противника, производит наблюдения и быстро доставляет сведения своему

командованию. Британцы их называют еще «скаутами».

— Все точно схватываешь, — одобрил Сикорский. — Строим «скаут». Чистый биплан.

Два пилота. Кабина получается тесная, но в тесноте да не в обиде.

— Ты верен себе, — улыбнулся Лавров.

— Да. Работа в команде. В общем, схема отчасти знакомая. Помнишь «пятерку»? Потом

еще были «восьмерка» и «десятка»... Все легкие бипланы. Приблизительно такой.

Ознакомься с документацией, осмотрись в мастерских — и завтра приступай.

— Сразу назови главную головную боль, — попросил Лавров. — Только честно.

— Когда я был нечестен?.. Главная и непрерывная головная боль — моторы. Прямо

моторный голод какой-то! Из Франции поставки нарушены, отечественные авиамоторные

заводы ни черта толком не выпускают. Ненавижу, когда хаос стоит на пути. Все, кажется,

продумано, найдены средства, люди трудятся — и тут какая-то ерунда, глупость какая-то

— и все псу под хвост.

Он помолчал немного, чтобы успокоиться, и вдруг засмеялся:

— Ну все. Высказался. Теперь давай работать.

Январь 1915 года, станция Яблона, к северу от Варшавы

Император Николай Второй стоял на аэродроме. На нем была простая шинель. Лицо

государя сохраняло спокойное, доброжелательное выражение.

Он прибыл с инспекцией в Эскадру воздушных кораблей, которая базировалась в Яблоне.

Здесь собрались все «муромцы», а также множество легких самолетов.

Генерал Михаил Шидловский встречал императора. Тот приветливо поздоровался с

генералом, нашел глазами среди прочих встречающих знакомое лицо — молодого

конструктора Сикорского. Вспомнил: кавалер ордена Святого Владимира IV степени.

Кивнул, как доброму знакомому.

Затем начался осмотр самолетов.

Возле С-16 государь остановился. Летчик, ждавший рядом с самолетом, вытянулся.

— Как служится? — спросил Николай.

— Хорошо, ваше величество!

— Как самолет?

— Очень хорошо, ваше величество!

— Например? — Император продолжал смотреть широко раскрытыми, очень светлыми

глазами.

Пилот ответил уже проще:

— Удобный самолет, ваше величество. Управлять легко. И быстрый! Аж до ста

пятидесяти километров в час, может, поменьше, но немного. Ну и поднимается быстро, на

километр от земли минуты за четыре. Его и иностранцы осматривали, и летчики из других

частей, — всем по душе.

Император благосклонно кивнул, пошел дальше.

По обыкновению, государь ничего не сказал прямо. Генерал Михаил Шидловский,

председатель правления Русско-Балтийского вагонного завода после этого визита шепнул

Сикорскому:

— Я ему напишу

...После

неоднократных

ходатайств

Шидловского

Ставка

Верховного

Главнокомандующего обратилась в штаб с телеграммой:

«Ввиду необходимости малых аппаратов для выполнения некоторых задач и тренировки

личного состава Эскадры воздушных кораблей в табель введено двенадцать легких

аэропланов. Часть этих аппаратов фактически уже имеется в Эскадре. Однако составляет

собственность Вагонбалта. Ввиду желательности иметь аппараты «Сикорский-16», о чем

ходатайствуют и летчики, благоволите о распоряжении приобрести имеющиеся

аппараты»...

Говоря проще, государство покупало у Вагонбалта имеющиеся С-16 и делало заказ на

следующие экземпляры.

Каждый самолет стоил девять с половиной тысяч рублей. И еще чуть меньше этой суммы

— за комплект запчастей.

Сикорский считал: пилоты должны иметь возможность ремонтировать самолет. Никаких

аварий из-за того, что «не хватило гайки» или из-за того, что летчик был оставлен наедине

со своей проблемой.

Декабрь 1915 года

Лейтенант Лавров прибыл с фронта и сразу же отправился на завод.

