— Невозможно, — сказали одиннадцатилетнему Игорю Сикорскому взрослые, когда он

рассказал им свой сон. — Человек не создавал еще удачного летающего аппарата, да к

тому же настолько большого.

...Сон сбылся — с пугающей достоверностью, вплоть до деталей, вплоть до светильников

и ковра под ногами, — спустя тридцать лет.

Игорь Сикорский долго, упорно и успешно работал ради того, чтобы пригрезившееся

стало реальностью.

Начало сентября 1911 года, Киев

Командующий войсками округа генерал-адъютант Иванов пожал руку молодому летчику.

— Поздравляю вас, Игорь Иванович. Государь обратил внимание на ваше выступление во

время больших маневров. Особенно ему понравилось, что вы убедительно

продемонстрировали превосходство своего самолета над моделями иностранных марок.

Кое-кто уже начал называть вас «русским Фарманом», но мы надеемся, что вы

превзойдете даже этого знаменитого француза.

Игорю Ивановичу было двадцать два года.

Для него самолеты не стали ни видом спорта, ни модным увлечением. Он видел в них

вестников научно-технического прогресса.

Но сначала требовалось сделаться пилотом, и Сикорский сдал экзамен. Он летал не на

«фармане», как большинство, а на аэроплане собственной конструкции — «Сикорском-5».

И практически сразу же установил на нем первый рекорд продолжительности полета на

русском аэроплане.

Вот тогда-то и последовало приглашение от генерала принять участие в маневрах в

Высочайшем присутствии. После нового успеха Сикорский представил свою «пятерку»

как экспонат на Воздухоплавательной выставке в Харькове.

Февраль 1912 года, Петербург

Лейтенант Императорского Российского Военно-Морского флота Георгий Лавров удобно

вытянул ноги, устроившись в «покойном» кресле. Сикорский поглядывал на друга

детства, чуть улыбаясь.

— Ты знаешь мою мысль, — говорил Сикорский. — Сейчас все летают на маленьких

самолетах с одним мотором. Обычно и пилот один. Если мотор заглохнет, некому

исправить неполадку. Следствие — самолет просто падает. А я думаю о больших

самолетах — с несколькими моторами, с большим экипажем. Чтобы люди могли

страховать и поддерживать друг друга.

— И люди, и моторы, — подхватил Лавров. — Ты же знаешь — я с тобой, что бы ты ни

задумал.

Сикорский задумал новый самолет «Сикорский-6» — с более мощным двигателем и

трехместной кабиной.

— А ты все прежний, не угомонишься, — заметил Лавров с удовольствием.

— Не угомонюсь.

Друзья, киевские студенты, не вылезали из мастерской Сикорского на Куреневском

аэродроме. Внешне эта мастерская напоминала обычный сарай. Но там происходили

интересные вещи. Там создавались самолеты. Товарищи Сикорского заказывали ему

аэропланы — и получали их. Всегда разные.

Сикорскому нравилось быть не только конструктором, но еще и испытателем, и учителем.

Каждый новый самолет означал следующий шаг в освоении воздушного пространства.

И вот теперь — Петербург...

— Сейчас Акционерное Общество Русско-Балтийского вагонного завода переводит

авиационный отдел из Риги в Петербург, — продолжал Сикорский. — Мне предложили,

собственно, организовать этот отдел — здесь, в столице.

— Будешь заниматься своими тяжелыми самолетами?

— И не только. Я раздумываю также над гидроаэропланами. Мне уже передавали, что

морское ведомство сильно угнетено необходимостью зависеть от капризов иностранной

промышленности. Нужны русские гидроаэропланы!

— Как ты все успеешь? — поразился Лавров.

— Я ведь только что рассказал тебе основную концепцию, — ответил Сикорский. —

Материальная база у меня серьезная. И я, как и большой самолет, не собираюсь работать

один.

