В общественном сознании японцев клановая семья «иэ» представляла собой нечто постоянное, вечное по сравнению с жизнью отдельных людей. От поколения к поколению в рамках «иэ» наследовались и имущество, и профессиональные знания, и социальное положение членов семьи. Главный смысл своего бытия всем членам «иэ» надлежало видеть в сохранении его существования и престижа, в защите его интересов. «В иэ, — пишет японский социолог проф. Тадаси Фукутакэ, — отдельные его члены поступались своими личными желаниями в пользу общих интересов семьи. Цель их жизни состояла в том, чтобы укреплять общественное положение семьи и ее репутацию. Хотя это проявлялось не одинаково во всех сферах общества, тем не менее можно сказать, что большинство японских семей считало естественной свою приверженность принципу главенства интересов семьи над всем остальным»[2]. Существование дома поддерживалось любыми средствами: широко практиковалось, в частности, включение в члены «иэ» приемных сыновей, не связанных прямым родством с главой дома. Нередко усыновленные лица, получавшие фамилию главы дома, становились затем его полновластными преемниками. В сознании японцев, пронизанном религиозными поверьями, в составе «иэ» продолжали оставаться незримо и все предки — основатели дома, все те деды и прадеды, которые были его главами.

Серьезный удар по системе «иэ» нанесли послевоенные реформы, в ходе которых была принята новая конституция, установившая качественно новые принципы семейного законодательства. В частности, в 24-й статье конституции указывалось: «Брак основывается только на взаимном согласии обеих сторон и существует на основе взаимного сотрудничества, в основу которого положено равенство прав мужа и жены. Законы в отношении выбора супруга, имущественных прав супругов, наследства, выбора местожительства, развода и других вопросов, связанных с браком и семьей, должны составляться исходя из принципа личного достоинства и равенства полов»[3].

С введением новых законов прекратилась практика вписывания имени невестки в список членов семьи, возглавляемой отцом или дедом мужа. Молодожены стали регистрироваться как самостоятельная семья. Юридическим фундаментом взаимоотношений супругов стало равенство их прав. Равные права наследования имущества отца получили теперь все дети, в отличие от прежних времен, когда этим правом пользовался лишь старший сын. Подобные перемены не могли не повлиять на семейную жизнь подавляющей части японского населения, хотя традиции и взгляды прошлого еще довольно долго продолжали тяготеть над многими семьями, особенно в провинциальных, сельских районах страны. С течением времени все меньше стало ощущаться стремление японских молодоженов идентифицировать себя с каким-либо кланом — «иэ». Сначала эта тенденция проявилась среди городского населения, а затем, спустя почти дна десятилетия, и среди сельского.

Но изменения в законах нельзя рассматривать, разумеется, как единственную причину перемен в семейной структуре Японии. В сущности, распад клановых семей — «иэ» был предрешен всей совокупностью перемен, происшедших и японском обществе как в период послевоенных реформ, так и в период бурного роста японской экономики, наблюдающегося в 60-х годах. Наряду с новыми законами большую роль в распаде «иэ» сыграли такие факторы, как массовый отлив населения в города из сельских районов, изменение материальных условий быта многих японских семей в процессе урбанизации страны, повышение образовательного уровня населения и переключение молодежи на новые профессии, ослабление престижа традиций прошлого, а также распространение в широких слоях японского на. рода демократических идей — с одной стороны, и индивидуалистических, эгоцентрических настроений — с другой. Все это привело к тому, что старая мораль, цементировавшая наряду с законами клановую структуру японских семей, утратила прежнюю неодолимую силу: личные интересы людей зачастую стали брать верх над моральными заповедями прошлого и определять их поведение в семейных делах[4].

Особенно четко перемены в семейной структуре японского общества проявились в постепенном сокращении доли больших семей, состоящих из двух-трех поколений, и в возрастании доли нуклеарных семей, состоящих из супругов, их детей и как максимум одного из престарелых родителей. Если в 1955 г. нуклеарные семьи составляли менее 60 % всех семей страны, то в 1975 г. их доля достигла 64 %[5]. Косвенным свидетельством постепенного распада «иэ» являются и такие взаимосвязанные показатели, как неуклонное уменьшение средних размеров японской семьи и быстрое увеличение общего числа семей страны. Если в 1955 г. средний размер японской семьи определялся в 4,97 человека, то 20 лет спустя, в 1975 г. — в 3,44 человека. Только за пять лет, с 1970 по 1975 г. общее число японских семей возросло на 15,9 %[6]. Этот же процесс, несколько замедлившись, продолжался и далее: в 1980 г. количество семей страны увеличилось по сравнению с 1975 г. на 6,6 % и составило 35 980 тыс.[7]. Средний размер одной семьи сократился к 1980 г. до 3,25 человека. При этом проявилась одна закономерность: в крупных городах доля самых малых нуклеарных семей значительно выше, чем в глухих сельских районах, а потому средние размеры семьи в этих городах заметно меньше, чем в провинциальных районах. Так, в Токио в 1980 г. средний размер семьи составлял 2,7 человека, тогда как в горной сельской префектуре Ямагата средняя семья состояла из 3,87 человека[8].

Все это прямо или косвенно свидетельствует о том, что в наши дни в семейной структуре Японии преобладают небольшие семьи, созданные и существующие в соответствии с новыми законами и понятиями о семье, а прежние клановые семьи — «иэ», оставаясь в незначительном количестве, доживают свой век. С каждым годом семейная структура Японии становится в основе своей все более и более сходной с семейной структурой США и стран Западной Европы (в США, например, согласно переписям 1970 и 1980 гг., средний размер семьи составлял соответственно 3,11 и 2,75 человека)[9].

Но некоторая специфика все-таки остается. Она — результат влияния различных традиций прошлого, гнездящихся в сознании японцев. Значительно ослабнув за минувшие десятилетия, сила традиций тем не менее дает о себе знать и сегодня. Более того, некоторые традиции открыто или исподволь поддерживаются правительственными кругами страны, проводящими курс на восстановление среди населения националистических и монархических настроений. И по сей день, например, государственные деятели Японии заботливо оберегают традиционные нормы жизни и клановый, династический статут императорского дома, который всегда выдавался ими и выдается теперь за идеальный образец японской семьи. Особенно цепко придерживаются в своих семейных делах традиционных порядков имущие «верхи» японского общества: магнаты финансового капитала, консервативные политические деятели, представители чиновничьей элиты и т. д. С другой стороны, под влиянием стародавних традиций остается некоторая часть населения глухих горных районов страны. То же можно сказать и о городских семьях мелких частных предпринимателей типа парикмахеров, лавочников или аптекарей, стремящихся с ранних лет приобщать сыновей к своему семейному делу. Духовные и социальные пережитки клановой семейной структуры проявляются нередко в наши дни во взаимоотношениях, складывающихся у отдельных групп японцев в таких бытовых ситуациях, как свадьбы и похороны, а также при решении вопросов наследования, при контактах с соседями и т. д.

Сказанное выше свидетельствует о том, что процесс распада прежней, «исконно японской» семейной организации и образования новой, присущей развитым капиталистическим странам, близится в Японии к завершению, но пока еще не закончился. На сегодняшний день в обыденной семейной жизни японцев, а также в их суждениях можно обнаружить как «западные», так и «восточные» (точнее, японские) черты. И это обстоятельство необходимо постоянно иметь в виду при исследовании современного домашнего быта японцев.