— Вольно, — буркнул майор. — Кого это вы опять сбили?

— Француза, — поведал Вася.

— Как его, Ларош? — Штюльпнагель, прищурившись, посмотрел в небо, как будто

рассчитывал узреть там летящего Лароша. — Какой-то он невезучий, не находите? Может

быть, вам следует... как это говорили в Советском Союзе? «Взять отстающего на буксир»?

— Попробую, герр майор! — сказал Вася, забавляясь.

— Вы не попробуйте, а сделайте, — закончил разговор Штюльпнагель и величественно

удалился.

Когда спустя короткое время рядом с Васей появился француз — белый шарфик оборван

и покрыт пятнами копоти, на щеке темная клякса, — младший лейтенант пожал ему руку.

— Неплохо дрались, Ларош, — похвалил он. — Но почему вы постоянно берете такие

устаревшие модели самолетов? На бильярде все деньги проигрываете и на хорошую

машину уже не остается, а?

— Давайте на краткий миг предположим, мой пылкий друг, что я попросту предпочитаю

бипланы, — миролюбивым тоном произнес Франсуа.

— Позвольте вам не поверить, мон шер с «этажерки», — изображая «галантного

француза», в тон Ларошу, ответствовал Вася. — Скажите еще, что на «Фармане» готовы

атаковать МиГ-15 или Ил-40.

Франсуа Ларош молча прикусил губу. Казалось, он всерьез обдумывает подобную

возможность.

Вася наконец не выдержал:

— Да бросьте! Не может быть, чтобы вы не шутили!..

— Как знать... Мы же помним, как в тридцать шестом Удет наглядно показал

преимущества Ar.68, — напомнил Ларош.

— Ну, мы все-таки не в тридцать шестом... — начал было Вася, однако Франсуа перебил

его:

— Мы в том году, в каком захотим! А что вы, собственно, имеете против Ar.68?

— Абсолютно ничего, — сказал Вася с подчеркнуто безразличным видом. — Самолет как

самолет. Как и у многих, главная его «интрига» крутилась... лучше даже сказать —

«вращалась» — вокруг мотора. Строить его начали в тридцать пятом, и конструкторам

«Арадо» очень, ну просто очень хотелось дать машинке что-нибудь приятное и мощное —

«Роллс-Ройс», «Кертисс»... Однако германский патриотизм... — Вася шутливо огляделся

по сторонам, делая вид, будто высматривает: нет ли поблизости майора Штюльпнагеля.

— Скорее, трезвая оценка возможностей импорта, — возразил Франсуа. — Так или иначе,

военные категорически были против установки на новый германский истребитель

иностранного двигателя. Так что «интрига», как вы выражаетесь, свелась к выбору между

BMW и Jumo-210. «Юнкерс-Моторенбау» только что создала это свое прекрасное детище.

— Вы про Jumo-210? — уточнил Вася. — Это он — «прекрасное детище»?

— Ну да, — кивнул Франсуа, — и военные считали, что этих двигателей будет теперь в

Германии много-много, хватит для всех, и для «Юнкерса», и для «Арадо».

— У Ar.68 имелись и другие причины не появляться на свет, помимо чехарды с

двигателями, — продолжал младший лейтенант. — Насколько я помню, «Хейнкель» уже

начал выпускать серийный He.51. И именно этот самолет, как считали в руководстве

Люфтваффе — до марта 1935 года «несуществующего Люфтваффе», — должен был стать

основным истребителем. Следовательно, и прекрасный двигатель от фирмы «Юнкерс» в

первую очередь пойдет ему и никому другому, а «Арадо» получит то, что останется.

— И тем не менее работы над Ar.68 не прекращались, — сказал Франсуа. — И не только в

силу упрямства. Конструкторы взяли двигатель BMW, раз уж другого им не оставалось.

Они считали, что рано или поздно He.51 устареет — и вот тогда-то для Ar.68 настанет

звездный час.

— С моей точки зрения, один биплан стоит другого, — фыркнул Вася. — Впрочем, если

«Арадо» хотели преимущества, им следовало бы подождать год-другой. А они построили

свой самолет в тридцать пятом.

