Спрингис откинулся на спинку кресла, перевел дыхание. Снял шлем. Выбрался из

самолета.

Кругом — раздолье, холмы... и ничего более.

— Эй, товарищ! — послышался позади него строгий голос. — Что это ты тут делаешь?

Деревенские говорят, самолет какой-то приземлился...

Сержанта пробрала дрожь. Голос говорил по-русски.

18 августа 1938 года, Даугавпилс

Спрингис вышел из машины.

Командир, капитан Николайс Балодис, встретил его холодно, сдержанно.

— Как тебя угораздило? — спросил он.

Сержант опустил голову. Он знал, что за самолет, оказавшийся на территории СССР,

пусть и случайно, дипломатам Латвии пришлось серьезно сразиться с представителями

советской власти. Советы в конце концов уступили. Не такое уж сокровище этот

одиночный «Гладиатор».

Латыши пошли дальше и попросили вернуть и пилота.

Вернули и пилота.

Сперва-то его за шпиона посчитали и обращались соответственно, а потом разобрались.

Молодой еще. Да и что он там увидел, на этом лугу? Кормили щами и котлетами и за руку

прощались, когда уезжал.

2 ноября 1938 года, Литва, авиабаза в Ковно

Бригадный генерал Густайтис подписал последний документ.

Опыт Латвии показал, что с англичанами можно иметь дело. «Гладиатор» — годная

машина. Латвия заказала двадцать шесть. Литва решила не отставать и сделала заказ на

четырнадцать.

Британцы прислали корабль с полуразобранными машинами. Теперь оставалось их

собрать и попутно освоить.

Очень хорошо. Превосходно.

Новые английские самолеты поступят в пятую истребительную эскадрилью майора

Науседа. Там, во Второй истребительной группе, уже имеются эскадрильи, летающие на

«Ансальдо», «Локхиде», «Де Хэвиленде»... Все-таки более современные машины, чем,

скажем, в учебной группе майора Шешлаукиса, где до сих пор летает «Фоккер» D.VIII,

которому самое место в музее...

Германия. Мысль бригадного генерала привычно обратилась на Запад. Вот бы

соединиться с могущественным соседом! Всегда хорошо заранее угадать будущего

победителя и занять его сторону.

15 июня 1940 года, Шавла

— В этот знаменательный день, — гремел голос в репродукторе, отзываясь эхом в

ангарах, — когда братские литовский и русский народы наконец объединились...

«В этот знаменательный день, — думал командир истребительной эскадрильи

«Гладиаторов» майор Наусед, — все наши «Гладиаторы» переходят в распоряжение

Советов. И одному Богу известно, как они ими распорядятся».

Двенадцать «Гладиаторов» находились в боеготовом состоянии, два — в ремонте.

Последствия не замедлили сказаться: Литовские ВВС были расформированы.

— Это только начало, — зловеще предрек Густайтис.

Скоро в бывшей пятой истребительной эскадрилье бывших Литовских ВВС появился

красный командир со скучным лицом фабричного рабочего.

У красного командира было много скрипучих ремней и шуршащих бумаг.

— «Гладиаторы» как машина, для применения в советской авиации непригодная, будут

законсервированы, — сообщил он. — Часть, наверное, пустим на слом, — добавил он

просто, «своими словами», — металл потому что нужен. Пару штук, может, оставим для

учебки.

20 сентября 1940 года, аэродром Спильве, Рига

Гремел оркестр.

Авиапарад ВВС РККА начался.

Столица Советской Социалистической Латвийской республики была расцвечена

красными флагами. В репродукторах звучали громкие приветствия, но еще громче плыл

над толпой «Марш авиаторов».

Один за другим появлялись в небе над столицей самолеты. Люди задирали головы,

любуясь фигурами высшего пилотажа.

Тройка «Гладиаторов» появилась над Ригой в свой срок.

Их оставалось уже совсем немного. Пять «Гладиаторов» из двадцати шести уже были

разбиты. Пять английских машин перегнали в Крустпилс и законсервировали там в

ангарах на территории завода «Проводник».