Ты пойми, — продолжал Сикорский, постепенно утрачивая спокойный вид и чуть

разгорячась, что было для него нехарактерно, — ведь для России с ее немыслимыми

расстояниями аэропланы особенно важны! Воздушная дорога всегда свободна, ее не

нужно ремонтировать. Свой путь аэроплан совершает в два, три раза быстрей, чем поезд.

Значит, спешные грузы будут доставлены куда скорее! Да и пассажиры в случае спешных

дел, например, государственных, вовремя попадут на место. А теперь представь себе,

какие огромные залежи полезных ископаемых не исследуются и не разрабатываются

просто потому, что люди не хотят ехать в отдаленную экспедицию, подолгу не иметь

связи с врачами, с почтой. Все это преодолеет аэроплан!

— Когда я смотрю на тебя и слушаю твои рассуждения, — отозвался Лавров, — мне

вспоминаются мечты Леонардо да Винчи о летательных аппаратах. Помнишь, ты о них

рассказывал, — как ты увлекался этим в детстве?

— Я уверен, что эти мечты можно воплотить, — серьезно ответил Сикорский.

— Ты намерен наконец получать диплом в университете? — перевел разговор Лавров.

Вопрос был не праздный: Сикорский начал учебу в Париже, в Технической школе

Дювиньо де Лано, продолжил в Киевском политехническом, но потом забросил — занялся

летательными аппаратами.

— Попробую получить в Петербургском Политехническом, — ответил Сикорский.

...Диплом инженера он получил в 1914 году, накануне войны.

Октябрь 1914 года, Петербург

Игорь Иванович принял Лаврова в своем кабинете. Лаврова отозвали с фронта по

требованию Сикорского.

— А помнишь, как мы года два назад рассуждали?.. — заговорил Лавров.

Принесли чай, сладкие сухари. По этой примете Лавров понял, что разговор предстоит

долгий и серьезный.

Сикорский кивнул.

— Все помню и сейчас повторю: если работать в одиночку, ничего не получится. Я сейчас

занят тяжелыми многомоторными гигантами. Они летают далеко и хорошо бомбят. Из

них будет сформирована боевая эскадра воздушных кораблей — первое в мире

соединение стратегической авиации.

— Из твоих «муромцев»? — Лавров чуть улыбнулся. На огромном «Илье Муромце»,

который получил после этого полета титул «Киевский», они летали вместе в Киев... Это

было до войны. Теперь огромные самолеты Сикорского воюют.

— Да. Сейчас не это тема нашего разговора, — строго ответил Сикорский. — Нужен

новый,

одно-

или

двухместный

скоростной

учебно-тренировочный

биплан.

Принципиально новый. Прежние успели устареть. Время, Георгий, побежало как-то

неизмеримо быстро... Может быть, потому, что человек поднялся в воздух, — кто знает? В

любом случае, самолет этот, назовем его С-16..

Да. За несколько лет Сикорский успел построить шестнадцать разных типов самолетов. И

доводить до ума «шестнадцатый» предстояло Лаврову.

Сикорский подготовил эскизы общего вида, компоновку, весовой расчет, эскизы

некоторых основных частей нового аппарата. Его сотрудники, чертежники со средним

техническим образованием, сделали подробную конструкторскую проработку этих

деталей. Исследования по аэродинамике машины проводились в лаборатории

Петербургского Политехнического института — крупнейшей в России. А наблюдение за

постройкой и испытаниями доверили лейтенанту Лаврову. Самолет С-16 был нужен

армии в кратчайшие сроки.

— Расскажи вкратце, — попросил Лавров, когда Сикорский показал ему пачку чертежей.

— Вкратце — это самолет по типу «Таблоид». Помнишь, английский самолет, имя

конструктора Сопвич? Хорошо выступил на международных соревнованиях на кубок

Шнейдера. Быстрый и вообще — удачный.

— Помню, конечно, — кивнул Лавров. — «Кавалерийский» самолет. Маленький,

скоростной. Подобно конному разведчику, внезапно появляется в районе расположения