— А парни?

— Что — парни?

— Они-то куда делись?

— Поехали домой. Тоже — те еще герои. Еле на ногах держались. Брайан пока ловил такси, упал в лужу, весь перемазался. Ты не помнишь?

— Не помню, — немного смущаясь, сказал я.

— Удивляюсь я на вас, мужчин, — сказала Дебби. — Как дети. Вроде взрослые парни. Щетиной вон все трое до самых глаз заросли, а ведете себя… Конкурс этот дурацкий затеяли. Героизма, видите ли, им не хватает. Настоящими ковбоями захотелось себя почувствовать… Когда я тебя до кровати тащила, ты все орал, что носом землю рыть станешь, но убийцу отыщешь… Хэмфри Богарт нашелся.

Надо же, поразился я, даже в полумертвом вчерашнем состоянии я думал об этом убийстве. Далось оно мне. И сам места себе из-за него не нахожу, и Осокина на уши поставил. В полдесятого утра парень позвонил. Всю ночь, небось, не спал — думал.

Я наконец решился закурить и прислушался к внутреннему состоянию. Организм, похоже, не возражал, и я затянулся поувереннее. Версия Осокина об убийце-левше была, конечно, полным бредом, однако на всякий случай я спросил:

— Слушай, Дебби… Ты только не удивляйся… Скажи, а среди вас троих — я имею в виду тебя и парней — нет левши? Человека, который все делает не правой, а левой рукой.

— Есть, — совершенно спокойно сказал она.

— Кто? — внутренне замирая, спросил я. — Мартин?

— Почему Мартин? — удивилась она. — Нет, совсем не Мартин. Единственный левша в нашей группе — это Брайан.

11

Все вставало на свои места. Мне словно дали в руки ключ, и этот ключ с первого раза подошел к замку. Брайан левша. Левша, мать его! Нет, что ни говори, а Осокин молодец. Хоть и болеет всякими неприличными болезнями, но башка у парня работает что надо.

Дебби с ногами забралась на диван и пила третий кофейник кофе подряд, а я курил и лихорадочно соображал. За какой конец этой истории я ни брался, он тут же оказывался не отдельным фрагментом, а частью стройной картины и получал свое, строго логичное объяснение.

Я вспомнил, как в пикете милиции на «Сенной» Брайан говорил капитану, что, когда погас свет, я, как ему показалось, вдруг неожиданно начал перемещаться. Тогда, помнится, я решил, что ничего страшного — парень просто ошибся. Зато побуждения были у него — самые лучшие и честные. Теперь этот эпизод приобретал совершенно иной смысл.

Похоже, что уже тогда, всего через час после убийства, он стремился бросить подозрение на как можно большее количество окружающих. На Дебби оно вряд ли упало бы, Мартин со своими окровавленными джинсами и сам подставился — хуже некуда. Так что Брайан не придумал ничего лучше, чем предложить капитану в качестве жертвы меня. Мерзавец расчетливый…

Да, с Мартином, кстати, получилось как-то неловко. Я ведь в принципе и подозревал-то его только потому, что в ту минуту, когда зажегся свет, первое, что увидел, были его окровавленные джинсы. Ну и, конечно, человек он — мягко говоря, странноватый. Манера одеваться во все черное, тяжелый подбородок, увлечения эти оккультные. А вот Брайан…

Я вытащил из пачки новую сигарету, прикурил и задумался. Тогда, в понедельник, в туннеле Брайан стоял прямо рядом со мной. Шон с капитаном справа, Мартин слева, а мы втроем — я, Дебби, Брайан — стояли, помнится, в центре. И именно Брайан находился ближе всех к щитку, на котором висел топор. Мартин — как я не подумал об этом сразу? — должен был в абсолютной тьме обойти всех нас, причем так обойти, чтобы никого не задеть, и лишь после этого он мог взяться за топор. Брайану же нужно было всего-навсего сделать шаг и протянуть руку. А затем развернуться и по самую рукоятку всадить лезвие в череп Шона.

Я покосился на Дебби. Она молча прихлебывала кофе из чашечки и смотрела за окно, где великий город, северная столица и северная же Венеция, медленно, но верно тонул в потоках низвергавшегося с небес дождя. Надо же, всего один маленький фактик — и вся эта история оказалась простой, как задачка для младших классов.

— Ты вообще ничего не помнишь из вчерашнего? — спросила она, не отрывая глаз от окна.

