- Ваше величество, - промямлил клирик, - позвольте мне позвать ее величество?..

- Да, разумеется, - не оборачиваясь, задумчиво молвил Алекиан, - ты не знаешь ответа... что ты можешь знать, маленький человек... Пресветлый вещает через тебя, но не вкладывает мыслей в твою убогую голову...

Император говорил, не обращаясь к священнику, но тот предпочел понять произнесенное Алекианом "да, разумеется" как дозволение пригласить Санелану. Он в самом деле не понимал, почему по его слову свершаются дивные чудеса, почему воспламененные его словами солдаты устремляются в бой, позабыв страх. Когер давно перестал удивляться и давно оставил попытки дать объяснение собственному дару. Миновали времена, когда он, окрыленный вдруг проявившимися способностями, самонадеянно проповедовал самому императору Элевзилю и архиепископу Кениамерку, пытался выстроить собственные теории.

Гилфингова милость, коей был облечен Когер, обернулась тяжелым испытанием. Священник со смирением принял ношу и более не делал попыток отыскать объяснение. Он не жаждал ответов, но покорно исполнял то, к чему его предназначил Пресветлый. Алекиан же лишь недавно ощутил тяжелую руку божества. Он желал понять.

Когер торопливо поднялся с колен и поспешно, будто опасался, что Алекиан передумает, затрусил к двери. Император повернул голову и проводил клирика печальным взглядом.

- Ваше императорское величество! Ваше высокопреосвященство! - раздался снаружи взволнованный голос Когера. - Его величество изволили оставить ложе...

Испуганно вскрикнула Санелана.

Короля Гезнура зима застала в дороге. Невзирая на осеннюю распутицу, гевец объезжал страну, особенно часто его внимания удостаивались земли на северном берегу Золотой. Миновали веселые денечки, когда захватчики преспокойно грабили южные графства Фенады, не встречая отпора. Гратидиан сумел сговориться с Королем-под-Горой, и ему были оставлены довольно обширные владения. Формально Фенада осталась независимым королевством, на деле - полностью зависела от милости Грабедора.

Фенадец поспешно навел некое подобие порядка, поспешно наобещал милость тем заговорщикам, кто не успел запятнать себя слишком уж явно. Гратидиан простил бы всех, исключая Альгейнта из Говарха и парочку столь же закоренелых предателей - однако не решался позволить себе такую снисходительность. Дворяне Фенады, те, что не приняли участия в бунте, теперь спешили к королю с доносами, и не удовлетворить жалобщиков Гратидиан не мог. Король был вынужден дорожить дворянами, не дравшимися против него летом, и неважно, уклонились они от участия в заговоре из преданности короне или по лености духа. А верные вассалы подавали все новые доносы, претендуя на часть конфискованного у предателей имущества и земель. У них наготове были доказательства, свидетели... и они жаждали наград. И добрый король неохотно казнил, конфисковал, раздавал лены бунтовщиков верным доносчикам.

Так или иначе, за Гратидианом сохранились центральные области Фенады, вокруг него сплотилось некоторое количество дворян. Границу удалось отстоять при помощи гномов, выделенных Грабедором, а затем на восток явился Алекиан, и гевцам стало не до Фенады - тут-то Гратидиан получил передышку. Не запятнай он себя предательским сговором с нелюдями, можно было бы попытаться просить императора о поддержке... но, увы, теперь фенадец оказался предоставлен сам себе.

Отчаяние придало энергии несчастному королю - Гратидиан сумел укрепить границу на юге. Неуемные гевцы, едва отступили имперские войска, снова бросились на север... однако прежних сил у них не было, теперь наглецам пришлось перейти к обороне, так как фенадцы сами были настроены отбить утерянный берег Золотой реки. Спасло Геву следующее обстоятельство: Грабедор запретил военачальникам, присланным в помощь королю Фенады, наступательные операции. Политика! Грабедор рассчитывал, что, пока Гева сильна, империи не до гномов. Так что на севере воцарился хрупкий мир. Гезнур носился по замкам и укрепленным городам, размещал отряды наемников, участвовал в предварительных переговорах с эмиссарами Короля-под-Горой, принимал оммаж у дворянчиков, испомещенных на вновь завоеванных землях. Эти были совершенно счастливы - лены и доходы будто свалились на них с неба. Младшие сыновья, мелкопоместные и захудалые, родом из Гевы, Андруха, Дрига - получили богатые феоды на границе и вцепились в них, впились зубами. Теперь эти земли трудненько будет отобрать у Гевы, а новые ленники истово клянутся в верности белому дракону. И точно - в их преданности можно быть уверенным, ибо никто не даст голодранцам большего, чем они имеют сейчас по милости гевской короны. Но и поездить Гезнуру довелось изрядно, прежде чем он решился оставить без личного присмотра вновь захваченные территории.