— Ну и что? — пожал плечами Франсуа. — Самолет получился хороший.

— Новый «Арадо» был хорошо управляемым, быстрым и маневренным. Ну разве что

выхлопные газы летели в кабину, — с легким оттенком ехидства добавил Вася. — Что,

естественно, не могло не раздражать. И обзор вперед ухудшился по сравнению с

предыдущей моделью, поскольку высота фюзеляжа уменьшилась. Но все эти беды

прекратились после установки мотора Jumo-210, о необходимости которого говорили

столь долго.

— То есть, мы получаем на тридцать пятый год два примерно одинаковых по

возможностям биплана-истребителя? — уточнил Франсуа.

— He.51 и Ar.68?

— Ага, — кивнул младший лейтенант. — Впрочем, на фирме «Арадо» не сомневались: их

самолет превосходит He.51 по всем, что называется, статьям. Надо просто выпустить

побольше Ar.68, и тогда... Но производственных мощностей у них не хватало. Поэтому

они ввели в строй новый завод — в Бранденбурге. До такой степени не сомневались в

успехе. На «Арадо» были уверены, что скоро их самолет будет запущен в серию. Однако

руководство Люфтваффе продолжало тормозить проект.

— У них ведь имелись основания? — прищурился Франсуа.

— Военные, как правило, консервативны, а немцы — консервативны вдвойне, — заметил

Вася. — Суждение, конечно, отдает обобщением...

— Скажите прямо — это и есть обобщение! — засмеялся Франсуа.

— Ладно, — Вася махнул рукой. — Смысл тот, что в Деберице находился знаменитый

гешвадер «Рихтгофен» — место, кстати, тоже знаменитое, и сам покойный Манфред фон

Рихтгофен там проходил обучение, если мне не изменяет память. И вот там летали на

старых Ar.65. А машина эта была послушная, как пожилая лошадь, и прощала пилотам

многие ошибки. Когда летчики пересели на He.51 — а это самолет, что называется,

«энергичный», быстрый и тяжелый, — начались аварии. Поэтому убедить Люфтваффе в

том, что «Арадо» создает по-настоящему полезный самолет, было нелегко.

— Это какая-то особенность германского духа? — уточнил Франсуа. — Послушный

самолет — плохо, трудный самолет — хорошо?

Вася засмеялся:

— Да уж, нечего расслабляться! Хотя сами летчики предпочитали «Арадо». В конце

концов, Удет — в то время инспектор истребительной и пикирующей авиации, —

замучился выслушивать мнения сторон. Ему до смерти надоела вся эта канитель, которую

Люфтваффе развели по поводу Ar.68. Поэтому он вознамерился решить проблему в

рыцарском поединке один на один, что, заметим, достойно тевтона.

— И вот мы приближаемся к тому моменту в истории, когда стало очевидно

превосходство «Арадо» над «Хейнкелем», — с торжеством произнес Франсуа Ларош. —

Удет доказал...

— Удет доказал, что он — один из лучших летчиков своего времени, — оборвал Вася. —

Лично я считаю, что поединок был нечестным.

— Ну как это «нечестным»? — возмутился Франсуа. — На «Хейнкеле» тоже был

опытный пилот... Только я не помню его имени. И самолет He.51 тоже был хороший.

— Удет победил без всяких усилий, — задумчиво молвил Вася. — Обставил противника

на вертикали и на вираже. Может, слегка отстал в скорости. Но в те времена скорость не

считалась главным критерием. Главное — маневренность.

— Ага, вот вы и признали, что «Арадо» — лучше, — с торжеством заключил Ларош. —

Потому что маневренность и управляемость у Ar.68 были куда выше.

— Полагаете, Удет здесь ни при чем? — нахмурился Вася.

— Даже Удет не смог бы сделать из плохой машины хорошую, — уверенно кивнул

Франсуа. — А тут еще, можно сказать, «вовремя» подоспел крах He.51 в Испании —

советские И-15 вроде как превосходили «Хейнкели».

— Иные господа отрицают сей факт, — вставил Вася.