Его мысли словно подслушал Володя. Глядя вслед катерам, скрывшимся за поворотом реки, он сказал, что хорошо было бы всем им находиться там, на «Варяге», или на одном из этих катеров. Но надо выполнять приказ командира — оставаться в лагере.

— А ну, марш к печке! — скомандовал он. — Там все потухло, как раз когда вот-вот может понадобиться горячая вода.

И словно в подтверждение его слов с речки раздался оклик:

— Володя, на берег!

— Это Саша! — по голосу узнал радист, и все побежали к воде.

В лодке было двое — Саша Реутов и незнакомый дюжий парень в простой деревенской рубахе нараспашку.

— Носите патроны, — распорядился Саша. — Повезем их туда, — он кивнул в сторону города.

— Мы уже перетащили их к речке, они тут, рядом, — ответил радист.

— Молодцы!

Через несколько минут тяжело нагруженная лодка снова отчалила от берега и уплыла туда, где разгорался бой.

— Володя, ты не узнал, кто это был с Сашей? — спросил Коля, когда снова остались втроем и пошли к сараю, где совсем погасла печка.

— Мне он шепнул — это младший сын бакенщика, — ответил Володя.

— Даже полицай и то там, а мы… — недовольно протянул Коля.

— Это другое дело, Коля. Бакенщик и сыновья лучше всех тут знают реку. Только они и смогут провести флагманский катер к городу, минуя отмели и всякие речные каверзы.

Ответ был убедительным, и все же Коля оставался недовольным.

— А полицаями сыновей бакенщика не называй, — поучительно сказал Володя. — Это была очень удачная, но и нелегкая маскировка партизан. Теперь уж мы всё знаем об этих ребятах…

Была уже, наверное, полночь, когда над рекой обрушился пулеметный шквал и где-то сразу за поворотом, над ольшаником, разом вспыхнули совсем близкие огни. Это началась стрельба из береговых орудий, упрятанных немцами в доты. В ответ им, видимо, ударили с бронекатеров.

Все, что творилось над самим городом, теперь отступило на второй план.

Коля заметил, что теперь и радист все больше говорил о том, что нужно бы быть там, где весь отряд. Он попробовал было соединиться со штабом в это неурочное время. Но ему не ответили. Это был не его час. И Володя, кажется, даже обрадовался этому — стал поспешно прятать свою «шарманку» в яму под стенкой сарая.

Завалив свою драгоценность кучей старых листьев и щепок, Володя отряхнул руки и сказал:

— Теперь, я думаю, не будет греха и отдохнуть от нее, — он кивнул туда, где спрятал рацию. — Надо же и мне уничтожить еще хотя бы одного фашистского зверя!

— Поплывем? — обрадовался Коля.

— Рискнем, не дожидаясь посыльного. Нагрузим лодку патронами и двинемся навстречу. Чего же сидеть сложа руки.

Коле было ясно, что Володя всеми способами хочет оправдать нарушение приказа командира. В душе он боялся за старшего товарища и в то же время радовался, что наконец-то увидит настоящий бой.

Однако все их планы рухнули, когда о них узнала Вера. Она ни за что не соглашалась отпускать брата. Или вместе в любое пекло. Или вместе ждать. Хватит с нее! Надрожалась, когда полицай связал ее, а брата грозил повесить, если появится.

Пока они спорили, вся набережная превратилась в сплошную и конвульсивно подергивающуюся молнию. Глядя на нее, Володя сказал огорченно:

— Ничем мы там уже не поможем. Давайте разведем большой костер — маяк для тех, кто выйдет из боя раненым и захочет попасть к своим людям.

— А если фрицы начнут удирать и прорвутся в нашу сторону, а мы тут все приготовили? — заметил Коля.

— Ну так мы с тобой пойдем в секрет с автоматом, — ответил радист. — Засядем в кустах и будем ждать. Появится наша лодка — милости просим, а не наша — свинцом угостим.

Но в секрете не пришлось побыть. Только спустились к воде и затаились в лозняке, послышался плеск весел. А вскоре и лодка показалась. Опять четырехвесельная. Она направлялась прямо на костер.

Подпустив ее поближе, Володя взял автомат на изготовку и окликнул:

— Кто в лодке?

— Володя? — послышался в ответ голос Саши. — Командира десантников везу.

— Ранен? — в один голос воскликнули двое.

— Тяжело. Неси плащ-палатку, две палки. Носилки смастерим.

— Да мы и так унесем. Сейчас Вера придет.

— Без носилок тяжелораненых нельзя переносить. Да тут еще матрос из флотилии.

