— Не говорите так. Мне никто не указ, я делаю только то, что сама считаю нужным, и я принадлежу только себе! Она ничего не запрещает, я сама решаю, сама! — в завершение тирады, виконтесса, немного подумав, топнула ножкой.

— Ну так спроси себя, чего же ты хочешь.

— Свободы, — искренне ответила Гизела. Это все, о чем она мечтала, оказавшись в Лондоне.

— Свободы не существует. Но ты можешь стать легче воздуха и ничего не чувствовать. Тогда, по крайней мере, не так больно.

Затем, без прелюдии, леди Маргарет крикнула проходившему мимо юноше:

— Сэр, не подскажете который час?

На прохожем был поношенный сюртук, а шея обмотана теплым шарфом, который он подтянул повыше, чтобы прикрыть мерзнувший нос. Судя по всему, бредет домой с вечеринки.

— Одиннадцать, мэм, — ответил юноша, оглянувшись на Биг Бен.

— Ах, как поздно, — Маргарет всплеснула руками, — и как нам теперь возвращаться домой, по темным улицам! В это время суток кого только ни встретишь!

— Я могу вас проводить.

В голове Гизелы между тем раздался голос.

«Жаль, что он молод. Я предпочитаю постарше. Тогда мне кажется, что я свожу счеты.»

— Что ты хочешь сделать? — яростно зашептала Гизела. — Убить — это и есть твоя свобода?

Но Маргарет сосредоточилась на жертве.

— Благодарю вас, — томно протянула она, — а то я, право же, умерла бы от страху. Вы можете сделать мне еще одно одолжение?

— Ко-конечно.

— Снимите шарф.

— Зачем?

— В шарфах клыки вязнут, и от шерсти потом отплевываешься, — Маргарет поморщилась. — Ах, неужели я сказала «плюнуть»? Так стыдно, я ведь леди!

Глаза прохожего остекленели. Негнущимися пальцами он начал развязывать узел, а на его висках, несмотря на мороз, выступила испарина.

— Какой вы послушный мальчик, — похвалила вампирша и провела пальцем по его шее, пощекотала подрагивающий кадык и вдруг резко царапнула ногтем.

— Зачем… ты это… делаешь? — вскрикнула Гизела, не отрывая немигающего взгляда от шеи, по которой стекали темные капли. — Ты же знаешь, что я не пью человеческую… — она сделала несколько шагов вперед и теперь стояла почти вплотную к юноше, — человеческую…

Запах крови нестерпимо манил, и Гизела, как завороженная, смотрела на ранку. Рот ее приоткрылся.

— Я практически ощущаю ее вкус, — прошептала она. — Это просто сильнее меня, я не могу…

Что будет, если чуть-чуть попробовать? Самую малость? Один раз не считается! И никто не узнает! Эти мысли сулили свободу. Слишком долго она сдерживалась, притворяясь, что кровь ей не нужна. Пришла пора быть честной с собой.

Девушка наклонилась к шее жертвы. Весь ее мир заполонила кровь, которую она желала больше всего.

Или…?

— Нет, — решительно произнесла она, разворачиваясь к миледи. — Я же сказала, что сама распоряжаюсь своей жизнью, и никто мне не указ. И в первую очередь ты! И еще я сказала, что не пью человеческую кровь! И это подло с твоей стороны, Маргарет. Auf Wiedersehen!

И бросилась прочь, не оглядываясь.

Наползал туман. Фонарных столбов было уже не разглядеть, и сгустки мутного, желтого света, казалось, висели в воздухе сами по себе. Тоскливо было на улице, и тоскливо было у Уолтера на душе. В такую ночь хорошо сидеть у камина, печь картошку в золе и вполуха слушать разглагольствования Эвике о разных сортах масла. Но никак не бродить по городу, вглядываясь в темные закоулки, из которых пока что не выскочил ни один, даже самый лядащий упырь.

— Все, поехали по домам, — сказал он Томпсону. — Жена меня только на час отпустила! И сказала, чтобы я ей малины купил, — он печально огляделся по сторонам, — а все магазины уже позакрывались. Где я ей возьму малину?

— А как же твой долг перед Империей? — насмешливо поинтересовался Генри.

— Ты так говоришь, как будто мы на войне.

— Это и есть война. Раз они убивают нас, людей, мы должны за себя постоять.

