— А в городе есть где-нибудь туалеты?

Он знал, что туалеты есть на железнодорожном вокзале, и они поехали на вокзал с тремя пересадками: на троллейбусе и двух автобусах. Ехали уже молча, не разговаривая.

После вокзала они снова приехали в центр города, чтобы пообедать в ресторане. Но в одном зале ресторана гуляла свадьба, другой был заполнен семейными парами с детьми. К тому же начался дождь, и стоять перед рестораном в очереди Марина не захотела. Они снова сходили в кино, в другой кинотеатр, на другой фильм. Он этот фильм видел, но не сказал об этом Марине. Когда они вышли из кинотеатра, она спросила его:

— Тебе понравился фильм?

— Очень! — сказал он.

— Я этот фильм видела, — призналась Марина. — И рада, что он тебе понравился. Не так уж у нас все и плохо.

— Пойдем в гостиницу! — предложил он, хотя ни разу не был в гостиницах и видел только в кино, как туда поселяются.

— Пойдем! — обрадовалась Марина. — А то у меня уже ноги не ходят.

Они приехали в гостиницу. Он подошел к стойке администратора и спросил:

— Можно снять номер?

Администратор, крашеная, ярко-рыжая, лет пятидесяти, спросила:

— Кто поселяется?

— Она, — он показал на Марину.

— Есть место в трехместном, — сказала администратор.

— Мне все равно, — согласилась Марина.

— Паспорт, — сказала администратор.

У Марины паспорта не оказалось.

— А можно на мой? — спросила он.

— Нельзя, — сказала администратор.

Они вышли из гостиницы, дождь стал еще сильнее. Марина молчала. Если бы она устроила истерику, стала его обвинять, что он ничего не может, он, наверное, ответил бы ей: да, не может, он всего два месяца в городе, а за два месяца никто ничего не сможет, и еще, может быть, он назвал бы ее раззявой, деревенщиной, которая даже не знает, что, если едешь в город, надо брать с собой паспорт, но Марина молчала.

— Съездим на вокзал, — предложила она. — Посмотрим, когда поезд?

И они снова поехали на вокзал. Поезд на райцентр был через два часа, и они решили подождать. Сели на вокзальную скамейку, Марина расстегнула молнии на сапогах, вытянула ноги и закрыла глаза. Он не знал, спала ли она или думала, может быть, она ждала, что он заговорит, но он молчал, решив, что это их последняя встреча, такое не прощают, хотя вроде ничего особенного и не произошло, просто он не мог снять комнату, а как ее снимешь, не будешь же обходить дом за домом, а городских знакомых у него еще не было. Потом они прошли с Мариной на перрон.

— Пока, — сказала она.

— Пока, — ответил он.

Раз уж все кончено, он не стал ждать, пока отправится поезд, кому нужны эти размахивания рукой вслед уходящему вагону, как это обычно делают герои в кино.

Он вернулся в общежитие и лег спать. И снова началась учеба. Когда пришло письмо от Марины, он положил его в портфель и открыл только вечером, оттягивая неприятный момент, чего уж приятного, если тебя наверняка обзывают всякими уничижительными словами. Но письмо оказалось трогательным и нежным. Марина писала, что ей понравилась поездка и что он возмужал, и она его любит по-прежнему и ждет. Она не поедет на Новый год в деревню, а хозяйка, у которой она снимает комнату, уезжает к дочери в Ленинград, и они два дня новогодних праздников могут провести вдвоем.

Он еще раз перечитал письмо, пытаясь найти раздражение или недовольство, ведь она не могла не понять, что он оказался мальчишкой, который ничего не может организовать, но успокоил себя, решив, что рядом с ним живут точно такие же и они наверняка, как и он, не смогли бы снять комнату. У него улучшилось настроение, он стал даже смелее с девушками, если он нравится одной, значит, может нравиться и другим. До этого дня он не знакомился с девушками с других факультетов, на их курсе на факультете механизации сельского хозяйства учились только три девушки, их разобрали на первых же танцах. Больше всего девушек было на экономическом и зоотехническом факультетах. Экономисты устроили танцы перед самым Новым годом. Он пошел туда.

