— Кажись, пронесло, — облегченно вздохнул Белый, утирая с лица пот вперемешку с соленой водой.

— Порты сам стирать будешь, — ухмыльнулся Спесь.

— Тьфу!! Сколько можно, атаман?!! За такую волыну скальдов даже у нургов бьют. — обиделся дружинник.

— Ну, извини, не удержался. — Попросил Кудаглазов, и продолжил: — Белый, вынеси кадку на палубу, надо же зверей поблагодарить, что не оставили без присмотра. Да и кликни всех, будем думу думать.

На палубе все расслабились, и даже Спесь не сказал ни слова. Отвязанный от мачты Ивашка быстро писал, стараясь ничего не перепутать из своих воспоминаний, при этом прислушиваясь к вялому спору.

— Куда править-то, пане-братия? — вопросил сусанин.

— А куда правишь? — поинтересовался Геллер.

— Хм-м-м, прямо.

— Вот так и правь. Куда-нибудь придём. — вальяжно скомандовал Спесь, поудобнее устраиваясь на нагретых досках.

— Так пыва-то, совсем мало осталось, — сожалеючи протянул Эйрик, и воскликнул, — О-о-о!! Зверей-то отблагодарили, а божествам морским совсем ничего?

— А кому именно?

Эйрик растерялся — на море кто только не правил, и все божества не славянские, чужие. Не плескать же за борт доброе пиво морским девам? Лучше самим выпить.

— Так… — подвёл итог атаман, — С этим разобрались. Теперь вторая дума — где искать ту самую Атлантиду?

— Ни-и-и… — донеслось от руля, — Шукать не нашенское дело, а то найдём как обычно, приключений на одно место. Коли энтой Атлантиде надо, сама найдётся.

— Ну и хорошо. — Федорович был спокоен, пережитая тревога схлынула, оставив только негу и усталость. — Значит, плывём…

— Ни в коем разе!! «Идём», атаман, только «идём»! — возмутился сусанин.

— Ну, хай, идём… Куда нибудь и придём…

— Опять кого-то встречь несёт!

Крик дозорного, востроглазового Рыся, никого не взволновал. Ну плывёт, ну и пусть плывёт. Всё-таки, кряхтя, Спесь Федорович поднялся с палубы, и пошёл на нос ладьи. Порядок должон быть!

— А вот этот точно плывёт. Только где? Ничо не вижу.

— Так вон, атаман. — Рысь ткнул пальцем куда-то на правую руку, — Там на брёвнах, корячится.

Кудаглазов приложил руку ко лбу, присмотрелся, и в сердцах сплюнул за борт:

— И чего этим грекам дома не сидится?! Когда же эта одиссея кончится?!!

Всматривающийся в еле различимую точку среди волн, Ивашка смущенно прошептал:

— А как он здесь оказался? Мы же его ещё на Реке, нургам про… подсадили.

Кудаглазов посмотрел себе под руку, и встретившись взглядом с доверчивыми глазами волхва, ругаться не стал.

— Это не тот, это наш старый знакомый. Говорит, что царь какого-то острова. А по мне, так бродяга. Постоянно в морях-акиянах попадается. И вообще… — он повысил голос, — Больше ему не наливать, а то опять мимо своего царства прошкандыбает! Гриць!!!

— Шо? — спокойно поинтересовался кормчий.

— Ты зачем один глаз зажмуривал, при последней встрече с этим проплыванцем? Он потом при встрече с аэдом таких страхов понапридумывал. Князю свиток прислали, так потом меня в людоедстве обвиняли.

— Да не может быть!! — поразился Белый, — Чтоб князь-солнышко, на такую брехню повёлся?!! Ни за что не поверю!

— Я не говорю, что князь поверил, — нахмурился атаман, — Другие-то поверили! А князю обидно.

— А-а-а, другие… — облегченно вздохнул Белый засучивая рукава, — Ну так значит, приплыл грек, будет ему счас и Итака, и Пенелопа… И молоко с солёным огурцом.

— Не сметь! — грозно прикрикнул атаман, — Геноцид греческого населения, это не наш метод!

— А человека, пусть даже и грека, без похмелки оставить, как в прошлый раз, это что не геноцид, что ли? — обиженно возразил ватажник, но рукава закатывать перестал.

— Нечо сравнивать! Это дело житейское, — сурово ответил Спесь Федорович, и уже тише добавил, — И он так не считает, вон как гребёт. Обрадовался, поди.

— Молоко, это хорошо. — мечтательно произнёс Геллер, — Когда мы его попьём-то?

— А что так? — очень удивился юноша, — Пристанем к берегу, и напьёмся власть.