— Ну как… Кое-что помню. Как мы с тобой наперегонки пили, помню прекрасно.

— Ты, кстати, проиграл… Но я не к тому. Ты помнишь, что в час дня у нас встреча с парнями? С Брайаном и Мартином?

— Как это я проиграл? Как это? Я как раз выиграл! Только я как джентльмен не хочу тебе об этом напоминать. А где у нас встреча?

— Э-эх! И после этого у тебя хватает совести заикаться насчет выигрыша? Стогов, Стогов!.. Ты же сам вчера договаривался встретиться с ними в каком-то кафе на Литейном.

На Литейном? Я попытался вспомнить, какого черта мне понадобилось встречаться с ирландцами именно на Литейном, но, как ни прикидывал, никаких соображений так и не появилось. Спросить об этом у Дебби я не рискнул и лишь молча пошел одеваться.

Кафе «На Литейном» было дешевой забегаловкой, и то, что ирландцы сумели его самостоятельно отыскать, меня, не скрою, порядком удивило. Когда мы вошли, они уже сидели за столиком. Выглядели парни хотя и вряд ли хуже, чем я, но тоже неважно. Я заказал сто граммов «Хванчкары» для Дебби и кружку пива для себя.

— Как по-русски будет hangover?^[20] — глядя на меня печальными глазами, спросил Мартин.

— Бодун, — сказал я, отхлебнув из кружки.

— Очень легко запомнить, — сказал Брайан. — Слышишь, у тебя в голове что-то стучит — «бо-дун-н», «бо-дун-н»? Вот это и есть hangover по-русски.

— Давно сидите?

— Минут десять.

— Ты, говорят, вчера упал? В лужу…

— Я?! Злобные инсинуации! Я был тверд на ногах, как скала!

— Черт бы вас всех побрал, — сказал Мартин, — со всеми вашими вчерашними конкурсами. Придумали тоже — пить наперегонки! Теперь вот мучаемся все вчетвером. Если я помру в этом сыром городе, что скажет мой редактор?

— Лично я чувствую себя абсолютно нормально, — пожала плечами Дебби.

Парни с завистью на нее посмотрели и опять склонились над кружками.

— Может, выпьем граммов по пятьдесят водки? — предложил я. — Сразу полегчает.

— А что — тоже мысль! — оживился Брайан.

Я непроизвольно отметил про себя, что кружку он действительно держит левой рукой. После того как он занял место основного подозреваемого, мне отчего-то было неприятно с ним разговаривать. Зато похмельный, опухший Мартин, наоборот, вызывал живое сочувствие.

— Ну так что? — спросил я. — Заказывать?

— Хватит вам пить, ковбои, — сказала Дебби, допивая «Хванчкару». — Все равно не умеете. Выпили вчера по грамму, и все утро стонете, как умирающие. Вы бы, guys, видели Стогова сегодня с утра.

— Я что — плохо выглядел? — спросил я.

— Ты никак не выглядел… Такое впечатление, будто тебя вообще в тот момент не было в комнате.

— Вы хоть переспали? — безразличным голосом поинтересовался Брайан.

— Ага! Как же! Дождешься от этого алкоголика!

— А я люблю делать секс с утра, — сказал Мартин. — Очень помогает от похмелья.

— Научи этому Стогова, — хмыкнула Дебби, — а то он умрет от алкогольного отравления, так и не изведав этого удовольствия.

— Какие планы на сегодня? — сказал я, чтобы сменить тему.

— Ты что, забыл? Мы же вчера договаривались! — удивился Брайан.

— О чем?

— Как о чем?! Как о чем?! Ты же сам сказал, что где-то здесь, на Литейном, есть тату-салон, где собираются петербургские радикалы.

— Ах, об этом!..

Я сделал вид, что о тату-салоне, разумеется, помнил, но уж никак не мог подумать, что им, ирландцам, это будет настолько интересно. Салон татуировок неподалеку от Литейного действительно имелся, но сказать, что там собираются петербургские радикалы?.. Напился я вчера, похоже, действительно здорово.

— Это далеко отсюда? Такси ловить будем? — спросил, допивая пиво, Брайан.

— Да нет, это рядом. Дойдем пешком.

Я тоже допил пиво и отметил, что голова стала болеть значительно меньше. Зря все-таки они отказались от водки. Сняло бы как рукой.