На следующий день после лекции я встретилась с Егором, жутко усталая и не выспавшаяся — ведь никакая учеба не отменяла мою гигиену, маникюр и прочие женские хлопоты, которые пожирают уйму времени. Но Егор не обратил внимания на мой замученный вид.

— Я решил располовинить бизнес, — возбужденно объявил он.

— Мудрое решение, — сказала я, чтобы он ощутил поддержку.

— Русланчик совсем отбился от рук, — продолжал Егор, увлекая меня на набережную. Над Москвой клубились осенние тучи, грозя разверзнуться ливнем, но Егор ничего этого не замечал. — Представляешь, что он вычудил? Взял с клиентов предоплату за очень серьезный проект и сунул ее в банк. Говорит, нам банк отвалит кредит, если мы покажем оборотные деньги, а не распилим их вчерную, как обычно. Ну, я не выдержал, устроил ему разборку, все вспомнил, и как он, оборзевший, меня отстранил от важных решений, и как он облажается перед всеми, если я покину фирму, потому что никто другой не сможет обеспечить такой технический уровень, какой задаю я.

— А что Руслан? — глаза у меня слипались, но я мужественно поддерживала разговор.

— Говорит, ладно, уходи, — сказал Егор. — Совсем одурел от самомнения. Пора с него спесь–то стряхнуть. Теперь пусть выкручивается, как знает. Я с тремя нашими ребятами ухожу в самостоятельное плавание, и посмотрим, как мы будем выглядеть через годик-другой.

— Знаешь, Егор, — сказала я, подавив зевок, — я не хочу гулять, пойдем домой, а то скоро дождь начнется.

— Да, у тебя вид усталый, — наконец–то он обратил на меня внимание. — Пошли, конечно, малыш.

И мы отправились к его машине, оставленной возле жилого дома на Фрунзенской набережной.

— Вообще–то я не сомневаюсь в тебе, — сказала я по дороге, — но вы обговорили условия раздела?

— Да, — весело сообщил Егор, — он согласился на мои условия. Момент выбран удачно, потому что большой заказ упускать нельзя, и я предложил, что буду работать над этим проектом, если он одобрит мой план разделения. Сами клиенты не должны знать о том, что мы уже порознь, а пока мы оба заинтересованы в них, он успеет найти помещение под новый офис и оборудовать его.

— Так это ты остаешься на старом месте! — обрадовалась я. — То есть, все будут со временем знать, что ты единственный хозяин?

— Конечно, малыш. Лучше момента и выдумать было нельзя! Руслан именно сейчас целиком от меня зависит.

Я попыталась представить себе студенческого друга Егора, который прижат к стене новыми обстоятельствами, и мне пришло в голову, что его покладистость сквозь сжатые зубы должна скрывать за собой зависть к техническому таланту бывшего сокурсника и, наверняка, что–то еще большее. Но мысль додумать не удалось, потому что я уснула и очнулась только под Егоровым подъездом на Юго-Западе столицы.

Оставшиеся дни до конца сессии я продержалась буквально на автопилоте, вконец измотанная бессонным образом жизни. Но по счастью дней этих было не слишком много, так что моя воля все–таки справилась с тяжестью нагрузок. Мы с Егором не виделись, пока я доучивалась последние дни, а потом, когда сессия осталась позади, я рухнула в кровать и спала подряд часов пятнадцать, чего раньше со мной никогда не случалось. Я хотела позвонить Егору перед работой, но было уже слишком поздно, и я в спешке перед выездом едва не забыла дома сумочку.

Как назло, выдалась муторная ночь с очередным бандитским загулом в бане, и, вернувшись домой, я снова уснула, как убитая.

Разбудил меня визгливый голос Киры, выгонявшей Оксану из ванной. Их обеих торопил Муха, который только что поднялся и хотел поскорее увезти Киру на вызов к постоянному клиенту.

Дождавшись, пока Муха с Кирой, наконец, убрались, я, не завтракая, отправилась на прогулку к телефону-автомату, откуда обычно звонила Егору и еще трем-четырем клиентам из моего тайного списка «деньги-мне-одной». Трубка автомата была безжалостно вырвана, и мне пришлось топать еще два квартала до следующих таксофонов. Я набрала рабочий номер и попросила секретаршу соединить меня с Егором.