— Так Рождество же, никого они не тронут, — отмахнулся Уолтер. — Вот в январе и подумаем… Кстати, ты не знаешь, что по вкусу напоминает малину? Чем ее можно заменить?

— Стивенс, не отвлекайся. Мы должны патрулировать улицы.

— А толку-то? До сих пор никого не поймали. И не поймаем!

— Все потому, что наша стратегия малоэффективна. Надо разделиться.

— Конечно, надо! — поддакнул мистер Стивенс. — Ты едешь к себе домой, я к себе — считай, что разделились.

Но Генри Томпсон всерьез озаботился судьбами лондонцев.

— Нет, так дело не пойдет. Но если ты настаиваешь, можем и поторопиться. Ты проверь Флит-стрит, к набережной спустись, а я погляжу, что там на восточной стороне творится. Встретимся через два часа… ну, например, у Святого Павла. Идет?

Уолтер вздохнул. До недавнего времени у него и друзей-то не было! Лишь «хорошие знакомые,» сиречь люди, которые вспоминают о твоем существовании когда им нужно десять фунтов занять. Так что дружбой он дорожил. Ну и пусть Томпсон отъявленный параноик, который и воробья за летучую мышь примет. По крайней мере, он не моет руки в спирте и шевелит губами при разговоре. Почему бы не уважить его придурь?

— Ладно, уговорил, — нехотя согласился Уолтер. Может, и свежая малина по дороге подвернется.

— Тогда захвати вот это, — Томпсон протянул ему новенький револьвер. — Пули серебряные.

— Незачем было так тратиться.

— Ничего, счет я тебе потом пришлю, — улыбнулся Томпсон. С ним никогда не поймешь, шутит он или серьезен.

Когда Уолтер удалился, на ходу разглядывая револьвер со всех сторон и даже пытаясь прицелиться с плеча, как заправский рейнджер, его друг тихо вздохнул. Этот лопух сам себе голову продырявит, не иначе. А пулевое отверстие на вампиров на спишешь. Не их метод.

Кроме того, тело должно быть обескровлено.

Он открыл саквояж. Рядом с заветной коробочкой лежал продолговатый предмет, напоминающий большой медный шприц. Не только вампиры, но и люди переливают кровь из одного организма в другой. Правда, пациенты часто мрут, как будто их тела восстают против чужой крови. Быть может, она и правда бывает разных типов? У кого-то получше, у кого-то попроще? Но нет, голубая кровь, как и благородство — лишь выдумки правящих классов.

Итак, откачать кровь труда не составит. Другое дело, как достоверно сымитировать следы укуса? Генри долго думал над этим вопросом. Наконец ему пришла в голову капитальная идея. Припадки гениальности случались с ним время от времени, и каждый раз он замирал от восторга. Так приятно осознавать, что ты даже умнее, чем сам себя считаешь!

Необходимость в отметинах на шее отпадет, если там просто не будет кожи!

Да и вообще, кто вспомнит про две дырочки от клыков, когда увидит… все остальное? Известно, что вампиры суть твари извращенные. Так что зрелище будет по-настоящему эффектным.

Осталось найти подходящий образец.

Но образец подкрался к нему сам. Им оказалась уличная девица, густо набеленная и нарумяненная. Она была совсем юной, лет 14ти, а потому вела себя вдвойне развязно, стараясь походить на заправскую кокотку.

— Что, красавчик, приласкать тебя? — пропела она сладеньким голоском.

Генри согласно кивнул и подхватил ее под локоть…

Чтобы выжать из выходного все веселье до последней капельки, Харриэт упросила свою дуэнью «еще немножечко прогуляться.» Однако всю дорогу привидение возмущалось:

— И чего они озлились? Люстра ж не разбилась — всего-то несколько подвесок слетело, а так она целехонька. А трещину на потолке можно замазать… Почему они меня прогнали, а, мисс? Я даже пряник не успела слямзить,

Берте не понадобилось закрывать глаза, чтобы вновь представить эту сцену. Увиденное въелось в роговицу. Опутав люстру волосами, Харриэт вертится в воздухе, держа за руки двух хохочущих мальчишек…

— Тебя прогнали из-за вшей.

— Чии-во?

— У тебя по волосам что-то ползало. Родители испугались, что их дети подхватят от тебя паразитов.