«А сержант Спрингис как в воду глядел, — думал Эрнестс Рудзитис, — когда

приземлился у Советов. Теперь и мы с ними... Дальше-то что?..»

Красная свастика на его самолете — как и на остальных — была закрашена и поверх нее

нарисована красная звезда. Но когда солнце падало под особенным углом, свастика все же

проступала.

Интересно, видят ли это с земли?

18 августа 1941 года, Крустпилс

Капитан Мольтке огляделся на аэродроме. Снял перчатки, похлопал себя по сгибу локтя.

— So, — подытожил он. — Итак...

Мольтке носил знаменитую фамилию, но ничуть не тяготился этим обстоятельством.

Германские Soldaten достойны славы своих великих предков.

Аэродром представлял собой мешанину плит и разбитых самолетов. Немецкие

бомбардировщики хорошо постарались. Большая часть литовских и латвийских

«Гладиаторов» погибли в этом огне. Их разбомбили прямо в ангарах.

Впрочем, нет, не все они погибли... Там, кажется, уцелело несколько. Один, два... О, около

десятка! Тринадцать. Несчастливое число, o ja.

Следует составить опись и квалифицировать самолеты согласно их

пригодности/непригодности. Категория I: исправны. Таковых девять. Категория II:

степень готовности удовлетворительная, необходим небольшой ремонт. Категория III:

серьезные повреждения. Таковых два.

Все это необходимо отразить в рапорте – орднунг ист орднунг! Самолеты надлежит

отправить в Рейх железной дорогой. Только сперва сменить окраску. Сделать менее

заметными. Серыми. Пулеметы — снять. Пулеметы им сейчас уже не нужны.

Место назначения?.. Капитан задумался. Где может послужить боеготовая, но устаревшая

трофейная машина?

Карандаш уверенно побежал по бумаге, в блокноте появилась новая запись:

«Рекомендованы для передачи в учебную часть в Лангендибахе, Ханау, под начало

капитана Хая». Капитан Хай будет рад. Несомненно.

О, а это что?

Мольтке наклонился посмотреть, не почудилось ли ему. Нет, не почудилось.

Под размашисто намалеванными красными звездами проступали свастики.

...В эти самые дни бригадный генерал Густайтис был расстрелян Советами как шпион.

© А. Мартьянов. 23.12. 2012.

40. Амелия

24 июля 1907 года, город Атчинсон, штат Канзас

В доме судьи Отиса был праздник — отмечали десятилетие старшей внучки, Амелии

Эрхарт. Приглашены, разумеется, только избранные. Остальным предоставлено право

завидовать и судачить.

А о девочках Эрхарт в захолустнейшем Атчинсоне судачили немало.

Началось все с того, что дочь судьи Альфреда Отиса, Эми, против воли родителей вышла

за этого жалкого адвокатишку, Эдвина Эрхарта. Скандал замяли, но судья испытал жгучее

разочарование в дочери.

Да разве хватит жалованья этого, с позволения сказать, смазливого сутяги на то, чтобы

достойно содержать семью? И не просто семью, а отпрысков семейства Отис?

Судья настоял на том, чтобы дети росли и получали воспитание в его доме...

Бабушка Отис пыталась привить им — старшей Амелии и младшей Мюриэл —

приличные манеры. Отдала в закрытую привилегированную школу. Учила принимать

гостей, пить с ними чай, чинно гулять по выходным.

Дед, суровый по отношению к зятю, в девочках души не чаял. И баловал их. Особенно

старшенькую, Мели. Жаль, что она не мальчик.

Верховая езда? Теннис? Стрельба? Ни в чем ей не было отказа. Такая хорошенькая, такая

смышленая!

Дух вольнодумства потихоньку проползал в дом судьи Отиса.

Ох уж этот дом! Эта огромная скучная золотисто-бежевая гостиная, такая роскошная и

такая тоскливая! А прислуга в фартуках! А эти ужасные девчачьи штуки — всякие