— Егора Андреевича больше нет, — меланхолично отозвался женский голос.

— В каком смысле — нет? — спросила я.

— Вы не знаете? — секретарша сделала паузу. — Он погиб три дня назад.

— Как погиб? — до меня не дошло сразу.

— В автокатастрофе, — теперь голос женщины выражал печаль. — Похороны вчера были. На Даниловском кладбище.

— А как случилась авария? — спросила я.

— Милиция говорит, что была тяжелая авария, — холодно ответила секретарша, явно начиная тяготиться разговором. — Его машину ударил грузовик, и он умер, не приходя в сознание. Вы, собственно, по какому вопросу, девушка?

— По личному, — ответила я. — Скажите, пожалуйста, ведется следствие?

— Я не в курсе, — она уже потратила на меня больше времени, чем заслуживал личный звонок. — Извините. — Она положила трубку.

Асфальт закачался у меня под ногами, но я закрыла глаза и считала до тридцати, пока не успокоилась. С моими мужчинами всегда происходили жуткие вещи — они будто бы принимали зло на себя, чтобы я могла продолжать дальше оставаться живой и здоровой.

Когда эта мысль пришла ко мне, я решила, что теперь уже не могу быть безучастной, а должна предпринять что–то решительное. Держись, София, сказала я себе, во что бы то ни стало, ты выплачешься позже, а сейчас загони боль на самое дно. Будь сильной! Чувствуя себя сосредоточенной и ясно мыслящей, я вернулась домой, переоделась и поехала на Юго-Запад. Если догадка моя была правильной, аварию подстроили у дома или у офиса. У дома даже легче — значит, надо начинать с него.

Впервые я заявилась в РОВД не как бесправное униженное существо, а с достоинством гражданки, болеющей за справедливость. Правда, в этом качестве меня долго футболили из кабинета в кабинет, пока, наконец, не объявился молодой оперативник с колючими наглыми глазами, который указал мне на ободранный стул напротив себя. Сам он сидел за канцелярским столом, с которого только что убрал несколько папок.

— Я хочу поделиться с вами сведениями об аварии, в которой погиб Егор Васильевич Самарин, — произнесла я заготовленную фразу. — Это же произошло на вашем участке?

— Я в курсе, — сказал опер, — но это не наше дело, а ГИБДД. Там же нет никакой уголовки. Правда, водителя КАМАЗа до сих пор не нашли, но он в розыске. Климов Сергей Трофимович сорока пяти лет. Знаете, где его искать?

— Полагаю, он уже никогда не найдется, — нагло заявила я. — Это заказное убийство.

Неожиданно оперативник рассмеялся и предложил мне закурить. Я отказалась, но зато закурил его коллега, который оседлал стоящий рядом стол, так что мне пришлось вертеть головой, чтобы поочередно видеть каждого их них.

— И кто заказчик? — равнодушно спросил тот, что сидел на столе.

— Его партнер по имени Руслан, — сказала я.

— Вы имеете в виду Руслана Толгуева, владельца контрольного пакета акций «Компьютраста»?

— Совершенно верно, — сказала я, отмечая про себя, что эти менты, похоже, цепкие профессионалы.

— И вы подтвердите в суде, что слышали, как господин Толгуев заказал убийство своего давнего друга?

Оперативники говорили по очереди, понимая друг друга с полувзгляда, а я в первый раз за этот день растерялась.

— Я сама не могла этого слышать, — я опустила голову, — потому что даже самый последний дурак не скажет такого при свидетелях, а Толгуев не дурак.

— А мы что, похожи на дураков? — поднял голос курящий опер. — Версия про делового партнера в самую первую очередь приходит в голову, потому что партнеру это выгодно. Но у Толгуева есть алиби и хорошие адвокаты, а ты, девочка, не принесла нам ни одного доказательства. Ты вообще, откуда взялась?

— Я знакомая Егора, — сказала я. — То есть, Георгия Андреевича.

— Ну, понятно, — вздохнул оперативник, сидящий за столом. — Иди гуляй, девушка. Если не скажешь ничего нового, делу будет дано определение «несчастный случай», а розыск гражданина Климова выделится в отдельное производство по месту прописки Климова — в УВД области. Нам лишняя головная боль без надобности.