— Паулина, кто дал тебе перстень? — спросила Ниниана.

— Ваш брат, кто же еще, — ответила Паулина, присевшая наконец перед знатной герцогиней в почтительном реверансе.

Было ясно, что она ошибается, думая, что перед ней королева, и мадам де Шеврёз тут же с улыбкой поправила ее:

— Вы оказываете мне слишком много чести, мадам Лесерф. Я только верная служанка Ее Величества. Но мы должны мне прямо сказать, при каких обстоятельства у вас оказалась эта драгоценная вещь. Известно ли вам, что означает предъявление здесь перстня?

— Месье Люсьен сказал мне, что ему нужна помощь, которую я здесь найду, если Ниниана находится на службе у королевы, — спокойно ответила Паулина.

— Ну хорошо, рассказывайте.

— Я поклялась ему спасением души говорить только наедине с его сестрой и ни с кем другим.

Несколько томительных секунд исполняла Ниниана роль молчаливой слушательницы. Побледневшая гордая герцогиня проиграла словесный поединок с простой служанкой. Паулина обладала врожденным достоинством и авторитетом, перед которыми герцогиня отступила. Она не могла заставить Паулину говорить. Но твердо верила, что все узнает потом от Нинианы.

— Оставляю вас наедине, — обратилась она к юной фрейлине, не удостоив Паулину взглядом. — Вы знаете, что поставлено на карту!

Едва дверь за Мари де Шеврёз закрылась, Паулина сказала:

— Я считала, что ты в безопасности. Однако, как оказалось, ты попала из опасного положения в безвыходное.

Ниниана отмахнулась от мрачного высказывания.

— Само небо прислало тебя, Паулина! Рассказывай! Как пережил барон исчезновение Норберта?

Паулина позволила себе засмеяться,

— Плохо. Он весь дворец перевернул вверх дном и не мог поверить в случившееся. Никто тебя не видел, и у него, по-моему, возникло впечатление, что ты, наподобие призрака, растворилась в воздухе.

— Вряд ли такое впечатление его удовлетворит, — заметила Ниниана, уже достаточно хорошо изучившая любимого мужчину.

— Он допытывал меня и Диану так, словно у самого Ришелье учился перекрестному допросу. Видит Бог, я пережила немало неприятных минут.

— А Диана?

— Как обычно поступает твоя сестра в подобных случаях? И на этот раз она заливалась слезами в истерике и говорила, что скорее закончит жизнь в монастыре, чем выйдет замуж за такого грубого и бессердечного мужчину, который не уважает в ней даже ее благородное происхождение.

У Нинианы невольно появилась улыбка в уголках рта. Ей были знакомы истерические вспышки сверхчувствительной сестры, которые нормального человека сначала поражают, а потом раздражают. Только она и Паулина могли выдерживать их мощные разряды. Тем не менее, чтобы помучить себя, она спросила:

— Вызвали ли слезы Дианы у него сочувствие?

— Скорее скуку, — возразила Паулина. — Чем раньше состоится свадьба, тем будет лучше. Боюсь, что первоначальная притягательность твоей сестры постепенно утрачивает силу.

Ниниана невольно ощутила чувство детской гордости. Возможно ли, что в такой перемене виновата именно она? Что любовь к ней в самом деле проникла в сердце барона? Хотя, даже если и проникла, что ей от того, кроме новых страданий? Какая польза в превосходстве над сестрой, если в конце концов та наденет обручальное кольцо?

Дворянин не может так просто нарушить договор, заключенный с отцом невесты. Дело его чести — сдержать свое слово. И пусть Диану сколько угодно пугают сила и энергия Мариво, которые так привлекают старшую сестру, она тоже связана договором.

Обе они — пленницы старинного кодекса чести, от которого может освободить только король. Однако у него наверняка есть более важные дела, чем участие в личной жизни красивой дочери казненного мятежника. Какая несправедливость судьбы, что им нельзя поменяться ролями. Но стал бы в противном случае барон де Мариво вообще жениться? Ни одним словом не упомянул он том, что помолвка, о которой она ему говорила, противоречит его желанию. Не является ли для него прошедшая ночь только забавным приключением?