Вначале, как в сельских клубах, девушки расположились у одной стены, парни — у противоположной. Первые два танца он простоял, наблюдая. Ему понравилась стройная, в тонком вязаном платье девушка, похожая на Марину. Он давно заметил, что ему нравились девушки, похожие на Марину, темные, смуглые, может быть, потому, что он был белесым, неярким блондином с размытым, без четких линий, лицом и это лицо ему не нравилось. Он не рискнул пригласить понравившуюся девушку, а пригласил ту, которую пока никто не приглашал. Девушка хорошо танцевала и, когда объявили белый танец, пригласила его, и они уже танцевали весь вечер. Звали ее Аленой, наверняка Алена в паспорте записана обычной Еленой, подумал он, но уточнять не стал. Он проводил ее до дома, она оказалась городской и жила в самом центре. В подъезде они поцеловались, и Алена пригласила его на Новый год, она собирала компанию у себя дома. Он пожалел, что уже написал Марине о своем приезде, и сказал, что едет к матери в деревню, что было почти правдой: он должен был заехать домой за продуктами. На следующий день на него как-то странно посматривали ребята.

— В чем дело? — спросил он.

Ему объяснили, что Алена — дочь начальника областного управления сельского хозяйства и что ее отец — доктор сельскохозяйственных наук — заведует кафедрой в их институте, и теперь ему обеспечено самое лучшее распределение или даже аспирантура.

— Я этим воспользуюсь, — пообещал он.

Если раньше он предпочитал отмалчиваться, то теперь научился отвечать сразу. Перед поездкой он колебался, что купить Марине — торт или апельсины? Торт в квадратной нелепой коробке не влезал в портфель, как будто эти коробки делали специально, чтобы все знали: человек идет в гости. Он купил апельсины, простояв за ними в очереди четыре часа.

Поезд в райцентр шел один раз в сутки, поэтому Марина знала, когда он может приехать. Ему и хотелось, чтобы Марина его встретила, но были и опасения, как бы знакомые, а они могли оказаться на вокзале, не подумали, что дело решенное и он женится на ней, о женитьбе он в то время не думал.

Когда поезд подходил к райцентру, он перешел в последний вагон, чтобы выйти в конце платформы. Пока он дойдет до вокзала, местные уже разойдутся. Так и получилось. В райцентре сошло с десяток пассажиров. Пока он шел, на перроне осталась только Марина и дежурный по станции. Марина растерянно оглядывалась, поезд уже тронулся, когда она увидела его. Она бросилась к нему, обняла, поцеловала.

— Счастье-то какое! — сказала она. — Я уже думала, ты не приедешь. Пойдем погуляем! На Красноармейской повесили гирлянды из лампочек, совсем как в большом городе.

— Я устал, — сказал он. — Пойдем сразу к тебе.

И она поверила, хотя как можно устать за три часа дороги. А ему не хотелось лишний раз попадаться на глаза знакомым. Теперь он стал взрослым, ему исполнилось восемнадцать лет, он мог жениться, а девушка — выйти за него замуж, но жена в его планы не помещалась. Надо снимать квартиру, а на ее оплату стипендии не хватит, и вообще, женитьба — скучная определенность, а он еще с шестого класса мечтал переехать в Москву, когда вместе со школьной экскурсией побывал в столице. Один из мужиков их деревни несколько лет прожил в Москве, и теперь у него и кличка была Москвич. Однажды он спросил у него:

— А как жилось в Москве?

— Хорошо жилось, — ответил Москвич. — Каждый день можно было купить свежую колбасу, я особенно любил чайную, так и тает во рту. А конфет — три десятка сортов, и водка хорошая, не сравнить с нашей местной.

— А чего не остался? — спросил он.

— А как останешься? — ответил Москвич. — Я за Москву зацепился после армии. Пять лет прожил в общежитии. Надоело. Пришла пора жениться и свой дом заводить.

— А в Москве нельзя было жениться?

— Можно, конечно, но не получилось. Любила меня такая же лимитчица, но прописки все одно не было.

— А прописку не москвичам не дают?

— Дают. Временную. А чтобы прописку постоянную получить, надо на одном месте десять лет повкалывать.