— А можешь вытащить шештипеншовик иж уха? — поинтересовался щербатый карапуз. — Я такое на ярмарке видел.

— Нет, не могу.

Мальчишки поскучнели.

— Зато я могу вытащить тритона.

Она приложила пальцы к его уху и вытянула за хвост мокрое земноводное. Изучив тритона, дети пришли к выводу, что он даже лучше шестипенсовика.

— А еще что-нибудь умеешь?

— Да так, — рисовалась Харриэт, — пустяки всякие.

— Ну покажиии!

— Ладно. Ты возьми меня за правую руку, ты — за левую. Чур держаться покрепче.

— А что будет? — просияли мальчишки, вцепляясь в ее тонкие и гибкие, как ивовые прутья, руки.

Харриэт поискала глазами люстру. Крюк казался достаточно прочным.

— Мы поиграем в карусель, — улыбнулась девочка. Ее волосы начали удлиняться, раскручиваясь, но не упали ей на плечи, а поползли вверх…

Почуяв неладное, Берта обернулась, но увы, слишком поздно.

…Ровно через пять минут их с Харриэт выставили на улицу.

У Ламбетского моста вампирши остановились и посмотрели на Темзу, темно-серую, с чешуйками лунного света. Зажатая меж каменных берегов, она хоть и медленно, но все же ползла. Маргарет насупилась.

— Как досадно. Я надеялась, что вода замерзнет.

— Приехали бы вы в Трансильванию, узнали б, что такое настоящие морозы! — сказала Гизела, вспоминая, как прошлой зимой вместе с Эвике и отцом они расчищали открытые галереи замка от сугробов, появившихся там за одну ночь.

— И тем не менее, надо перейти на другой берег, — размышляла вслух леди Маргарет. — Оттуда хороший вид на Парламент.

— Что такое?

— Вампиры не могут пересекать текущую воду.

— Какая нелепица! Никогда об этом не слышала… Хотя я вообще-то о многом не слышала, — добавила Гизела смущенно. — А что тогда будет?

— Это моветон. Если нас увидят, пойдут слухи.

Гизела почувствовала себя как в далеком детстве на занятиях с гувернанткой, когда слишком громко говорила, быстро бегала, или, не дай бог, ела вилкой для рыбы мясо. Она чуть улыбнулась, словно говоря «Ну конечно, как же я могла забыть такую мелочь.»

— И правда, какая жалость! Значит, придется идти по этой стороне, и я не увижу всех прелестей вашего Парламента…

Ни один гид не смирился бы с таким положением вещей. Быстро оглядевшись, Маргарет схватила девушку за руку, и вдвоем они побежали по мосту. Уже на ступенях, ведущих к набережной, они остановились, чтобы по привычке перевести дыхание. Пробежка в корсетах имела бы плачевные последствия для смертных дам, но вампирам все нипочем. Гизела чувствовала себя девочкой, своровавшей конфету. Целую коробку конфеток. Или сразу торт, с кремовыми розочками. Она заговорщически поглядела на Маргарет. В нарушении правил есть своя прелесть.

— Ну как? — Маргарет указала на Биг-Бен, циферблат которого сиял оранжевым светом. — Нравится?

— Потрясающе! — и чтобы не выглядеть провинциалкой, Гизела добавила: — Только вот на картинках в путеводителе Биг-Бен кажется выше.

— Правда? А когда его только построили, мы были поражены! Лорд Марсден еще долго плевался, что эта громадина испортила весь вид. Впрочем, пока я не приехала в Лондон, и трехэтажный дом показался бы мне Вавилонской башней, — вампирша опустила голову, пряча улыбку в меховом воротнике.

— Я же из Австрии, после Будапешта и Вены меня сложно удивить, — снисходительно проговорила Гизела, умолчав, что впервые увидела эти прекрасные города во время их с Бертой турне по Европе, да и то нигде не задержалась дольше, чем на пару дней. — Впрочем, мне здесь весьма нравится!

На самом деле, прогулка стала для нее глотком свежего воздуха, ведь все это время она хоть и гостила в Лондоне, но редко покидала дом. А литография с видом Парламента была аккуратно вырезана из книги и висела в ее детской спаленке рядом с Миланским собором и Венской Ратушей. И вот теперь она увидела Паламент воочию!

— Ах, если бы мы могли пить кровь! — воскликнула старшая вампирша. — Взлетели бы ввысь и как следует рассмотрели циферблат. Сверху Лондон куда прекраснее. Грязь не так заметно.

