Уже виден черный паук свастики на боку бронекатера и немец-офицер, стоящий на борту со скрещенными руками на груди.

— Совсем как Наполеон! — сквозь зубы процедил Моряк.

— А что, если я этого Наполеона отправлю на дно, пока он не заметил нашего плота, — просит стрелок, лежащий слева.

— Без сигнала с плота мы стрелять не можем, — ответил Моряк, обеими руками сжимая автомат.

Он и сам с удовольствием дал бы очередь по приближающемуся полицаю, с винтовкой сидящему на носу моторки.

Но полицай ждать не стал. Моторка, шедшая слева от катера, вдруг резко прибавила скорость, вырвалась вперед по направлению к плоту, и на борту ее появился ручной пулемет. Очередь вспенила воду.

На плоту произошло замешательство. Кто-то выронил шест и бросился за ним в воду. Другие разделись, чтобы в любой момент пуститься вплавь.

— Костя, сними пулеметчика! — потребовал Моряк. — Не горячись, бей наверняка, одним выстрелом. Ахмет, а ты — моториста. Только спокойно, ребятки. Без промаха! И если можно, одновременно, чтоб не засекли, где мы находимся.

Два винтовочных выстрела грянули разом. Лодка сразу же пошла в крутой разворот и чуть не перевернулась. Пулеметчик на этом повороте медленно сполз за борт. А моторист в белом кителе с черепом на рукаве откинулся на спину и застыл.

Бронекатер, на котором не было больше видно того Наполеончика, тут же развернулся и ударил из пушки по берегу, с которого так метко стреляли.

— Весь план разрушили, гады! — процедил сквозь зубы Моряк, уползая с товарищами в овраг, по которому в Припять впадал ручей.

— Зато отвлекли от наших, — тешился Костя.

— Товарищ командир, смотри! — воскликнул Ахмет. — Наши совсем причалился! Псе на берег пошел! Псе шесть!

Плот действительно прибился к берегу, и вся группа ушла в лес.

— Хорошо вы стреляли, ребята! Очень хорошо! — отозвался Моряк. — Теперь бы из кривого ружья из-за кручи со второй моторкой так же разделаться.

— Зачем такой кривой ружье! — горячо возразил Ахмет. — Смотри, какой щель на круча. Патальон может засада делать. Разреши, стреляю. Один раз, пторой раз!

— Давай ползи, Ахмет! — махнул рукой Моряк.

Но Ахмету не повезло. Пока он добрался до намеченного места, уцелевшая моторка взяла на буксир подбитую лодку, а сама зашла за бронекатер.

Ахмет перечислил всех казахских шайтанов и русских чертей, но полицейская лодка больше не попадалась на мушку.

А катер между тем развернулся и стал удаляться в обратную сторону, не прекращая стрельбы из пушки. Снаряды рвались на том месте, откуда партизаны уже ушли. Только скрывшись за поворотом реки, фашисты перестали стрелять.

Коля вскочил, когда на реке раздалась пулеметная стрельба. Испуганно глянул на сидевшего рядом радиста, спросил:

— А где все? Почему стреляют?

В это время совсем близко прогремели два винтовочных выстрела. А потом начали рваться снаряды.

— Весь отряд ушел в засаду к реке. Наверное, дождались гостей и устроили им веселую жизнь.

— А мы чего же тут? — огорченно спросил Коля.

— Нас оставили сны досматривать. Меня с этой штукой, — он кивнул на «шарманку», — в бой берут только в крайнем случае…

— А меня пожалели, считают маленьким, — по-своему истолковал Коля.

— Ты ведь за ночь устал. Мы-то как лошади за хозяином шли, а ты дорогу искал, — оправдывал товарищей радист.

— Ну идемте хоть сейчас, я ведь еще не видел боя.

— Давай мы с тобой лучше завтрак приготовим бойцам. Они там знаешь как намотаются, придут голодные.

— А из чего завтрак-то? — неохотно спросил Коля. — Рыбы нету.

— Научи меня ловить своим способом.

— Долгое дело, — почесывая в затылке, Коля даже отвернулся.

Ночью, когда вел отряд, Коля был уверен, что и сам теперь станет партизаном. А они вот — провел, и ладно. Обидно было до слез. И он сказал, что поможет сплести заставку или вершу, а потом уйдет.

— Ну не расстраивайся, придет командир — все уладится. А пока нет рыбы, сварим пшенную кашу. Крупа у нас есть, и сала кусочек остался. А уж завтра перейдем на рыбу.

