Как гласит старая поговорка, в жизни невозможно сделать три вещи: нарисовать квадратный круг, поспать на потолке и научить флорентийца. Содерини, вероятно, она не раз приходила на ум, когда он отчаянно искал выход из тупика после злополучной осады Пизы, поэтому он и проявил неподдельный интерес к предложенному Макиавелли проекту городского ополчения. Однако Содерини отдавал себе отчет, что, если вынести план на одобрение сограждан, которые, похоже, всегда противились любым новым идеям, те его безжалостно отвергнут. Опасаясь нового позора, гонфалоньер не мог пойти на риск и потому (возможно, по инициативе Макиавелли) подыскивал иной путь. Согласно конституции Десятка обладала полномочием в военное время призывать мужчин во вспомогательные войска, и во время волнений в Пистойе и Ареццо Совет повелел набрать солдат из республиканских владений. Эта лазейка позволила Содерини обойти флорентийские законодательные органы и без всякого сопротивления приступить к созданию ополчения, пользуясь тем, что в случае неудачи ответственность ляжет на плечи Десятки и ее секретаря.

Получив необходимые комиссионные, Макиавелли в конце декабря 1505 года отправился в Муджелло. 2 января 1506 года он написал Десятке из Борго-Сан-Лоренцо, что набор проходит успешно: «Этим людям понравилась идея, и они жаждут претворить ее в жизнь». Никколо сумел рекрутировать сотни местных жителей. «Юноши охотно приходят ко мне», — писал он. Оптимизм Макиавелли несколько поубавился, когда он, прибыв в Понте да Сьеве, увидел, что в тамошних землях «царит неразбериха и не хватает продовольствия». Более того, жители Петроньяно наотрез отказались записываться в ополчение, так как туда уже записались жители враждебной коммуны. Никколо встретился с сыном некоего Андреассо, одного из местных лидеров, который заверил секретаря, что никто, мол, к нему не пойдет, пока он не убедит записаться самих старост — при условии, что республика освободит их от уголовного наказания.

Тем не менее Никколо наверняка гордился своими успехами, особенно когда новобранцы стали проходить подготовку «по швейцарскому образцу». Казалось, сбылись его мечты. 15 февраля отборный отряд ополченцев прошел парадом по улицам Флоренции под восторженные возгласы толпы; все солдаты были в ладно подогнанной красно-белой (цвета флага города) форме, «в кирасах, вооруженные пиками и аркебузами». Противникам Содерини ничего не оставалось, как, сдерживая злобу и страх, смотреть в лицо фактам.

Ополчение было сформировано, но ему предстояло преодолеть немало препятствий, как политических, так и административных. Несмотря на февральский парад, который произвел на горожан впечатление, некоторые флорентийцы всерьез сомневались в успехе этой затеи. Подозрения о реальных масштабах новой военной силы только усилились, когда на должность командующего гонфалоньер предложил печально известного дона Мигеля де Кореллу (бывшего главного душителя Борджиа). Содерини поручил Макиавелли выяснить отношение к этой кандидатуре некоторых известных горожан, в том числе его врагов. Когда, среди прочих, Пьеро Гвиччардини, Джованбаттиста Ридольфи и Франческо Гвальтеротти недвусмысленно осудили намерение гонфалоньера, Содерини сумел убедить Совет Восьми назначить Кореллу командующим ополчения (bargello) в сельских районах. Многие противники Содерини были уверены, что тот намеревается с помощью ополчения захватить власть, что побудило Бернардо Ручеллаи уехать в Авиньон. В то время никто не догадывался об истинных мотивах Бернардо, но, по некоторым предположениям, он опасался, что раскроется его связь с изгнанным кланом Медичи. Все это время Ручеллаи скорее наносил Содерини булавочные уколы, чем представлял собой серьезного противника, и гонфалоньер был только рад избавиться от этого критикана.

Согласно одному источнику, Ручеллаи заподозрил в измене кого-то из своих союзником в борьбе против Содерини. Предыдущим летом, когда Содерини попытался взять Пизу осадой, неожиданными союзниками в этой военной кампании стали некоторые его явные враги, намеревавшиеся восстановить с ним отношения. В первые месяцы 1504 года Содерини провел тайные переговоры о свадьбе свой внучатой племянницы Марии и Пьерфранческо де Медичи, из той ветви клана Медичи, которая сумела остаться во Флоренции, став на сторону республики. Кроме того, жених вдобавок оказался племянником мужа Катарины Сфорца. Родственные узы связывали Пьерфранческо также и с Сальвиати, таким образом, женитьба на Марии Модерини отдалила бы его от врагов гонфалоньера. Сальвиати, вовремя узнав о переговорах, сумели им воспрепятствовать, однако два года спустя решили, что им выгоднее будет поощрить этот союз, предполагая, что с захватом Флоренцией Пизы авторитет Содерини возрастет.