— Летать? То есть как это — летать? Вы что, умеете?

Задумчивый взгляд Маргарет сфокусировался, словно перед ее носом щелкнули пальцами.

— А ты нет?

— Но это же невозможно!

Леди Маргарет убрала руку с ее плеча.

— Ты не пробовала человеческую кровь! — уличила она Гизелу.

— Да, — гордо ответила девушка, — я не пью человеческую кровь, и никогда не стану пить! Не хочу превращаться в чудовище. Вы сказали, что тоже не пьете, так что должны меня понять!

— О чем ты говоришь? Мы не пьем кровь лишь один месяц в году! Потому что мой разлюбезный супруг дал такую клятву, — леди Маргарет схватилась за фонарный столб, выдавливая глаза чугунному дельфину. — Но что мне его запреты? Меня-то не было поблизости, когда он заключал с людьми этот договор!

— Договор? Ничего подобного не слышала! Что же это за договор такой, на один месяц?

— Вот именно, — подхватила Маргарет, — на целый месяц! Целый месяц без человеческой крови! А все ради того, чтобы Марсден похвастался своим благородством. И сам не пьет, и нам не дает. Его прихвостни не ропщут, мол, на то он и Мастер, чтобы издеваться над ними, как ему вздумается. А я его не-на-вижу! Ведь без человеческой крови я просто труп с тремя слоями белил! Вот, смотри же!

Чуть не прокусив пальцы, она стянула зубами перчатку и показала Гизеле руку. В лунном свете кожа стала еще зеленее, а ногти казались тусклыми и ломкими.

— Н-ну… — протянула Гизела, пряча руки за спину, потому что уж ей точно нечем было похвастаться. — Мне вас, конечно, жаль, но я, например, всегда так выгляжу — почти полгода! — и совсем не переживаю по этому поводу.

Она бессовестно соврала, и сама же себе в этом призналась. Да и Маргарет не могла не догадаться. Не надо быть психологом, чтобы понять, как расстраивает Гизелу — некогда красивую девушку со здоровым румянцем и прекрасным цветом лица — ее нынешняя внешность. И как она радуется, что не отражается в зеркалах, иначе видеть это существо изо дня в день было бы невыносимо.

— И вы не расстраивайтесь!

Вампирша зачем-то сняла и вторую перчатку и, скомкав их, швырнула в Темзу.

— Мы еще не закончили экскурсию, — сказала он, обнимая Гизелу за талию. — Пойдем.

Но их дальнейшая прогулка мало чем напоминала неспешный обзор достопримечательностей. Маргарет пронеслась по набережной, втянула Гизелу на Вестминстерский мост, пропустив мимо ушей вопрос о его истории, обогнула Биг-Бен и лишь перед аббатством замедлила шаг.

— Полюбуйся на горгулий, — ее голос звучал миролюбиво. — Красивые, правда?

— Красивые, — подтвердила виконтесса. — С вами все в порядке?

— Взять, к примеру, этого дракона, — вампирша постучала по каменной статуе, — у него есть крылья, но взлететь он не может. Вот так и ты, Жизель. Сейчас ты ничем не лучше окаменелых тварей. Но я помогу тебе. Я слишком люблю тебя, чтобы оставить все, как есть. Ты заслуживаешь совершенства.

— Вы сейчас о чем? — поинтересовалась девушка, но в глубине ее души уже зарождалось беспокойство.

— О том же, о чем и всегда. Впрочем, если хочешь, я могу выломать тебе горгулью в качестве сувенира.

— Было бы мило, я бы отцу подарила, пусть в замке поставит, — отшутилась девушка. — Но вы ведь не о том… Вы хотите крови, да? По вам видно, что вы только о ней и можете думать! Неужели, единожды попробовав человеческую кровь, так сложно от нее отказаться? Неужели вы не можете прожить без нее хотя бы месяц?

Но в голосе юной вампирши не было презрения, скорее — с трудом сдерживаемое любопытство.

— Если я скажу «да,» ты поверишь мне на слово? Полагаться на мнения окружающих, не составляя свое собственное — признак незрелого ума. Бедная овечка Жизель. Это ведь Берта тебе запрещает? Она такая же, как лорд Марсден, два сапога пара. А что она сделает, если ты вырвешься из загона? Посохом огреет или сахару не даст?