— Разведчик-скаут — это хорошо, — заговорил он с Сикорским, — но по-моему, пора

вооружить «Сикорского-маленького».

Сикорский даже не улыбнулся, услышав это прозвище, которое дали С-16 летчики.

— Говори.

— Необходимо сформировать отряд истребителей. Производить разведку, намечать цели

для Эскадры — хорошо, но мало, — объяснил Лавров. — С-16 может больше.

Он привез с собой «подарок» — разработанный еще осенью и построенный в мастерских

Эскадрильи первый в России «синхронизатор» — «приспособление для автоматической

стрельбы через винт». Очень простой по конструкции, он предназначался для установки

на С-16.

— Согласен, — сказал Сикорский.

Март 1916 года

Лавров уезжал на фронт.

— Летчиков-сдатчиков на заводе не осталось, — мрачно сказал Сикорский. — Что мне

делать-то? Самому облетывать?

— Война идет, Игорь, — ответил Лавров.

— Война? — Сикорский едва сдерживал ярость. Таким старый друг его еще не видел. —

Война? А мы продолжаем зависеть от чужого дяди! Швеция срывает поставки — колеса,

болты, листовая сталь! Все шло через них!..

— Ты же справился, — напомнил Лавров.

— На коленке переконструировали часть деталей и насильно всунули на завод

производство стальных труб — это называется «справился»? Я обязан постоянно работать

над устранением недостатков, о которых сообщают летчики. Постоянно! Уже изменена

форма хвостового оперения, другой стала площадь крыльев... А тут еще поставки. — Он

помолчал и скрипнул зубами: — И моторы.

Моторов по-прежнему не хватало.

...Революция остановила все.

Сикорский почти сразу уехал за границу — во Францию, потом в Америку.

И там ему пришлось все начинать сначала.

© А. Мартьянов 2012.

17. Испания: Хихон в кольце

Начало августа 1937 года, аэродром Экис, Северный фронт

Командир эскадрильи И-16 Иван Евсевьев снял наушники.

— Готовьтесь, товарищи, — обратился он к летчикам.

Собрались все — русские и испанцы. Испанцы летали на И-15. Их командир, Леопольдо

Моркильяс, одобрительно кивал. Он уже неплохо понимал по-русски.

Франко стремился захватить горные перевалы, чтобы открыть путь в Астурию. Работа

летчиков на Северном фронте в этих условиях была, как они считали, скучной: целыми

днями, с рассвета до заката, дежурили на аэродроме в ожидании боевых вылетов. Сидели

себе под деревьями возле самолетов, тщательно замаскированных и спрятанных.

Но иначе никак — количественное превосходство авиации противника на Северном

фронте создавало такую обстановку, что приказа следовало ожидать в любую минуту.

— Вылетаем!

В порт Хихон прибыл морской транспорт. И тотчас подвергся атаке вражеских

бомбардировщиков.

Евсевьев и Моркильяс подняли самолеты в воздух. Все восемь И-16 шли навстречу врагу.

Погода была солнечной, небо — ярко-синим. Ведя эскадрилью к линии фронта, Евсевьев

старался увидеть, где же «чатос».

Вот они! Отлегло от сердца. Испанцы на И-15 шли тем же курсом, правее и немного ниже.

Евсевьев покачал им крыльями, чтобы привлечь их внимание.

Увидели!

Стало быть, вся мощь республиканского воздушного флота выступила навстречу

противнику.

И всего этой мощи было — восемь И-16 и восемь И-15...

Сколько же фашистов летит навстречу? При подходе к линии фронта Евсевьев заметил

две шестерки бомбовозов, выше их — восемь «фиатов», а дальше — еще две группы

истребителей неприятеля. Далеко — сосчитать трудно.

И еще ведь бомбардировщики...

Евсевьев принял решение: атаковать первую восьмерку «фиатов», прикрывающих

«юнкерсы». Надо отвлечь их, дать возможность «чатос» ударить по бомбардировщикам.