Великий русский физиолог И. М. Сеченов сравнивал память с библиотекой. В библиотеке же (если речь идёт о наших книжных шкафах) книги могут быть систематизированы самым причудливым образом, и без знания применённой системы поиск нужной книги может быть весьма непрост. А что говорить о таких всеобъемлющих хранилищах книг, как библиотека им. В. И. Ленина? Не случайно разработана система каталогов (способов кодирования данных о книге), с помощью которых поиск её однозначен, направлен и эффективен. Скажем, вы не знаете или не помните фамилию автора — пользуйтесь предметным каталогом. Каталоги — это ключи или коды, с помощью которых мы обращаемся к хранилищу книг, особым образом организованному. Хорошая память — это не только организованное в соответствии с задачами, условиями и богатством нашего опыта хранение, но и правильный и однозначный выбор кода, с которым мы обращаемся к тому, что хранится. Можно, конечно, продолжая аналогию с библиотекой, вытряхнуть все книги из шкафа в поисках нужной, но при этом увлекательном занятии легко и потерять искомую цель, не говоря уже о времени, затраченном на поиск и восстановление порядка.

Забывание в том смысле, о котором мы здесь говорим, т. е. невозможность перевода информации в актуальную память, связано ещё и с особенностями процесса воспроизведения. Эти особенности состоят в том, что содержание воспроизводимого никогда не является абсолютной и точной, буквальной и натуральной копией того, что запоминалось. Или, употребляя формулировку одного из крупных исследователей 8 области психологии памяти Бартлетта, воспроизведение у человека есть процесс реконструкции, а не репродукции. Подчёркивая реконструктивный характер процесса воспроизведённая. необходимо иметь в виду следующее. Во-первых, реконструкция запоминаемого материала происходит уже на стадии. фиксации: даже при дословном запоминании Чего-либо мы вносим изменения, проистекающие из особенностей нашего индивидуального опыта и знаний о запоминаемом предмете. В тех же случаях, когда используется специальное средство запоминания (например, группировка цифр номера телефона в числа), преобразование информации по отношению к запоминаемому может быть очень значительным. Во-вторых, реконструкция происходит и на стадии воспроизведения. Переводя информацию из систем хранения в актуальный план, мы используем систему кодов или ключей, не входящих прямо и непосредственно в содержание того, что запоминалось. В самом деле, даже самый поверхностный взгляд на воспроизведение даёт основание согласиться с этим хотя бы потому, что условия и контекст, в которых осуществляется запоминание, никогда не могут быть идентичны таковым при воспроизведении. Они отодвинуты прежде всего по времени, а никому ещё не удавалось дважды войти в одну и ту же реку. Это внешнее и не самое существенное свидетельство в пользу реконструктивности процесса воспроизведения.

Возьмём такую простую и постоянно включаемую в нашу психическую жизнь форму памяти, как узнавание предметов. Мы живём в предметном мире и хорошо ориентируемся в нём благодаря тому, что память хранит представление о свойствах и функциях различных предметов. Помните? «Вот это стул, на нём сидят; вот это стол, за ним едят». Многообразие форм перечисленных предметов мебели не мешает нам использовать их по назначению. Столы бывают круглые, овальные, прямоугольные, письменные, складные, ломберные, журнальные, кухонные и т. п. Узнавание данного предмета как стола связано с тем, что в памяти хранится обобщённое с помощью слова представление о наиболее важных признаках данного предмета, его функции, его связях и отношениях с другими предметами. При этом можно игнорировать частные, конкретные признаки, как менее существенные. Скажем, писать можно не только за письменным столом. В случае необходимости вместо обеденного подойдёт и журнальный стол. Следовательно, образ стола в нашей памяти в конечном счёте не пассивный отпечаток нашего зрительного восприятия, а итог анализа, синтеза, абстракции и обобщения. Образ представления о предмете является продуктом сложной деятельности, в результате которой в памяти фиксируются существенные и отбрасываются несущественные признаки предмета.

Таким образом, уже в образах представлений о предметах, нас окружающих, мы видим неполное тождество между тем, что запоминалось, и тем, что хранится в памяти. Налицо лишь сходство, в котором содержатся необходимые и достаточные для выделения из предметной среды и отнесения предмета к некоторому классу явлений признаки.

Такая обобщённость образа представления — весьма значимое свойство памяти, поскольку позволяет более широко, свободно и, как ни парадоксально, точно ориентироваться в окружающем нас предметном мире и взаимодействовать с ним.

Как показал ряд исследований, образ представления о предмете никогда не хранится и не извлекается из памяти в неизменном виде. Динамику изменения образа представления можно увидеть, если, ознакомив человека с предметом, попросить изобразить этот предмет спустя день, неделю, месяц и т. п. При этом видно, как постепенно перерабатывается и изменяется образ представления, как выделяются на первый план существенные признаки предмета и стираются его индивидуальные особенности.

Это свойство памяти человека сохранять наиболее значимые и существенные признаки того, что запоминалось, будь то отдельный конкретный предмет или система знаний в какой-то области науки, без сомнения, очень ценно и важно. Оно обеспечивает возможность переноса знания, использование его в более широком диапазоне связей. Это свойство памяти лежит в основе обучения, постижения наиболее общих закономерностей природы и общества. Однако именно оно может быть причиной забывания.

Возвратимся вновь к рассказу А. П. Чехова о припоминании фамилии. Запоминание её произошло путём включения в более общий контекст: имеет отношение к лошади. Однако в этом контексте связь «лошадь — овёс» является частной, конкретной и несущественной для представления о лошади. Не случайно все, кто участвовал в поисках фамилии, «перебрали все возрасты, полы и породы лошадей, вспомнили гриву, копыта, сбрую…» за исключением того, чем питается лошадь. Так правильный приём запоминания (установление более широкой связи) привёл не к улучшению воспроизведения, а к забыванию, поскольку из образа представления о лошади был взят частный признак.

Таким образом, забывание может быть связано не только с тем, что при воспроизведении используется не тот код, с помощью которого осуществлялась запись. Забывание может быть связано и с тем, что выбранный кодовый признак случаен, малозначим, недостаточно общий и потому неадекватен при! воспроизведении. Необходимо хорошенько поразмыслить о предмете, который следует вспомнить, и с помощью мысли реконструировать его, перевести в актуальную память.

Однако причины забывания этим не ограничиваются. Есть и другие. Одной из них является так называемая интерференция следов, возникающая при запоминании и воспроизведении. Термин «интерференция» заимствован психологами у физиков и в самом общем виде означает взаимодействие двух (или более) процессов, протекающих в одной то же время. В результате такого взаимодействия может произойти как усиление, так и ослабление каждого из процессов, вплоть до их исчезновения. Нечто подобное имеет место и в памяти, где одновременно могут происходить не только процессы запоминания различных объектов, но и выделение свойств объектов, а также их воспроизведение из прошлого опыта. В качестве следствия такого взаимодействия протекание каких-либо психических процессов может затормаживаться, блокироваться другими. Блокируется, в частности, воспроизведение следа.

Для примера можно взять широко используемую при оценке памяти человека методику заучивания десяти слов. Постарайтесь запомнить из предлагаемого списка как можно больше слов в любом порядке. Прочтите слова один раз: «рука, хлеб, луна, урок, сад, мыло, перо, игра, мост, дуб». Воспроизведите. Прочтите ещё раз, воспроизведите — и так до тех пор, пока не запомните все десять слов.