Гавань Абадана не была укреплена, и два батальона 24-й пехотной бригады 8-й индийской пехотной дивизии форсировали под прикрытием британской авиации пролив Шатт эль-Араб и, не встретив сопротивления, заняли нефтеперерабатывающий завод и ключевые узлы коммуникаций. В Бэндер-Шапуре транспорт «Канимбла» высадил десант для обеспечения безопасности нефтяного терминала и инфраструктуры порта. Вместе с этим из Индии началось продвижение британских войск вглубь иранской территории в Белуджистане.

Далее англичане двигались двумя колоннами: первая — из Басры на Абадан и нефтяные промыслы в районе Ахваза; вторая — из Багдада на нефтяные промыслы в районе Зенекена и далее на север.

29 августа в районе Сенендедж английские передовые части вошли в соприкосновение с советскими войсками. 31 августа другая группировка англичан встретилась с советскими частями в нескольких километрах южнее Казвина.

29 августа иранские вооруженные силы капитулировали перед англичанами, а 30 августа — перед Красной Армией. Советские части к этому времени вышли на линию Мехабад — Казвин, а 53-я армия САВО вышла на рубеж Сари — Дамган — Сабзевар и продвинулась за Мешхед. Англичане взяли под свой контроль Хузестан, заняли Керманшах и Хамадан, а также продвинулись к Сенендеджу и в порты Персидского залива.

Однако Реза шах решил оборонять Тегеран до последнего, и к городу были стянуты еще не разложившиеся части. Поэтому союзники решили пойти на незначительные уступки. 8 сентября было подписано соглашение, которое определило расположение союзнических войск на территории Ирана.

Так, район радиусом в 100 км вокруг иранской столицы не подлежал занятию союзными войсками. Тегеран же высылал из страны всех граждан Германии и ее союзников, обязался не препятствовать и оказывать содействие транзиту военных грузов из Англии в Россию, придерживаться строгого нейтралитета и воздерживаться от шагов, могущих повредить делу борьбы с фашизмом. Соглашение вступило в силу с 9 сентября 1941 г.

В ходе вторжения в Иран с 25 по 30 августа 1941 г. советские войска потеряли около 50 человек убитыми, свыше 100 человек ранеными и контужеными, около 4 тысяч человек было эвакуировано по болезни, хотя перед началом операции и применялись меры санитарной защиты. С иранской стороны точных сведений о безвозвратных потерях нет, а в плен попало свыше 7 тысяч солдат и офицеров, в том числе и один генерал. Кроме того, было захвачено значительное количество трофейного оружия, боеприпасов, обмундирования, продовольствия, промышленных товаров и сырья.

Соответственно, англичане при вводе войск в Иран потеряли в боях 22 человека убитыми и 42 ранеными.

В связи с ухудшением положения Красной Армии на фронте в октябре 1941 г. из Ирана были выведены все советские авиационные части, а еще через несколько недель — части 44-й и 47-й армий.

12 сентября 1941 г. посол Великобритании в Москве Крипе предложил Молотову заменить шаха в Иране. Поздно вечером того же дня Молотов доложил о разговоре с послом Сталину. Генсек согласился с британской кандидатурой — Мухаммадом Реза.

16 сентября 1941 г. Реза Пехлеви отрекся от престола в пользу своего сына Мухаммад Резы, ставшего новым шахом Ирана. Через 11 дней бывший шах покинул Иран.

Уезжая, он сказал сыну и наследнику Мухаммаду Реза-шаху: «Народ всегда знал меня как самостоятельного шахиншаха, хозяина своей воли, сильного, стоящего на страже интересов своих и страны, и именно из-за этой репутации, доверия и уважения народа ко мне я не могу быть номинальным падишахом захваченной страны и получать указания из рук русского или английского младшего офицера»[186].

Реза-шах на британском корабле был доставлен на остров Маврикий. Весной 1942 г., уже будучи тяжело больным, он переехал в Южную Африку, в Йоханнесбург, где и умер в июле 1944 г.

Биография нового и последнего шаха Ирана кардинально отличается от биографии его отца. Мухаммад Реза-шах родился в Тегеране в 1919 г. В 8 лет мальчика отдали в начальную военную школу, где он жил на казарменном положении. После окончания школы Мухаммад четыре года учился в частной школе в Лозанне (Швейцария). В 1936 г. он вернулся домой и по требованию отца поступил в офицерскую школу, откуда был выпущен в 1938 г. со званием лейтенанта.

