остальные.

Сиденье стрелка было размещено в хвостовой части фюзеляжа. Там установили пулемет.

После опытного полета Сикорский внес изменения в конструкцию оперения и заменил

огромный стабилизатор бипланным. Для стрелка открылся обзор в стороны и вниз.

Придумали и особое приспособление для хвостового стрелка — тележка и рельсы.

Стрелок ложился животом на тележку, перебирал руками и быстро катился в хвост, если

ситуация того требовала.

Лейтенант Лавров первым принял корабль с задней турелью.

— Позовите Марселя! — приказал он.

Явился моторист Марсель Пльо, один из лучших унтеров Эскадры. В начале войны одно

высокопоставленное лицо прислало его в Эскадру — в качестве патриотического жеста:

Марсель служил у него шофером. До войны это было модно, шофер-арап.

Марсель Пльо был черен, как сапог, говорил по-французски, превосходно разбирался в

моторах и пулеметах и не ведал страха.

Его-то и назначили хвостовым стрелком в экипаже лейтенанта Лаврова.

Лавров вылетел — не столько на разведку, сколько ради встречи с немецкими

истребителями. Те уже поджидали большой русский аппарат и, привычно зайдя сверху,

открыли огонь.

Чего противник не ожидал, так это ответного огня с кормы. Один за другим два немецких

истребителя были сбиты. Третий не стал испытывать судьбу и ушел.

12 сентября 1916 года, район местечка Боруны

Поначалу поручик Дмитрий Макшеев был встречен в Эскадре с легким сомнением.

Московский студент, офицерский экзамен сдавал экстерном, летать учился в школе

Московского общества воздухоплавания. Но Шестнадцатый корабль Эскадры нуждался в

командире, и Макшеева приняли.

Капитан Наумов обучал артофицеров Эскадры технике применения таблиц профессора

Ботезата. Это была новая разработка, помогавшая добиться точности бомбометания.

Звучало, правда, мудрено — приходилось учитывать много переменных: баллистику

бомбы, высоту прицела при сбрасывании, скорость аппарата, направление и скорость

ветра... Но при достаточном опыте — а опыт в бою приобретается быстро, — эти

величины вводятся в расчет почти автоматически.

Далее следовало, в зависимости от переменных, найти в таблице величину угла,

установить визир прицельного прибора на этот угол и сбросить бомбу в момент

наблюдения цели через визир.

— Помните, господа, что «Муромцев» боятся не только из-за их размеров, — говорил

Наумов. — Мы бьем точно, без ошибки и наносим врагу большой ущерб.

— Важна и разведка, — подал голос полковник Башко. После тяжелого ранения он

вернулся в строй. — При позиционной войне наблюдение за малейшими действиями

противника — первоочередная задача. Так что успеваем все: бомбим, обстреливаем и

фотографируем. Работаем в братстве.

Намечалась крупная операция.

Прибыл начальник разведотделения штаба армии подполковник Бранд. Он взял слово.

— Господа! Мы намечаем удар в районе Барановичей. Именно там, согласно нашей

разведке, располагаются в теплых казармах резервы противника и части, отводимые на

отдых. Неприятная деталь: это наши казармы, которые мы оставили врагу при

отступлении... — Он помолчал, обводя глазами слушателей. — Необходимо сбить

противника с толка, чтобы он раньше времени не догадался о наших намерениях. Поэтому

решено организовать большую авиационную группу, которая нанесет отвлекающий удар.

В состав этой группы включаются: «Муромцы», двенадцать «Вуазенов» и истребители

«Моран» — все два отряда, которыми мы располагаем. Эта армада полетит одной группой

под прикрытием истребителей.

Операция была назначена на двенадцатое сентября.

— Сомнительное дело, — ворчал Башко. — В каком порядке полетит группа? Как мы

должны построиться при приближении к цели? Самолеты просто собьются в кучу, а толку

не будет.