— Эх-х-х… — огорчённо махнул рукой Володимир, но потом снизошёл к недоумевающему Ивашке, и объяснил: — Всё дело, не иначе как в проклятье. Как сойдёшь на незнамый берег, так вечно попадается молочко из под бешёной коровки. Настоящее молоко можно испить только дома.

Тем временем, странная конструкция из нескольких бревён закачалась на волнах, возле высокого борта. Перегнувшись, Спесь радостно заорал:

— Привет, Одиссей! Что-то ты совсем исхудал, опять к Цирке занесло что ли?

— Хайре, атаман! Куда идёте?

— А как обычно! — Кудаглазов выдернул за руку высокого, загорелого до черноты, мужика. Из одежды на нём была только повязка вокруг чрёсел, но из пурпурной ткани.

— То есть, куда глаза глядят? — уточнил грек, цепко оглядываясь, — Привет честной компании!

— Привет, привет… — хмуро буркнул Белый, и сердито добавил: — Ты что это на нас напраслину возводишь?

— Какую-такую, напраслину? — искренне изумился царь.

— Э-э-э, хлопче, — повернулся к Ивашке атаман, — Принеси-ка свиток из сундучка, он чёрной ниткой связан.

Оказывается, мотаясь по свету, грек время даром не терял, и читал почти на всех языках. Так что развернув свиток, он долго вчитывался в написанное, потом аккуратно вернул бересту волхву, и стал говорить. Говорил он долго и энергично, но к сожалению парня, на незнакомых языках. В особо ярких всплесках, ватажники уважительно кивали, и переглядывались. Закончил свою речь царь на родном для юноши языке:

— Прав был великий мудрец, когда сказал: «Не стоит подходить к чужим столам, и угощаться если наливают!» Я же этому писаке всю правду рассказал, а он…

— Да брось ты, — утешил его Лисовин, — Встретишь, испортишь ему репутацию, вместе с мордой. Ты лучше расскажи, что это за место, и какие здесь берега.

— Берега, как берега, — хмуро отвечал Одиссей, но испил поданный ему ковшик, и подобрел: — Арапы здесь живут, человеческой речи совсем не знают, лопочут что-то по своему, но белых людей очень уважают. Пиво сразу принесли, я даже слова не успел сказать.

— Может быть мы уже здесь были? — переглянулись атаман и подошедший кормчий.

— Не-а, — отверг идею Улисс, — Зубы у всех на месте, синяков ни у кого нет. А вашу народную забаву не только я знаю. Вон в Египте, народ до сих пор боится у моря селится.

— В каком ещё Египте? — очень удивился Кудаглядов.

— Ну там, где ваша ватага подрядилась дом ихнему правителю построить. А построили гробницу.

— Так откуда же мы знали, что у него такое здоровье плохое? — искренне возмутился атаман, — Ну завалили немного стены, с кем не бывает. Особенно с ихнего просяного пива. А он увидел, и сразу брык и не дышит. Зато какой дом получился, ни у кого такого не было!

— И не будет! — уверенно отрезал Одиссей, — Они теперь так только гробницы строят.

— А те хитрованы дошли хоть? — поинтересовался Гриць, поминутно оглядываясь на правило.

— Это те, которым ты короткую дорогу до дома показал? — прищурился царь, и не дожидаясь ответа, закончил, — Нет, конечно. Сорок лет ещё не прошло.

— Заплатили бы как договаривались, давно на родине были, — сурово отрезал сусанин, и хлопнув Одиссея по плечу, вернулся на свой пост.

— Так ты… это… — смущенно произнёс Спесь, — Можа с нами дальше пойдёшь? Не надоело ещё болтаться?

— Не могу друг. — сокрушенно вздохнул мореплаватель, — Домой надо, пора и на берег, возраст уже…

На прощание царю Итаки щедро налили пресной воды, снабдили продуктами, и впредь посоветовали бить каждого со стилом в руке. Перехватив его заинтересованный взгляд на Ивашку, Спесь нахмурился, и проворчал:

— Этот — наш!

Одиссей пожал плечами, и легко спрыгнул на свой плот:

— Когда попадете в Итаку, заходите, рад буду!

— А ты, если к нам попадешь, князю передай, что выполняем мы его поручение!

На том расстались, и вновь ладья закачалась на волнах, торя путь в неведомое.

Ивашка сидел прислонясь к мачте, и смотрел куда-то вдаль. Развёрнутый свиток лежал на коленях, стилус был зажат в руке, но ни одного нового слова в быличке не появилось. Геллер посмотрел на свиток, проследил направление взгляда, пожал плечами, и негромко спросил: