За несколько минут до полуночи того же самого дня специальный посланник Викариата в присутствии двух свидетелей из семей, живущих по соседству, произвел обыск в доме Дзимарди. И тут обнаружились первые доказательства причастности юноши: его левая рука была изранена и исцарапана. Кроме того, в доме был найден женский платок бирюзового цвета со следами крови..

Изъятый платок была завернут в кусок белой ткани, сверток запечатан сургучом и немедленно отправлен в Палаццо Преторио. А молодой человек, в свою очередь, отправлен в заключение в Сан Касьяно.

15 декабря началось официальное следствие.

Сначала был опрошен дядя убитой, Анджело Чьяни, который сразу же сообщил, что у его племянницы действительно был «аморе» с Антонио Дзимарди, причем уже лет пять, и что их обычным местом встреч был как раз источник, куда девушка часто ходила за водой. Также он подтвердил, что ей принадлежал бирюзовый платок, в котором она и ушла в последний раз.

Слова дяди подтвердили две тетушки, они доподлинно знали, что именно в этот день девушка должна была встретиться с Антонио у источника, чтобы потом вместе пойти в церковь на мессу в церковь дела Панеретта.

Местный мясник по имени Ландоцци заявил что «как раз в то воскресное утро видел Антонио, у которого все штаны были промокшими».

Таким образом, все пазлы в мозаике сложились, осталось допросить подозреваемого.

Антонио Дзимарди, молодой крестьянин, подозреваемый в убийстве Марии Лучии, был перевезен из заключения в Сан Касьяно ко двору Викариато ди Чертальдо, чтобы Его Светлость Викарий синьор Джузеппе Чьякки смог его допросить.

17 декабря 1768 года начался официальный допрос. Сначала в протоколе была описана фигура и внешность обвиняемого, причем записывающий придал Антонио нечто демоническое, хотя ничего особенного, по свидетельству прочих документов, в парне не было.

В целом Антонио был описан как «молодой человек хорошего здоровья примерно 22 лет отроду, с каштановыми волосами, одетый в шерстяную рубашку табачного цвета, нижнюю рубашку голубого цвета с пуговицами из белого металла, простые шерстяные брюки белого цвета и кожаные башмаки с завязками».

На многочисленные вопросы юноша не отвечал, хранил молчание. В итоге он был отправлен в тюремные камеры Палаццо, а отчет о проведенном расследовании Викарий направил в Аудиторе Фискале во Флоренцию.

23 декабря из Флоренции пришла бумага, гласившая: все документы внимательно и тщательно изучены, расследование считается проведенным по всем правилам и с подобающим прилежанием.

Тем не менее, для устранения каких бы то ни было противоречий желательно получить признание обвиняемого.

В тот же день Викарий спустился в карцер для разговора с обвиняемым. Каким был этот разговор, не рассказывает ни один документ, но всем известно, что в Палаццо имелась камера пыток…

Вскоре Антонио предстал перед церковными судьями и признался:

– Да, господа, Я совершил очень плохое деяние, и больше я не буду хранить молчание.

И начал рассказывать.

«Вечером предыдущего дня мы встретились с Марией Лучией, и она позвала меня на следующее утро к источнику для серьезного разговора. Она рассказала о своей беременности, и желании выйти за меня замуж немедленно.

Однако я этого не хотел, у меня не было уверенности, что именно я, а не кто-то другой, отец этого ребенка. Но Мария Лучия настаивала, она набрасывалась на меня, кричала, что я должен жениться, и в какой-то момент мне захотелось её убить. Весь вечер и всю ночь я мучился, не зная, что же не делать.

На следующий день у источника она опять набросилась на меня, она стала бить меня кулаками.

Крича, что я немедленно должен пойти с ней в церковь, она даже столкнула меня в воду.

Я разозлился, и в порыве гнева, уже не понимая, что делаю, схватил нож, который всегда был у меня в кармане, и ударил ее несколько раз. Когда я увидел, что наделал, я убежал, даже не заметив, что у меня в руках остался её платок…»

Антонио Дзимарди был приговорен к смертной казни. «Повесить, после чего четвертовать, и вывесить голову на месте эшафота» гласил приговор Франческо Литтори, Маэстро ди Юстиция, вынесенный 1 июля 1769 года.