Только собрали хворост и развели небольшой костер, пришел Моряк.

— А где остальные? Никто не погиб в бою? — встревожился Коля.

— Все живы, дружище! — устало ответил Моряк и крепко пожал ему руку. — Шестеро на том берегу. Все живы. И в этом твоя огромная заслуга. Если бы ты не провел нас так быстро к реке, мы не успели бы сегодня же дать по носу фашистам. А дальше неизвестно, как пошли бы дела. Да и плот так быстро не удалось бы соорудить, если бы ты не сказал про сарай. За день наши полностью изучат тот берег, а ночью вернутся, и мы будем готовы к выполнению главной задачи… — И, положив руку на Колино плечо, Моряк уже другим, более беспечным топом спросил:

— Мы сумеем что-нибудь раздобыть на болоте для зубов?

Вмешался радист:

— Пока что сварим кашу, а потом Коля научит меня ловить рыбу.

— Вот видишь, ты еще и от голода спасешь наш отряд, — серьезно сказал Моряк. — Ну идемте к сараю, там и обоснуемся.

Старый покосившийся сарай стоял на возвышенном месте, недоступном весенним паводкам. Но, окруженный довольно высоким березняком, он не был виден с Припяти. Потому-то партизаны и решили в нем поселиться. Когда поодаль от сарая, в березняке, развели костер, чтобы варить кашу, Моряк убедился, что дым расстилается по лесу и не демаскирует лагерь. И он сказал, что здесь можно пожить, пока немцы не наткнутся.

— А они все равно знают, что мы здесь! — живо заметил Коля.

— Ну еще бы, двух полицаев срезали…

— Нет, еще вчера узнали, — и Коля хитро сощурил темно-серые глаза.

— Вчера?

— Когда радист работал на своей шарманке, они ведь… запелего…

— Запеленговали? — подхватил Моряк. — Ты и это знаешь? — и он как-то печально посмотрел мальчишке в глаза. — Да, дружище, они запеленговали. И в начале войны уже накрыли бы нас. Но теперь вокруг столько радиостанций, что немцам не справиться с ними, даже на хороших дорогах, не то что в болотах… Ну что ж, пока варится каша, я покажу тебе, как обращаться с автоматом, — сказал Моряк своему юному другу и, расстелив на траве плащ-палатку, стал разбирать свой автомат.

Коля испуганно схватил его за руку:

— Не надо сейчас разбирать. Вдруг боевая тревога.

Моряк удивленно посмотрел на него:

— Партизан всегда должен быть готов к боевой тревоге.

Разобрав автомат, Моряк назвал каждую его деталь, а потом как-то молниеносно собрал его и подал Коле.

— Теперь ты разбери.

Коля робко взял в руки грозное оружие партизана и опять прошептал сдавленным голосом:

— А если я разберу, вы так же быстро сумеете собрать и броситься в бой?

— Конечно, — ответил Моряк. — Постой, ты, кажется, боишься, что вот-вот на нас нападут фрицы?

Коля утвердительно кивнул и, глотая комок, от страха застрявший в горле, шепотом пояснил причину своего опасения:

— С бронекатера видели, откуда партизаны колошматили полицаев? Видели. Доложат своим, и те пойдут облавой по берегу. — И с дрожью добавил: — С собаками.

— Напрасные страхи! — спокойно сказал Моряк. — Врасплох нас не застанешь — и здесь дозор не сводит глаз с реки и берегов, и на той стороне Припяти наши не снят. А главное, что ты же сам нас привел сюда через такое болото, что если туда снова уйти, то никакая облава не страшна. Стоит за собой унести несколько бревен с кладки, и погоня прекратится.

— Ну тогда все в порядке, — успокоился Коля и, тяжело вздохнув, добавил: — Теперь бы только Вера пришла.

— Вера нам сейчас здорово помогла бы: она ведь хорошо знает Пинск… — все это Моряк говорил только для того, чтобы отвлечь Колю от тяжких дум о сестре. — Вот скоро придут наши корабли, тогда только подавай рабочие руки. Сам-то ты пойдешь ко мне юнгой?

— А вы кем будете, когда придут наши?

— Как и до войны — механиком.

— Здорово! Люблю в машинах копаться. У нас перед самой войной привезли в школу тракторный мотор, чтоб старшеклассники изучали. Завидовал я им. Целыми днями пропадал в мастерской. За это даже отметку мне снизили по поведению.