— В 1915 году школа «Стинсон» готовила пилотов. С 1916 года к Кэти присылали на

обучение курсантов из Канады. Там получали подготовку летчики, которые впоследствии

составили «Техасскую эскадрилью». Это они называли Кэти — на своем неподражаемом

«диалекте» — «Летающей Учителкой». Кроме того, Кэти и ее сестра Марджори вместе

выступали, собирая средства для войны.

— Известно, на каких самолетах они летали? — поинтересовался Франсуа.

— Известно, но вы и сами могли бы догадаться, — усмехнулась Брунгильда. — На самом

распространенном тогда — Curtiss JN-4D, «Дженни». Когда погиб знаменитый летчик,

тоже выступавший в шоу, Линкольн Бичи, Кэти купила обломки его самолета — ради

мотора «Гном» в 80 лошадиных сил. Кстати, девушки собрали около двух миллионов

долларов. В те годы — гигантское богатство!

Франсуа присвистнул, а Гастингс пожал плечами, но видно было, что и он удивлен

размером суммы.

— Знаете, сестры Стинсон ведь производили невероятное впечатление! — добавила

фройляйн Шнапс. — Они разыгрывали в небе знаменитые воздушные бои той войны, что

шла в Европе. А как выглядели! Кэти — маленькая, тоненькая, в кожаной куртке, очках,

шлеме. В галифе! Чопорные дамы поджимали губы, когда видели «эту девчонку», одетую

как для верховой езды... Она была символом свободы, такая изящная и хрупкая и такая

сильная.

— Насколько я помню, где-то году в 1917 распоряжением правительства Соединенных

Штатов все частные авиационные школы закрывались — из соображений

государственной безопасности, — заметил Гастингс.

— Так и было, — кивнула Брунгильда.

— И Кэти, конечно, стала боевым летчиком? — спросил Гастингс.

— Нет, — Брунгильда покачала головой. — Конечно, она пыталась. Но военные дважды

ей отказывали. «Женщин не берем!» Кэти, впрочем, не смутилась и стала водителем

санитарной машины. Кстати, многие летчицы соглашались на такую работу. И вот тут

здоровье Кэти впервые дало трещину... — Брунгильда вздохнула. — Никакие опасные

воздушные трюки не оказались для нее так опасны, как холодный европейский климат и

суровые условия военного времени... Думаю, мокрых ног оказалось достаточно. Она

подхватила тяжелейший грипп.

— Испанку? — спросил Франсуа сочувственным тоном.

— Не знаю в точности. Но в любом случае она тяжело заболела, и это помешало ей

продолжить авиационную карьеру. Когда Кэти вернулась с войны, у нее обнаружили

туберкулез.

— Вот это да!.. — протянул Франсуа. — Жаль...

— Кэти перебралась в Санта-Фе, — Брунгильда прищурилась, словно собиралась

рассмотреть свою героиню из дали времен. — Здоровье требовало, чтобы теперь она жила

более размеренной жизнью. Никаких трюков, никаких ярмарок... Кэти занималась

архитектурой, дизайном квартир, работала в особом стиле — в нем чувствовалось влияние

культуры индейцев пуэбло и испанского колониального стиля.

— А замуж-то она вышла? — спросил Франсуа.

— В 1928 году, — кивнула Брунгильда. — За бывшего летчика по имени Мигель Отеро.

Впоследствии он стал судьей. Детей не было. Кэти умерла 8 июля 1977 года все в том же

Санта-Фе.

— Погодите-ка, — нахмурился Франсуа, — а что же младшая сестра, Марджори? О ней

что-нибудь известно?

— А то как же! — Брунгильда кивнула. — Марджори получила летную лицензию 12

августа 1914 года и стала девятой женщиной-пилотом Америки — но, что еще интереснее,

первой, которая добилась этого в восемнадцать лет. Тоже служила на почте, а в

пятнадцатом году, как я уже говорила, работала в семейном бизнесе и готовила будущих

летчиков. Когда школу закрыли, Кэтрин уехала в Европу, а Марджори выступала на

ярмарках — показывала воздушные трюки.

