Затем мы направились к горе Кулал — вулканическому массиву, протянувшемуся параллельно озеру на сорок пять километров. Когда деятельность вулкана прекратилась, землетрясение раскололо массив посередине. В результате образовался круглый провал глубиной в тысячу двести метров и диаметром шесть километров. Постепенно стены его избороздили расселины, напоминающие дольки апельсина, соединенные у основания и веером расходящиеся кверху. Массив увенчан крутыми, узкими гребнями, ведущими к вершине покрытой тропическим дождевым лесом. С равнины Кулал выглядел как ничего собой не представляющий холм, но в действительности он представлял собой одно из чудес света, почти такое же, как Гранд-Каньон в Аризоне.

Мы добрались до подножия Кулала на закате, и люди принялись сооружать бома[25] для защиты наших вьючных животных. Пока продолжались работы, местные жители рассказали нам, что несколько львов напало на верблюдов жителей племени рендиле и самбуру, которые живут у вершины горы. Они попросили Джорджа убить этих львов. Джордж был удивлен новостью, поскольку никогда раньше не слышал о львах на Кулале и знал лишь, что там встречаются буйволы и антилопы большие куду. В прошлом на горе обитали даже слоны, но они уже давно были истреблены браконьерами. На следующее утро мы попытались найти гребень, достаточно широкий для того, чтобы по нему могли подняться наверх ослы, но в конце концов во многих местах, там, где он был слишком узким, мы были вынуждены развьючить их и нести груз на себе.

Поднявшись на высоту почти 2000 метров, мы достигли вершины. Сильная жара сменилась пронизывающим холодом, и мы сели в сыром тропическом лесу вокруг костра, натянув толстые пуловеры, и через завесу серых лишайников наблюдали за мерцающим в мареве далеко внизу озером.

Утром, пока Джордж допрашивал браконьеров, я взяла свой альбом для рисования и акварельные краски и пошла с проводником к центральному провалу, край которого был настолько узким, что местами наши ноги соскальзывали по обе его стороны. Отсюда открывалась широкая панорама, и, чтобы передать ее внушающее трепет величие, мне пришлось взять три листа бумаги и рисовать по частям.

На другой день мы отправились вниз к обширной пустыне, чтобы обследовать ущелье, ведущее к центральному провалу. Когда мы шли по узкой тропе, огражденной с обеих сторон отвесными стенами почти стометровой высоты, которые часто сходились настолько близко, что даже трудно было развести руки в стороны, нам повстречались два носорога, видимо, жившие здесь. К счастью, нам удалось вспрыгнуть на узкий уступ, покрытый кустарником, и таким образом избежать столкновения с ними. Потом мы пришли к огромному валуну, перед которым находилась глубокая яма, наполненная дождевой водой. Она преграждала нам путь вперед. Мы прошли еще около трех километров, но по-прежнему были далеки от центра провала. Тогда мы повернули назад и взобрались по южному склону Кулала. Тропа была очень узкой, но вполне достаточной для того, чтобы по ней пошли ослы. Вдруг всех нас охватила паника: на противоположной гряде мы увидели носорога, несущегося вниз, как потерявший управление танк. Он был отделен от нас глубоким ущельем, но все равно зрелище было страшным. В эту ночь мы разбили лагерь на южной вершине, оказавшейся такой же холодной и сырой, как и северная.

Через некоторое время появились несколько старейшин из племени самбуру и попросили Джорджа убить льва, нападавшего на их скот. Они рассказали нам, что у льва существует привычка прятаться на ветви дерева и следить за проходящим мимо стадом. Выбрав жертву, он прыгал на нее и тащил прочь, когда как остальное стало разбегалось в разные стороны. На стволе дерева нам показали глубокие царапины, которые наверняка были оставлены львом, и это убедило нас в правдивости истории. Пока наши люди разбивали лагерь и строили прочный бома для ослов, мы отправились на поиски льва и обнаружили его совсем недалеко. Он явно интересовался нашими ослами, но не успел Джордж выстрелить, как лев мгновенно исчез. Весь вечер мы были настороже. Около десяти часов вечера Джордж схватил ружье и дважды выстрелил. Оказалось, что три льва перепрыгнули через колючую загородку и сильно покалечили одного из ослов. Джордж убил одного льва и ранил другого, а третьему удалось уйти. Поразительно, что ни одно из наших вьючных животных не издало ни единого звука, когда львы напали на них.