Саша и Володя стали вытаскивать на берег раненых, а Коля побежал к сараю. Вдвоем с Верой они из плащ-палатки смастерили подобие носилок и бегом спустились к берегу.

Командир, у которого снарядом была раздроблена нога, лежал без сознания. Еще на катере ему врач сделал все, что было можно. Теперь ему нужен только покой.

А матрос, раненный в голову, то и дело приподнимался, хватался руками за окровавленный бинт, пытаясь сорвать его. Около этого нужно было сидеть и все время придерживать руки.

Вера подбежала к метавшемуся матросу и вопросительно посмотрела на Сашу, словно спрашивала, что делать.

— Я хотел ему руки связать, чтоб сам себе не навредил, — сказал Саша, — да нечем было.

— Нельзя вязать! Нельзя! — так и взвилась Вера. Даже кулачками засучила.

Саша испуганно отступил от нее. Но понял, что она, видимо, теперь всю жизнь не сможет спокойно видеть связанного человека.

Вера, тихонько плача и вздрагивая, словно в ознобе, присела возле матроса и, положив руку ему на лоб, дала пить. Немного выпив, раненый спросил:

— Мама, ты? — И блаженно добавил: — Хорошо. Как хорошо! Ты нашла меня.

Он успокоился, притих.

Вера, не снимая руки с его лба, кивнула стоявшему между командиром и матросом Саше, одними губами спросила, что у него с правой рукой.

— Царапнуло, — отмахнулся Реутов.

Убедившись, что матрос успокоился, Вера встала, чтобы обмыть лицо командира. И вдруг, подбежав к Саше Реутову, ухватила его за руку:

— Так у вас кровь!

— Все еще сочится? — с деланным равнодушием заметил тот. — Царапнуло уже в пути. Перевязывать нечем было. Я ремнем затянул выше локтя. А она вот… не останавливается.

Он это говорил, словно оправдывался. А Вера уже развязала ремень и стала закатывать рукав.

— Как же вам не стыдно! Зачем же вы притворяетесь, что не больно? Тут глубокая рана, а не царапина!

— Завяжите поскорей! Мне некогда, — торопил Саша. — Там ждут патроны.

— Володя, товарищ радист! Вы слышали? Там ждут патроны, и этот храбрец с такой раной хочет гнать лодку! — жаловалась Вера.

— Я поплыву! — с готовностью заявил радист.

— Ты же сам говорил, что весла держать не умеешь! — возразил Реутов. — А тут против течения. Да и не знаешь ты, где там искать наших.

— Я с ним, — робко запросился Коля. — Буду вдоль берега шестом гнать. Вера знает, как я это умею.

— Опять ты за свое? — вскрикнула сестра.

— Но теперь-то ты со своими людьми, — возразил Коля. А Саша торопил:

— Перевязывайте поскорей. Да мы с Колей отправимся. До поворота он погонит лодку. А там я его оставлю на берегу, в безопасном месте.

Вере пришлось согласиться. Понимала она, что Саша одной рукой не сможет гнать лодку против течения, да еще в такую даль. И сама уложила остаток цинковых ящиков на дно лодки.

Обеими руками она подержала брата за лицо, прижала к себе и прошептала:

— Смотри, будь осторожней. Нас только двое осталось ожидать папку с победой.

Коля молча кивал, стараясь поскорее уйти.

Привычно отталкиваясь шестом от неглубокого прибрежного дна реки, Коля сперва довольно быстро гнал большую неуклюжую лодку. Но потом все больше стал чувствовать ее тяжесть. Сама по себе она такая огромная, да и груз нелегкий, к тому же против течения.

Это вот когда плывешь на двухместной чаечке, там стоит толкнуть шестом посильней, и она мчится — только барашки за бортом пошелестывают, побулькивают. Одно удовольствие!

А на этом дредноуте жми изо всех сил, а берег почти на месте. Оттолкнешься и только поднимешь шест, чтобы снова опереться, а течение уже сбило ход. Не лодка, а норовистый конь, над которым все время надо помахивать кнутом. Что думал Саша, когда одной рукой собирался возвращать эту ладью к пристани? Сюда-то ему течение помогало, а вверх — он эту посудину с места не сдвинул бы. Коля очень быстро устал, под мышками взмокло, рубаха к спине прилипла, в горле пересохло. Нагибаться, чтоб зачерпнуть воды, нельзя — лодка потеряет скорость. А главное, что, только поддайся жажде, потом обопьешься и все равно пожар во рту не погасишь. Уж это Коля знал.