— Спокойной ночи, мадам! Желаю приятного отдыха…
Жавель ушла, и Ниниана осталась одна. И хотя она чувствовала себя совершенно измученной, заснуть не могла. Под этой же крышей, через несколько комнат от нее, спал будущий супруг ее сестры. Мужчина, которого она любила вопреки всякому благоразумию. Успел ли он заметить ее исчезновение?
Среди прохладных простыней чужой постели Ниниана ощущала возросшую чувствительность своего тела, хранившего воспоминания о страстных часах этой ночи. Сгоревшая дотла, истерзанная, лежала она, не смыкая глаз, и наблюдала, как утренние сумерки постепенно обрисовывали контуры предметов.
Одновременно в ней росло понимание того, что прислушиваться к голосу сердца было не только невероятно глупо, но и очень опасно. Она подарила себя мужчине, твердо зная о его слове, данном другой женщине. Какими бы поэтичными ни были его любовные признания, в брак он вступит с ее сестрой Дианой! Она сама останется для него лишь эпизодом, женщиной, насладившейся украденным счастьем.
Первые солнечные лучи весело заблестели на узком окне в свинцовой раме. Наступал новый день. Что он ей принесет? Смутное предчувствие обещало мало приятного, и оно вскоре подтвердилось, хотя не так, как представляла себе Ниниана.
Мари де Шеврёз перехватила ее, когда она вместе с Мери Энн и несколькими другими дамами выходила из гардеробной королевы. Будущая родственница взялась познакомить ее с обязанностями придворной дамы Ее Величества. Ниниана уже начала опасаться грозного призрака полнейшей скуки. В этот момент ей преградила путь изящная, но внушавшая уважение фигура герцогини. Высокий испанский воротник ее платья очень подходил к ее овальному лицу. Волосы покрывала сетка с драгоценными жемчужинами.
Нарядность ее одежды контрастировала со строгостью на лице. Решительным жестом руки она отослала Мерк Энн и сделала знак Ниниане следовать за собой. Небольшой кабинет королевы, куда они вошли, был в утренний час пуст.
Герцогиня начала разговор без лишних предисловий.
— Надеюсь, вы достаточно внятно объясните мне вчерашние события, дитя мое! Какой нечистый вселился и вас, заставив уединиться именно с Ивом де Мариво? Разве вы не говорили, что он собирается жениться на вашей сестре?
Ответы, приходившие на ум Ниниане, мало подходили для того, чтобы успокоить возмущенную даму, ибо она была просто в ярости, судя по ее тону и нервным жестам. Вопрос заключался в том, насколько много она на самом деле знала о событиях прошедшей ночи. Наконец Ниниана решилась на частичную правду и произнесла уважительно:
— У меня не было намерения уединяться с бароном, ваша милость. Если вы с ним знакомы, то вам должна быть известна его манера бесцеремонно добиваться интересующих его сведений. Он силой заставил меня покинуть бал.
— И что же такое вы знали, что принудило его прибегнуть к подобному способу? Без оговорок, дитя мое! Вы, безусловно, прелестны, но не так ослепительно красивы, чтобы столь опытный кавалер, как он, совершал ради вас глупости.
Ниниана опустила веки, надеясь не покраснеть.
— Я пыталась получить сведения о судьбе своего брата еще до того, как обратилась к королеве. Барон видел меня во дворце кардинала. Он принял меня за шпионку Ее Величества, поскольку я назвала там чужую фамилию и выдала себя за возлюбленную Люсьена. Он хотел вынудить меня поведать ему о якобы полученном мною поручении…
Мари де Шеврёз на миг лишилась дара речи. Она прищурила глаза и внимательно посмотрела на Ниниану, сидевшую перед ней в светло-коричневом бархатном платье, украшенном кружевами цвета слоновой кости. Не та безупречная девичья красота, которая нравилась королю, но ум, отражающийся в зеленых глазах, вместе с грациозностью и неустанной живостью могли бы увлечь любого мужчину, смотрящего на женщину не только как на украшение. Неужели Мариво был таким мужчиной?
— Любопытно! Вероятно, вы сможете мне объяснить, почему об этом весьма интересном эпизоде вашей личной жизни вы не рассказали королеве? — спросила Мари де Шеврёз с долей коварства.
— Я просто поняла, что это посещение было большой глупостью, — чистосердечно призналась Ниниана.
Мари де Шеврёз вздохнула.