К сожалению, раненый осел погиб. Мы пытались выследить ускользнувшего льва, но вокруг было так много следов скота, что нам не удалось этого сделать.

На следующее утро к нашему каравану присоединился теленок буйвола, потерявший свою мать. Его привели жители племени самбуру и попросили присмотреть за ним. Они снабдили нас большим запасов молока; буйволенок быстро привык к бутылке, и кормление его не представляло проблем. Он был еще покрыт мягкой шерстью и имел удивительно большие уши с длинными кисточками шерсти на кончиках. Я назвала его Сегерея Эгиток, что на языке самбуру означало «Длинное Ухо». Мы предполагали, что его мать убита браконьерами. Каким бы маленьким ни казался Эгиток, он был достаточно силен, чтобы сбить с ног зазевавшегося человека.

У Эгитока уже были две маленькие шишки на лбу. В будущем они станут грозным оружием, но в тот момент он был нежным, хотя и буйным малышом, который сосал мой большой палец и следовал за нами повсюду, куда бы мы ни шли. Кормить его, однако, вскоре стало для нас проблемой, поскольку ему требовалось четыре бутылки молока в день. Кроме того, буйволенок должен был отправиться с нами в переход по пустыне, а он привык к прохладному климату и еще не мог преодолеть предстоящий путь на своих ногах. Тогда мы одолжили на время дойную корову с теленком и двух верблюдов, сделали корзину из прутьев, набили ее травой и привязали к одному из верблюдов. В этой люльке мы пронесли Эгитока более 150 километров по пустыне к тому месту, где нас ждали грузовики. Маленький караван состоял из ведущего верблюда, к хвосту которого был привязан второй верблюд, несущий Эгитока, потом шла корова со своим теленком, а за ними следовала вереница браконьеров под охраной помощников Джорджа.

Когда мы прибыли в Барагои, Эгиток был бодрым и веселым. Он стал всеобщим любимцем, и даже браконьеры, которые, может быть, убили его мать, восхищались им. И мы все были огорчены, когда его отправили на ферму Хука, где Раймонд надеялся скрестить его с домашними буйволами.

В 1944 году Джордж смог взять небольшой отпуск, и мы решили поехать в Конго. Руководство национальных парков Кении дало нам рекомендательное письмо своим коллегам в Управлении национальных парков Бельгийского Конго, в котором просили последних оказать нам содействие в восхождении на действующие вулканы. Тогда там было семь таких вулканов, извержения которых происходили через каждые семь лет. В 1944 году была очередь вулкана Ньирагонго, находящегося недалеко от озера Киву.

Мы избрали путь, который когда-то я проделала месте с Салли Атсат, и наконец добрались до подножия потухшего вулкана Мухавура. Мы знали, что этот вулкан был одним из мест обитания горных горилл, и, надеясь увидеть их, наняли проводника, с тем чтобы по склонам, покрытым густыми лесами, подняться на вершину. Нам надо было преодолеть высоту почти в 1000 метров, и, чем выше мы поднимались, тем все круче и круче становился подъем, а местами приходилось карабкаться, как по крутой лестнице. Мы находили следы горилл, но они, видимо почуяв наше приближение, скрывались. Час за часом мы пробирались вверх. Наконец растительность начала редеть, и перед нами открылась широкая панорама местности, раскинувшейся внизу. Небо было затянуто облаками, и проводник настойчиво торопил нас идти дальше, пока еще туман не преградил окончательно нам путь. Уже начал моросить мелкий дождь, и это было для меня настоящей пыткой, ибо здесь росло много новых растений, которые мне хотелось бы получше рассмотреть. Мы только успели достичь вершины вулкана и увидеть в глубине кратера озеро, как спустился густой туман, и нам пришлось быстро возвращаться назад, чтобы не заблудиться. Спуск оказался еще тяжелее, чем подъем. Ноги у меня дрожали, и каждый шаг давался с огромным трудом. Вернувшись в лагерь, я попросила нашего проводника подняться на следующий день с нами на один из двух других вулканов. Он отрицательно покачал головой и, улыбаясь, сказал, что лучше было бы немного подождать. Как он был прав, стало понятно на следующее утро: мы не могли сделать и шагу, а боль во всем теле ощущалась даже при поездке в машине.