— Вы всегда недовольны, Иосиф Станиславович, — заметил ему Макшеев. — Вот и

моторы, которые вам достались от разбившегося Озерского, вызывали ваше недоверие, а

ведь они оказались хорошими.

— Еще и Митю Озерского вспомнили! — с досадой воскликнул Башко. — Каков храбрец

был, а не вытянул. Типун вам на язык, Дмитрий Дмитриевич. Что до чиненых моторов —

им я доверяю не больше, чем леченой лошади.

Постепенно темнело. В сентябре было еще довольно тепло. На аэродроме зажгли огни.

Грузили бензин и масло на три часа полета, бомбы на десять пудов, по два пулемета на

«Муромцы».

Подполковник Бранд везде распоряжался. Он следил за каждой мелочью, во все вникал.

Ему хотелось, чтобы люди видели его заботу.

Бранд не намерен был отсиживаться в штабе — он летел с «армадой» одним из

пулеметчиков.

В семь часов утра двенадцатого сентября корабли начали вылетать и строиться в колонну

над аэродромом.

Башко поднялся до двух с небольшим верст, как привык делать, и взял курс на цель.

Почти сразу он потерял из виду «Вуазены» и «Мораны». Видел рядом Шестнадцатый

«Муромец» Макшеева — но затем Макшеев повернул назад, к аэродрому.

Один винт у Шестнадцатого оказался неисправен — стоял. Макшеев хотел починить винт

прежде, чем вступит в бой.

Башко продолжал курс. Он прошел сквозь сильный огонь зенитной артиллерии и сбросил

бомбы на деревню в два захода. С земли поднимались теперь черные клубы дыма, видны

были сквозь дым языки пламени.

— Где истребители? — нервно спросил Бранд.

Башко ответил:

— Вон, взлетают.

В воздух действительно поднимались, один за другим, кайзеровские истребители. Башко

ожидал, что сейчас они атакуют, но немцы медлили и наконец ушли в сторону.

— Я не о немцах, я о наших истребителях! — пояснил Бранд. Он следил за противником,

не отрываясь.

Ни «Моранов», ни «Вуазенов» поблизости не наблюдалось.

Башко решил действовать так, как если бы он был один.

— Макшеев! — вскрикнул Бранд радостно.

Шестнадцатый, справившись с поломкой, упорно летел к цели. Макшеев непременно

хотел сбросить свои бомбы.

Башко уже возвращался, когда наконец увидел целую тучу русских истребителей. Они

кружили на месте, а завидев «Муромца» полетели вместе с ним.

Перелетев линию фронта, весь отряд возвратился на свой аэродром. Это было около

десяти часов утра.

— Макшеев не вернулся? — спросил Бранд, когда наступил полдень.

Шестнадцатого «Муромца» все не было.

— Дайте телефонную связь с другими аэродромами! — потребовал Бранд.

Макшеев не обнаружился ни на одном.

— Вылетаю, — лаконически объявил Башко.

Он нагрузил на корабль десять пудовых бомб, установил три «Виккерса» и один «Льюис»

(«этот про запас», бросил Башко), «свистнул» двух мотористов-пулеметчиков и велел

отбить в штаб армии: «Вылетел на поиски Макшеева».

«Муромец» взлетел.

Не встретив ни малейшего признака врага, Башко долетел до местечка Боруны. Несколько

деревень поблизости уже догорало. Башко сбросил бомбы и минут пятнадцать кружил над

местностью.

Артиллерия молчала. Ни одного немецкого истребителя в воздухе.

Башко сделал еще один заход и повернул к аэродрому.

В штаб армии пришла телеграмма:

«Шестнадцатый не вернулся с боевого вылета».

14 сентября 1916 года, Ставка

Великий князь Александр Михайлович встретил рапорт подполковника Брандта о

действиях «армады» с нескрываемым неудовольствием.

— Мы должны признать полную неудачу операции смешанным отрядом, — докладывал