Вдову Германика Агриппину Старшую до конца жизни преследовал страх отравления. Консул-суффект Сеян предостерегал ее об опасности со стороны Тиберия. Сидя за столом вместе с императором, Агриппина не притрагивалась ни к какому блюду и, не таясь, дала своему рабу попробовать фрукт, предложенный ей лично Тиберием. Последний тогда громогласно объявил, что проявит суровость ко всякому, кто обвинит его в отравлении. Вероятно, он рассматривал подобное обвинение как оскорбление величества. Эта история ярко свидетельствует об атмосфере подозрительности, царившей при дворе, а также о невероятном цинизме, который демонстрировал правитель, использовавший яд. Редко кому из жертв удавалось избежать его ловушек. Однако в конце концов он и сам погиб, попавшись в западню, как и подобает тирану.

Жертвой первого покушения стал не сам император, а его наследник Друз Младший, который погиб в результате заговора Сеяна. Последний, обладая большим влиянием, не пользовался любовью; его обвиняли в отравлении своего ненавистного соперника, сына императора. Сеян якобы использовал яд, который вызывал симптомы, похожие на болезнь. Тацит сдержанно сообщил, что слухи о замыслах Сеяна продолжали циркулировать и в его время. Злоумышленник убедил императора, что Друз хочет его убить, и посоветовал давать сыну первым пробовать все напитки. Когда евнух подал Тиберию отравленный напиток, приготовленный Сеяном, тот, остерегаясь, протянул его сначала Друзу. В результате наследник императора погиб. Тацит сомневался в реальности подобной слишком уж тонкой уловки. Он не мог поверить, что Тиберий готов был послать на смерть дорогого ему человека, не дав ему, по крайней мере, шанса объясниться. Но опять-таки даже если вся данная история – плод фантазии, она тем не менее отражает негативное восприятие режима Тиберия. В нем считались возможными самые подлые удары, в том числе и убийство членов семьи принцепса. У Диона Кассия эпизод отравления Друза изложен сходным образом, хотя сам Тиберий не замешан в преступлении. В самом Деле, император не выказал никакого огорчения по поводу кончины сына, но он при этом все же наказал авторов злодеяния.

Сам Тиберий умер в 37 г., и его смерть приписывали преступлению Калигулы, усыновленного императором сына Германика. Торопясь занять место Тиберия, наследник якобы боялся применить холодное оружие; он приготовил яд, который не подействовал, и в конце концов задушил жертву. При этом в средневековых текстах сохранился только яд, потому что именно он, по мнению средневековых мыслителей, соответствовал идее законности тираноубийства. Уже Квинтилиан в «Наставлениях оратору» хвалил врача, составившего яд для тирана. Однако Иоанн Солсберийский, написавший в конце XII в. трактат «Поликратик», не мог читать «Наставлений оратору», ставших известными в XV в. Тем не менее средневековый автор вступал в полемику со Светонием и писал, что «хотя отравление во все времена было отвратительно и составляло преступление, но все полагали, что яд, от которого он умер, был необходим и благодетелен». Благая цель оправдывала отравление. И, путая истории смерти Германика и Тиберия, Иоанн Солсберийский добавлял, что наличие яда доказывала неподверженность сердца императора сгоранию. В глазах христиан Тиберий являлся отвратительным тираном, тем цезарем, при котором Иисус был распят на кресте. Принцепс погиб от того же оружия, которое привело его к власти. И для христианских авторов не имело значения, что его отравитель оказался еще хуже своей жертвы.