Все это объясняет нежелание Ручеллаи оказаться в политической изоляции в городе, который, как он полагал, все дальше и дальше скатывался к деспотизму. В этой связи ополчение под командованием одного из бывших соратников Борджиа представлялось еще одним шагом в этом направлении. Едва ли Содерини хоть раз задумывался над тем, чтобы стать единоличным правителем Флоренции, хотя он и презирал тех, кто противился его политике. Более того, почти наверняка первым кандидатуру Кореллы предложил кардинал Содерини, желавший найти «непреклонного и взыскательного человека, подобного Манлию Торквату».[44] Хотя дона Мигеля едва ли можно было назвать примером римской доблести (virtus), кардинал и его брат видели в нем того, кто способен поддерживать дисциплину среди неопытных ополченцев и не допустить их превращения в неуправляемый сброд.

Франческо Содерини подчеркивал эту мысль в письме Макиавелли от 4 марта 1506 года, обращая его внимание на то, что верность новой армии будет зависеть от дисциплинированности солдат, и соглашался с Никколо в том, что необходимо учредить соответствующий государственный орган, обладавший широкой территориальной юрисдикцией. Вскоре ожидалось, что законодательно будет принят более узкий свод правил, регламентирующих деятельность ополчения и определявший статус дон Мигеля как командующего, обязывавший принятых на службу солдат подчиняться лишь приказам правительства.

Однако ополчение не могло постоянно находиться в неопределенном с юридической точки зрения положении, к тому же приходилось считаться с возможностью запрета ополчения кем-нибудь из флорентийских политиков. Новое войско стало предметом многочисленных споров. Хотя положительные аспекты наличия у Флоренции собственной достойной армии в принципе никто не оспаривал. Но многих заботил вопрос о том, что предложить ополченцам в качестве поощрения за добросовестную службу и насколько строгой должна быть дисциплина, чтобы позволить удержать военных в повиновении. Решить упомянутые вопросы городским властям было не так просто.

Первое «Десятилетие» Макиавелли представляет собой блестящий пример пропагандистского сочинения, цель которого — убедить флорентийцев в том, что в их же интересах поскорее принять соответствующие законы. Поэма оказалась настолько популярной, что ее стали издавать нелегально, и в результате Макиавелли и его друзьям пришлось прибегнуть к мерам юридической защиты авторского права. В письме от 25 февраля 1506 года Эрколе Бентивольо благодарит Никколо за высланный ему экземпляр «Десятилетия» и осыпает автора комплиментами, упрашивая продолжать в том же духе, «ибо мы благодарны, что сии правдивые слова прочтут те, кто придет после нас, дабы они, зная беды, выпавшие нам и нашему времени, не винили одних нас в том, что мы не сберегли честь и достоинство Италии».

Перекладывая вину на бестелесные несчастья, Бентивольо нашел удобное оправдание своим недостаткам. Но как бы Макиавелли ни был польщен этими словами, он обратился к другим задачам: 9 ноября 1505 года Никколо отправил рукопись поэмы, а также изысканное сопроводительное письмо на классической латыни не кому-нибудь, а самому Аламанно Сальвиати, прославляя его за былой вклад в оборону республики. Макиавелли, вероятно, пытался заискивать перед врагами Содерини, так как после недавнего поражения под Пизой позиции гонфалоньера существенно ослабли. Однако благодаря прагматизму в отношении Содерини несколькими месяцами ранее Сальвиати проявил некоторую политическую гибкость, на которую и рассчитывал Макиавелли, чтобы довести до конца свой замысел о создании ополчения. Тем не менее Аламанно Сальвиати уже проникся к секретарю ненавистью, открыто называя его «подлецом» и хвастая тем, что, будучи в составе Десятки, он позаботился о том, чтобы Макиавелли не получил повышения по службе. Учитывая эти обстоятельства, поддержка одного из проектов Содерини, в особенности того, идея которого принадлежала Макиавелли, Сальвиати не пошла бы на пользу.