От внимания Паулины не ускользнули противоречивые чувства, отразившиеся на лице Нинианы. Ничего не зная о событиях минувшей ночи, она с первого взгляда отметила изменения в облике своей подопечной.

— Мне кажется, что тебя с почестями приняли во дворце. Не расскажешь, как все произошло?

Она указала на роскошно обставленный кабинет.

— Потом, — сухо ответила Ниниана.

За это утро ей слишком многое уже пришлось объяснить. К тому же Паулину вряд ли устроит полуправда, которая устроила герцогиню де Шеврёз.

— Ты сказала, что Люсьен связался с тобой. Чего он хочет?

— Твоей помощи, — повторила старая няня. — Я до смерти испугалась, когда он появился в саду среди кустов и потащил меня в ужасный лабиринт из колючей изгороди. Какое безумие получать удовольствие, блуждая по собственному саду среди искусственных стен! Кому подобное пришло в голову?

— Паулина, что говорил Люсьен? — вернула Ниниана горничную к теме разговора. Она знала склонности Паулины к второстепенным деталям. Сейчас для этого не было времени.

— Он, как ни странно, вдруг обрадовался, что ты отвергла его распоряжения. Ему нужен надежный человек, чтобы взять у него послание, которое сегодня ночью он может лишь передать, а не доставить лично.

Ниниана без труда сделала выводы.

— Послание? Ты имеешь в виду письмо?

— Да, он говорил о нем. Люсьен убежден, что девушка, пришедшая ночью к любимому, вызовет наименьшие подозрения. Ты единственная женщина, которую он считает способной на такую опасную авантюру! И просит тебя встретиться с ним за час до полуночи в саду дворца Орлеанских…

— Зачем эти прятки? Принц сбежал в Брюссель и, как говорят, женился на Маргарите Лотарингской. Кому теперь интересно происходящее в его парижском дворце?

Паулина неохотно пробормотала:

— Почему ты задаешь мне вопросы о таких непонятных вещах? Твой брат сказал, что сегодня ночью он ни в коем случае не должен покидать дворец, но в то же время не может рисковать, храня у себя важное письмо. Тебе нужно взять его и отдать даме, живущей во дворце, — мадемуазель д’Этанже. Она передаст его дальше, тому, для кого оно предназначено. Речь идет о его жизни, и только ты способна ему помочь. Сделаешь это?

Ниниана кивнула. Как типично для высокомерного братца, забыв собственные упреки, обратиться к ней за помощью. Он всегда был таким.

Для Паулины она добавила:

— Я обязана это сделать. Выбора у меня нет. Я должна оказать услугу королеве, даже если бы речь не шла о самолюбивой голове Люсьена де Камара.

Старая женщина усталым движением поправила складки на платье и вздохнула.

— Лучше бы мы оставались в Камара. Город пугает меня. Диана несчастна. Люсьен сидит в ловушке, а ты внезапно стала совсем другой. Неужели такова цена сытого брюха, красивой одежды и крыши над головой? Не нравится мне такая плата.

Ниниана удивленно подняла брови.

— Диана несчастна? Боже мой! Разве ты забыла ее нытье в Камара? Эта девушка и в раю нашла бы повод поплакаться. Приведи ее в чувство и объясни, что она должна быть счастлива, получив Мариво. Не хочу больше слышать ее жалоб! Она думает только о себе!

— Ты несправедлива к ней!

Темперамент Нинианы снова одержал верх. Слишком долго она сдерживала себя.

— Несправедлива, ну и что? Ко мне тоже были несправедливы. Разве я жаловалась Богу и всему миру? Нельзя съесть жареного поросенка, не заколов сначала живого!

Паулина в ужасе покачала головой и попыталась что-то прочесть на лице под высокой прической из каштановых волос. Такие грубые слова не подходили девушке, которую она вырастила.

— Ты так изменилась. Что происходит?

Ниниана опустила веки, чтобы спрятать боль в своих глазах.

— Ничего, Паулина! Просто я стала взрослой.

Глава 14

— Мужское платье?

Слова застряли у Жавель в горле. Она с изумлением уставилась на свою новую госпожу.