— Справедливые слова. Мы все стараемся по мере сил стереть память о графе де Камара, а вы не нашли ничего лучшего, чем вновь направить Ришелье на его след…
— Я боялась, что он в Бастилии. Презираемый, возможно, приговоренный к смерти и ожидающий казни. Могла ли я оставить его в беде? — защищалась молодая женщина.
— Что сказал вам его Высокопреосвященство?
— Что не имеет представления о местонахождении Люсьена, но ради меня готов навести справки.
Мадам де Шеврёз кивнула.
— Разумеется. Он многое бы дал, чтобы узнать, куда исчез граф и какие у него планы. Мери Энн проболталась об этом, как я понимаю, и вы в курсе дела?
Ниниана кивнула.
— Мадемуазель д’Этанже относится к немногим дамам, заслуживающим абсолютного доверия королевы. Я должна попросить вас сохранить в тайне все рассказанное ею. Если ваш брат потерпит неудачу, то не исключено, что и у Анны Австрийской не останется больше возможности защитить кого-то из нас от кардинала Ришелье. Вам понятно? Что вы ответили барону?
— Убедила его, что действовала по поручению Ее Величества, обратившись к кардиналу, — ответила Ниниана, надеясь, что ее встреча с Мариво получила теперь достаточно хорошее объяснение — по крайней мере для герцогини.
— Хорошо! Во всяком случае, у вас на плечах умная голова, а также достаточно шарма, чтобы понравиться сеньору де Мариво. Не так ли? Вам удалось отвлечь его от лишних вопросов?
Произнесенная мимоходом, с оттенком циничного понимания, последняя фраза заставила Ниниану покраснеть до корней волос. Должно быть, Жавель упомянула о предательском беспорядке в ее одежде и прическе. Мари де Шеврёз засмеялась.
— Вы не на исповеди, малышка, не смущайтесь! Наоборот, я готова похвалить вас за изобретательность. Я считала вас более чопорной и косной. Даже лучше, чти вы не такая. Попробуйте поводить барона за нос. Он считается одним из ближайших друзей короля и, следовательно, пособником кардинала. Если вы заставите его поверить, что узнавали о графе де Камара от имени и по просьбе Энн, будет великолепно. Никто тогда не заподозрит, где он находится, выполняя сложное задание королевы.
Несмотря на разрешение флиртовать с Мариво, краска на щеках Нинианы увеличилась. Легкость, с которой герцогиня поверила в ее готовность беззастенчиво использовать разум и тело ради политических интересов, потрясла ее. Подруга королевы приняла возмущенное молчание за согласие. Сложив свой веер, она бросила на молодую даму быстрый взгляд.
— Но не ошибитесь в оценке месье де Мариво. Он неподкупен и целиком предан королю Франции. Он не простил королеве ее попытку освободиться с помощью своего брата, испанского короля, от нелюбимого супруга. Барон назначил вам новую встречу?
Ниниана молча покачала головой. Ей захотелось прямо здесь, среди драгоценных ковров, провалиться сквозь пол. Вопрос герцогини смешал чудесные часы, проведенные в объятиях барона, с грязью. Мадам де Шеврёз между тем пожала плечами. Она хотела продолжить разговор, но легкий стук в дверь помешал ей.
Герцогиня сама пошла открывать. Хотя Ниниана не видела, кто стоял за дверью, ей показалось, что голос Жавель что-то быстро прошептал. Мари де Шеврёз обернулась.
— Вы знаете женщину по имени Паулина Лесерф?
Ниниана вскочила.
— Конечно! Это наша горничная… моя и Дианы. Что произошло?
— Кажется, у вашей горничной отличные связи. Она хочет с вами поговорить и точно знает, к кому ей следует обратиться. Вот знак, принесенный ею.
Ниниана едва успела поймать золотой перстень с гербом, брошенный ей герцогиней. Она узнала его. Ей часто раньше приходилось видеть перстень на пальце отца. Разделенный на четыре части щит был гербом Камара. Люсьен получил этот перстень в день совершеннолетия.
Она снова подняла глаза, когда дверь открылась до конца и вошла одетая в черное ее старая няня. Ниниана помешала Паулине присесть перед герцогиней в реверансе, бросившись к ней на шею. Няня даже не представляла себе, как нужно сейчас Ниниане ее приносящее успокоите присутствие. Сотни различных вопросов вертелись у нес на языке, но присутствие мадам де Шеврёз не позволяло болтать о личном.