Эта была последняя в истории смертная казнь, совершенная Викариатом Валь д’Эльса и Валь ди Пеза в центральной Тоскане.

– Вы хотите сказать, – первой нарушила молчание Саша, – что это то самое место?

– Какое «то самое»,– удивился Анджело?

– Ну, где нашли убитую русскую девушку.

– Я даже не обратил внимания,– удивился старик, – да, вроде то же самое. Но это просто совпадение…

– А если нет?

– Ты хочешь сказать, что призрак Антонио явился на прежнее место и решил продолжить? Синьора слишком любит триллеры!

– Нет, я конечно так не думаю, но… странно все это!

В молчании троица молодых людей вышла на улицу…

– Стойте, стойте, подождите!– их догоняла Симона.

– Слушай! – округлила она глаза, схватив Сашу за руку,– я слышала ваш разговор, а в этом что-то есть, так интересно! Знаешь что, я посмотрю в архиве, что стало с потомками Антонио и потом тебе скажу!

– Я и так тебе скажу, что стало,– заметил Роберто,– не было у него потомков. Девицу-то удавили, а его четвертовали!

– Вы, мужики, всегда так прагматичны,– заявила Симона,– а вот наша женская интуиция всегда чувствует заранее, если здесь что-то есть.

– Ну-ну, – теперь уже посмеялся Альфредо, – действуй, сыщик!

Небо на закате казалось прозрачным…

Саша вышла на любимый променад у крепостных стен, но скамейка уже была занята. – Он ещё и поет!– возмутилась девушка. На скамейке с видом на далекие рощи и россыпь домиков сидел одинокий японец и пел что-то на своём, японском…

Саша встретила его ещё раз, уже в сумерках– видимо было слишком много кьянти или любви к Тоскане– японец медленно брел по улице, часто останавливаясь и обнимая старые стены..

–Во всяком случае, это не наш душитель, – подумала она, и отправилась спать.

На следующее утро позвонила Джованна:

– Приходи сегодня на обед в «Древний источник», Симона звонила, она с раннего утра в архиве, часам к двум подойдет в ресторан.

Как в большинстве других ресторанов Кастельмонте, часть столиков в «Источнике» стояла на улице, на возвышении, среди цветов и деревьев, как положено, с захватывающими видами на долину. Джованна уже сидела за столиком, когда Саша подошла.

–Я заняла номер 17– это мое счастливое число! У тебя как с семеркой,– спросила Джованна

– Да обычно, никак, – удивилась Саша, 17 столик – нормально. А, кстати, почему ресторан называется «Древний источник», тут же никаких источников нет?

–А-а, ты не знаешь,– засмеялась Джованна, – и закричала: – Антонияяя!!!! Алессандра хочет руки помыть.

– Иди сюда, – появилась в дверях ресторана его хозяйка, Антония, – тебе вон в ту дверь.

Саша вошла в дверь.

– Направо, направо, – махнула рукой женщина, раскатывающая тесто на кухне.

Саша послушно шагнула направо и оказалась в кабине с прозрачными стенами. На стене было две кнопки, одна указывала вверх, другая вниз.

Саша нажала кнопку со стрелкой вниз. Кабина вздрогнула и осталась на месте.

– Жми, жми сильнее, – закричали с кухни.

Саша нажала ещё раз, кабина снова вздрогнула и осталась неподвижной.

Тогда Саша нажала кнопку и не отпускала, пока кабина не заворчала, нехотя тронулась с места и, наконец, не спустилась в подвал.

Там, напротив современных удобств для синьор и синьоров, в стене виднелись останки древнего фонтана.

– Ну и система, – удивилась Саша, выбравшись наверх.

– Ну, тут и лестница есть, – улыбнулась Антония, – но так ведь интереснее!

Говорят, что в этом месте оплакивала несчастную любовь одна местная девица, лет эдак пятьсот назад. Вот и наплакала усердно целый источник, – объяснила Джованна.

Бутылка кьянти была почти допита под изумительные сырные шарики Антонии,– и доедено мясо с розмарином, когда появилась запыхавшаяся Симона. Она залпом выпила стакан минеральной воды и буквально упала на стул.