— Неужели до конца жизни?

— Она занималась этим до 1928 года, а потом ушла из авиации. В 1930 году Марджори

Стинсон стала чертежником авиационного отдела ВМС США. Кстати, она, как и старшая

сестра, тоже прожила очень долго — 79 лет. Она родилась, если уж говорить точно, в 1896

году и скончалась в 1975-м. Ее прах развеяли над бывшим летным полем школы

«Стинсон» в Техасе тем самым Stinson Municipal...

© А. Мартьянов. 24.12. 2012.

60. «Буря» — двигатель прогресса

— Я бы не стал так уж безоговорочно доверять всяким там «народным мудростям», —

изрек Горыныч.

— Это вы о чем тут спорите? — подошел Билл Хопкинс. — О каком-нибудь двигателе?

Франсуа Ларош плотнее закутался в свой белый шарф.

— В основном о двигателе прогресса, — ответил француз. — Я обмолвился, что таковым

часто служила война, особенно большая.

Штаб-сержант Хопкинс пожал плечами:

— Это даже не народная мудрость, а обычное расхожее мнение. Действительно, военные

действия подстегивают конструкторскую мысль, изобретаются все новые и новые,

зачастую прекрасные вещи.

Он чуть покраснел:

— Я хочу сказать — технически совершенные...

— Мы поняли, что ты хотел сказать, Билл, — дракон вздохнул.

— А вот капитан Хирата, — Хопкинс кивнул в сторону японца, который появился на

краю летного поля и явно направлялся в сторону офицерского клуба. — Давайте его

спросим.

— Зачем беспокоить человека? — осведомился дракон. — Видно же, что он устал. Дайте

ему отдохнуть.

— Нам необходим свежий взгляд на проблему, — заявил Ларош.

— Обусловленный культурными различиями, — добавил Хопкинс.

— Ладно. — Дракон раскрыл рот пошире и испустил призывный трубный рев.

Хирата вздрогнул, остановился и затем медленно подошел к беседующим.

— Кто-то из вас звал на помощь? — вежливо спросил японский капитан.

— Э... Нет. — На мгновение Ларош растерялся, но тут же расцвел широкой улыбкой. —

Нам, собственно, необходимо было ваше мнение по одному важному вопросу.

— Слушаю.

— Считаете ли вы, что война является двигателем прогресса?

— В мирное время жизнь уходит на глубину, в военное — жизнь является на поверхности,

— глубокомысленно ответил капитан Хирата. — Рожденное во время войны часто бывает

несовершенным, потому что производится на свет в спешке. Жизнь таких существ

недолговременна.

— Это какая-то дзенская притча? — прищурился дракон.

— И да и нет, — загадочно улыбнулся японец. — Но мы имеем возможность ответить на

вопрос, проследив судьбу одного из самолетов.

— Японских, конечно же? — поинтересовался Билл Хопкинс.

— Конечно. — Капитан Хирата слегка поклонился. — Этот самолет был задуман,

спроектирован и построен в разгар Второй мировой войны. Можно сказать, что он

воплотил собою весь опыт наших боевых действий.

— Вы имеете в виду?.. — начал Хопкинс.

Хирата перевел на него взгляд:

— Ki.84 — «Хаяте», то есть «буря». Американцы называли этот самолет «Фрэнк». Кояма

Ясуми со своими конструкторами начал работу над ним в апреле сорок второго.

«Накадзима» хотела создать многоцелевой истребитель, который, с одной стороны,

превосходил бы все существующие японские самолеты и все известные машины

противника, а с другой — мог бы выпускаться массово.

— То есть, идеальный истребитель? — уточнил Ларош.

— В какой-то мере — да, — кивнул Хирата. — Скорость, скороподъемность, дальность

полета — все должно было быть выше, чем у более ранних моделей. А кроме того —

мощное вооружение: две пушки, два крупнокалиберных пулемета. Что также следует

отметить — предполагалось повысить боевую живучесть самолета. Для японских