В отличие от отца, который отдавал все свои силы и время правлению страной, Мухаммад обожал развлечения. Он занимался плаванием, теннисом, верховой ездой, охотой, хождением на лыжах, водными лыжами, гольфом, управлял самолетами и водил гоночные автомобили.

Отношение к СССР у нового правителя было весьма противоречивым. Во всяком случае, в период оккупации он соблюдал приличия. Так, в середине октября 1943 г. шах Мохаммад Реза Пехлеви прибыл в Мешхед, где посетил тамошний советский гарнизон. Молодой шах остался крайне доволен встречей с советскими офицерами. На устроенном в его честь приеме Мохаммад заявил «о своей симпатии к Советскому Союзу и Красной Армии». Шах с уважением относился к СССР, высоко оценивал советскую военную технику, особенно боевые самолеты, на которых сам летал на уровне профессионального летчика.

После этой встречи советская разведка доложила в Москву, что иранский шах — это политик, который будет добиваться полной независимости Ирана и намерен поддерживать взаимовыгодные дружественные отношения с СССР.

Любопытно, что 9 сентября 1943 г. шах объявил войну Германии. Понятно, что это был лишь символический жест.

Во время встречи в Тегеране большой «тройки» Моххамад Реза-шах встретился с Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным. Маршал дальней авиации А.Е. Голованов вспоминал: «По прибытии глав трех держав в Тегеран шах Ирана попросил аудиенцию у Черчилля и Рузвельта для приветствия гостей. Прибыв в английское посольство, он довольно долго прождал, пока вышел к нему Черчилль. Ожидание Рузвельта было менее долгим и, наконец, раздался телефонный звонок в наше посольство с вопросом, когда его превосходительство Сталин может принять шаха Ирана.

В посольстве попросили обождать, чтобы согласовать время визита. Довольно быстро был получен ответ, который гласил: "Глава советской делегации спрашивает, когда шах Ирана найдет время и сможет его принять?" Звонивший в посольство несколько растерянным голосом сказал, что его не так поняли, что шах Ирана спрашивает, когда он может приехать к Сталину. Однако последовал ответ, что его поняли правильно, и Сталин именно спрашивает о том, когда шах Ирана может его принять. Звонивший сказал, что должен об этом доложить шаху. Через некоторое время последовал звонок, и посольству сообщили, что если правильно поняли и И.В. Сталин действительно хочет навестить шаха Ирана, то шах будет его ждать в такое-то время.

В точно назначенный час товарищ Сталин был у шаха Ирана, приветствовал его и имел с ним продолжительную беседу, чем подчеркнул, что всякий гость должен отдать дань признания хозяину, посетить его и отблагодарить за оказанное гостеприимство.

Вопросы внимания вообще, а на Востоке в особенности, имеют определенный смысл и значение. Шах был тогда весьма молод, увлекался авиацией и получил в подарок от нас легкий самолет».

Советский разведчик Г.А. Вартанян, находившийся тогда в Тегеране, писал: «Я видел Сталина с расстояния 5 метров, когда он поехал с Ворошиловым и Молотовым в Шахский дворец поблагодарить Шаха Ирана Мухаммеда-Реза-Пехлеви за гостеприимство. Это был очень умный и важный шаг, который имел тогда большой резонанс в иранском обществе. Ни Рузвельт, ни Черчилль этого не догадались сделать. Шах, конечно, был тронут таким жестом внимания со стороны Сталина. Когда Сталин вошел в тронный зал, шах вскочил, подбежал и упал на колени, чтобы попытаться поцеловать его руку. Но Сталин наклонился и поднял шаха, не дав ему поцеловать свою руку».

После встречи с шахом Сталин дал следующие указания: «"Шах и его ближайшие помощники запуганы английским влиянием, но придерживаются нашей ориентации, что нужно поддерживать, поощрять их намерения и подтверждать нашей работой". Сталин сказал, что он предполагает дать иранцам около 20 самолетов и такое же количество танков, что нам нужно подбирать иранские кадры, которые бы мы готовили сами»[187].