Многочисленные эксперименты, которые Калигула проделывал, как полагали, в особенности с мышьяком, делали его похожим на Митридата. У него был будто бы огромный сундук, наполненный отравляющими веществами. Каждое из них император снабдил собственноручной надписью, назвав яды по именам отравленных. После смерти Калигулы в 41 г. его преемник Клавдий якобы приказал выбросить все это в море, что нанесло большой ущерб водной фауне. Отравленных рыб в большом количестве выбрасывало на берег. Какова же была сила токсинов, если они наносили вред природе, даже будучи растворены в огромном количестве воды Средиземного моря! Калигула пользовался ими на манер понтийского царя, дабы наказать обгонявших его в конных скачках, к которым император испытывал всепоглощающую страсть. Так, он убил гладиатора по имени Голубь (Columbus), намазав раны, которые тот получил в бою. Использованный яд получил название голубиного (columbinum). Случалось, что он устранял соперника, начавшего испытывать к нему подозрительность. Своего усыновленного кузена Тиберия Гемелла Калигула предал смерти, потому что у него изо рта пахло противоядием. Император считал оскорбительным, что родственник, постоянно общавшийся с ним, опасался отравления.

Подобное влечение к ядам и к их использованию отнюдь не было чем-то исключительным. Напротив, оно вполне соответствовало жестоким и грубым нормам, установившимся в правление Калигулы. Оно являлось неотъемлемой частью тиранического режима, при котором составлялись списки истребляемых лиц с обозначением оружия уничтожения около имен. Власть стала настолько отвратительна современникам, что после смерти Калигулы сенаторы желали возвращения республиканского режима. Впрочем, на троне оказался Клавдий.

Новый император, брат Германика, оказался не так замешан в отравлениях. При этом ходили слухи, будто он сам окончил свои дни не без участия яда. Тем не менее у Тацита содержится намек на преступление, возможно, совершенное Клавдием. Речь идет о смерти Луция Аррунция Фурия Скрибониана, врага принцепса. Клавдий хвалился, что пощадил его и приговорил к изгнанию, однако Луций умер при подозрительных обстоятельствах, наводивших на мысль об отравлении. Кроме того, считается, что консул Марк Виниций умер в 46 г. от яда, приготовленного для него императрицей Мессалиной. В данном случае причина преступления касалась, разумеется, страстей, а не политики. Императрица была раздосадована холодностью консула к ее особе. Дион Кассий отмечал, что на этот раз жизнь общественного деятеля сократила не враждебность императора, а мстительность его жены.

Нерон стал олицетворением тирании, его одинаково проклинали как римские авторы времен Флавиев и Антонинов, так и писатели-христиане, которые обращали внимание еще и на гонения по религиозному признаку. Совершенно очевидно, что правнук Августа повинен в целой серии отравлений. Трудно и бесполезно пытаться установить, насколько соответствуют реальности рассказы, появившиеся много позже описанных событий. Тем не менее ясно, что преступления, в которых обвиняли Нерона, по большой части не являются вымыслом. Можно даже сказать, что этот император постоянно строил замыслы отравления своих врагов, хотя не пренебрегал и другими видами оружия. Например, Сулла в 62 г. был заколот в пиршественном зале. Нерон обращался к яду не из отвращения к крови и не из любви к разнообразию в способах убийства. Он просто действовал так, как было удобнее в данных обстоятельствах.

Нерон получил власть благодаря использованию яда. Светоний изложил несколько версий смерти Клавдия и констатировал, что возобладала версия отравления. Иосиф Флавий еще раньше осторожно высказывал то же мнение, хотя не считал преступление доказанным. Тацит объединил разные версии, однако в отравлении не сомневался. Он утверждал, что о яде для Клавдия позаботилась его четвертая жена Агриппина. Императрица боялась, как бы он не назначил наследником сына от своей предыдущей жены Мессалины. Стремясь, как и Ливия, возвысить собственного сына, от имени которого она предполагала править, Агриппина якобы распорядилась приготовить яд из опия и аконита. Евнух Галот подал его Клавдию в изысканном грибном блюде. Находясь, по обыкновению, под действием вина, император никак не умирал, и тогда его супруга обратилась к придворному врачу, греку Ксенофонту. Дабы избавиться от яда, Клавдий потребовал рвотное перо, которое врач, совершив величайшую подлость, намазал ядом. После этого жертве стало еще хуже. Весьма вероятно, что в предельно драматичном рассказе Тацита злодейство преувеличивается. Возможно, Для убийства хватило и первой попытки.