал ошибку! Ведь он меня так звал.
ХЭППИ. Ну, теперь бесполезно…
ВИЛЛИ. А вы чего стоите? Вот человек, который начал с пустыми руками, а кончил алмазными приисками!
ХЭППИ. Хотел бы я знать, как у него это получилось.
ВИЛЛИ. Подумаешь, какая загадка. Человек знал, чего хочет, и добился своего. В двадцать один год Бен отправился в джунгли, а когда он оттуда вышел, парень уже был богачом. Жизнь — твердый орешек, его не раскусишь, лежа на перине.
ХЭППИ. Папа, я хочу, чтобы ты бросил работу!
ВИЛЛИ. А кто меня будет кормить? Ты? На свои семьдесят долларов в неделю? А твои бабы, твоя машина, твоя квартира? Все на те же семьдесят долларов? Господи Иисусе, я не мог сегодня доехать до Йонкерса! Где вы, мальчики, где вы? На помощь! Я больше не могу управлять машиной!
В дверях появляется ЧАРЛИ. Это грузный человек, с медленной речью, упорный, немногословный. Во всем, что он говорит Вилли, чувствуется глубокая жалость, а теперь и душевное волнение. Поверх пижамы на нем надет халат, на ногах домашние туфли.