Во время этих путешествий король дважды не на шутку простужался, был серьезно ранен, когда угодил в засаду, устроенную фенадцами - и оставался в седле лишь благодаря неустанной заботе колдуна Лопсиля, поддерживавшего сеньора целительной магией. Коротышка маг совершенно обессилел, ему-то приходилось непрерывно творить заклинания над Гезнуром, при том, что он также участвовал в стычках и изнурительных разъездах - в дождь, в снег, по дорогам, обращенным осенней непогодой в болота...

В конце концов Гезнур почувствовал, что еще немного - и он сляжет окончательно, так что почел за лучшее удалиться в свой замок Акенр. Отдыхать. Разумеется, расслабиться младшему королю не удалось, в замке скопилась многочисленная корреспонденция, затем туда нагрянули послы и жаждущие аудиенции дворяне... Королевство нуждалось в нем - и Гезнур не сложил с себя многочисленные заботы. Зато Лопсиль расхворался не на шутку, и со слезами умолял дать ему отдых.

- Ладно, - позволил король, - мы задержимся в Акенре ненадолго. Приходи в себя, но через неделю ты мне снова понадобишься. Я собираюсь нанести визит в Вейтрель, уж там-то мне потребуется твое присутствие. Никто, кроме тебя, не сможет объяснить, чем занимаются богохульники из Могнака Забытого. Быть может, я захочу заняться тем же.

Некромант хмуро оглядел толпу крестьян. Под тяжелым взглядом чародея убогие оборванцы ежились, опускали глаза, прекращали сморкаться и притопывать. Только пар из ртов поднимается. Холодно нынче, это хорошо.

Эти, живущие поблизости от Вейтреля, достались брату маршалу в придачу к замку. Боятся... Правильно, пусть боятся - может, меньше воровать станут. Некромант прикинул - народишко здесь худосочный, мелкий, из таких солдаты не выйдут. Ни живые солдаты, ни мертвые. Гораздо больше пользы заморыши принесут в качестве работников. Объяснить им, чтобы не тряслись? Пожалуй, много чести, пусть трясутся. Их нынче согнали во двор Вейтреля, но пока что не объясняли зачем.

Маршал сделал еще один шаг к неровной шеренге крестьян. Снова повел глазами вдоль строя оборванцев. В заднем ряду кто-то упал. С перепугу потерял сознание, должно быть. Ничего.

- Мне нужен ледник, - медленно проговорил некромант, наблюдая, как обморочного слабака поднимают и ставят на ноги. В себя бедняга не пришел, его поддерживают под руки. - Большой ледник. Часть из вас займется рытьем погреба, в замке недостаточно вместительное подземелье. Вы его углубите. Другие отправятся на реку, потребуется лед. Мои люди выдадут инструменты и, если нужно, помогут магическими заклинаниями.

Закончив эту, чересчур длинную для него, тираду, мистик развернулся и зашагал прочь. Позади раздались короткие команды, загремело железо, подручные магики делили крестьян на рабочие команды и выдавали инструмент.

Протискиваясь в слишком узкую для могучего торса дверь, маршал снова подумал, что не мешало бы все здесь переделать... но руки дойдут еще не скоро, есть немало забот, куда более важных. А узкая дверь - что? Даже хорошо, обороноспособность повышается. Узкую дверь легче отстоять при штурме.

Мистик миновал полутемный зал, мальчишка ученик, приставленный поддерживать огонь в камине, вскочил и поклонился. Маршал кивнул в ответ и прошествовал к дальнему концу помещения. Оттуда на второй этаж вела лестница, тоже узкая. Все в Вейтреле такое - узкое, ненадежное, прогнившее, скрипучее. В Могнаке было иначе, под видом хрупкой древности таилась надежная основа. Строили на века...