— В этот раз будет иначе, — сказала она себе. — Они послушают тебя. Ты их заставишь.

Сорча открыла двери и прошла на мрамор пола. Ее шаги отдавались эхом, и люди поблизости оглянулись на звук. Она не смотрела им в глаза. Она знала по своему опыту, что их лица станут потрясенными, а потом злыми. Как женщина смела ходить среди них?

Она уверенно прошла в конец здания, остановилась перед мужчиной в очках, глядящего на книги учета. Он не поднял голову.

Сорча кашлянула.

— Что на этот раз, Сорча?

— Я пришла поговорить с целителями насчет кровавых жуков.

Он не спорил. Они достаточно спорили, чтобы об этом пели менестрели. Он поднял ладонь, вздыхая.

— Третий зал слева.

— Спасибо.

Она говорила себе сохранять спокойствие. От криков мужчины упрутся сильнее, а она хотела помочь. Жуки не уходили, но, может, она поможет зараженным прожить дольше.

Ее желудок сжался.

Не было повода бояться. Они не запрут ее, не обзовут ведьмой. Иначе они признают, что верят в магию, а это были ученые. Они могли лишь высмеять ее.

Это не должно было так ее беспокоить. Ее гордость всегда была слабостью, и она с ней еще не справилась. Сорча хотела, чтобы они признали ее правоту. Хоть раз.

Она толкнула дверь и прошла в зал.

Группа мужчин собралась у тела на длинном столе. Покрывало скрывало ноги мертвеца, но скромность не требовалась, ведь грудная клетка была раскрыта.

— Господа, — позвала она, — еще жертва кровавых жуков?

Мужчина во главе стола поднял голову.

— Сорча. Я думал, мы выгнали тебя в прошлый раз.

— Да! Но я тут. У меня есть способ изымания жуков, и он может быть вам полезен.

— Вряд ли слова женщины могут помочь.

Комната была холодной, как его голос. Она подавила гнев и дрожь.

— Я делала подробные записи, как вы просили в прошлый раз, включая рисунки находок. Раз перед вами жертва, я могу показать на практике.

— Дитя, я ценю верность делу, но ты не была обучена. Нам не нужны мнения повитухи в деле мужчин.

— Разве женщины не были заражены?

— Не вижу, как это разрешит спор.

— Вы прогоняете меня, потому что я не понимаю дело мужчин. Но это касается и женщин. По вашей логике, я должна понимать это лучше вас.

Он вздохнул, склонил голову и прижал руки к столу, сдержанно дыша.

— Сорча, мне не нужно объяснять это тебе.

— Что объяснять? У меня есть полезная информация. Вы должны выслушать.

Их взгляды жгли. Она знала, что они не хотели видеть ее в этом зале, пока они изучали тело. Это ее злило.

— Почему нельзя выслушать? — спросила она. — Это не сложно. Уверена, вы меня слышите, и вы еще не так стары, чтобы мне нужно было кричать.

Она посмотрела в угол комнаты, где стоял красивый мужчина. Геральт. Его темные, как чернила, волосы сияли синевой в сильном свете, падающем через стекло на потолке. Его губы скривились в ухмылке, синие глаза весело блестели. Короткие штаны обхватывали его бедра, белая рубаха расширялась у локтей, зеленый вышитый жилет обнимал широкую грудь.

Он шагнул вперед.

— Позволите, господа?

Сорча сдержала недовольное фырканье. Она говорила, но он не спросил у нее.

Врач снял очки и тряхнул платком. Он прижал его к носу, словно от Сорчи воняло, и махнул рукой.

— Конечно.

— Сорча, — сказал Геральт, приближаясь, — мы ценим твое мнение, правда. Просто мы очень заняты, мы на грани великого открытия.

— Вы можете вытаскивать жуков? Я говорила это всякий раз, когда приходила.

— Нет, мы узнали, как не давать им размножаться в теле человека.

Она стиснула зубы так, что челюсть хрустнула.

— Это невозможно.

— Нет. Я понимаю, что ты хочешь нам помочь, и мы это ценим. Но я прошу, — он сжал руки перед собой, — дай нам больше времени. Больше времени без помех.

— У меня нет времени, — прорычала Сорча, — как и у остальных наших людей. Жуки все хуже с каждым месяцем, и вы не ищете решения. Вы забираете тела, словно дуллаханы! Просто так!

Ее крики отлетали от высокого потолка и ударяли по мужчинам стрелами. Некоторые вздрогнули, другие устояли. Глаза Геральта сузились, Сорча подумала, что, наконец, разозлила его.

Огонь пропал.

— Мы стараемся изо всех сил, — Геральт снова зазвучал мягко. — Ты самая смелая девушка из всех, кого я встречал. Я ценю настойчивость, — он прижал ладонь к ее спине и отвернул ее от мужчин.

— Я не ухожу, Геральт. Я могу хоть посмотреть процесс. Может, я даже…

— Сорча, — перебил он. Она ощущала, как его пальцы прожигали ее через платье. — Может, ты объяснишь, почему не можешь подождать? Я бы помог.

— Мне не нужна помощь.

— Но я хочу помочь. Так что пойдем со мной.

Она оглянулась на тело.

— Если бы они просто послушали, хоть раз в их упрямых жизнях, я бы научила их чему-то!

— Не сегодня, милая. Не сегодня.

Он повел ее с такой легкостью, что Сорча подумала, что он ее проклял. Может, он просто был сильнее. Геральт был на голову выше и не брезговал пользоваться своим весом, как преимуществом.

Она ничего не могла поделать. Сорча хотела остаться, но лишь испортила бы все. Может, однажды они ей позволят хотя бы постоять в углу.

Но она была повитухой, ниже их.

Геральт склонился, его губы задели ее ухо.

— Что с твоим отцом?

— Ты знаешь, что с ним. Он заражен.

— Я знаю, но ты раньше не использовала его как повод. Что изменилось?

— Стало хуже.

Геральт посмотрел на аристократа. Тот не оглянулся. Старая кровь редко признавала новую.

— Насколько?

Она застыла.

— Тебе-то что? Тебе плевать!

— Не плевать, — он прижал ладонь к своей груди. — Я всегда переживаю, Сорча.

Все выходило из-под контроля. Ее желудок сжался, ладони стали кулаками.

— Я не потому тут, Геральт. Я не буду говорить с тобой об этом в Гильдии.

— Так выйдем наружу.

— Мы говорили много раз! Хватит! — ее крик разнесся эхом. Мужчины перестали работать и посмотрели на них.

Ее лицо покраснело, веснушки выделялись на бледной коже. Ей не хватало еще, чтобы они подумали, что она в истерике. Она уже достаточно кричала.

Сорча склонила голову и пошла к свободе, напоминая себе сохранять спокойствие.

— Сорча! — позвал ее Геральт.

Она бросилась вперед, вырвалась в дверь и побежала по лестнице. Он догнал ее. Он впился в руку, и от этого точно останутся синяки.

— Ты можешь хоть послушать меня?

— Я слушала достаточно, — она вырвалась из хватки и потерла руку.

— Ты получишь все, что хочешь, — сказал он, она уходила. — Дом, мужа, детей.

— Я должна это хотеть?

— Мужчина любит тебя. Будет шептать стихи на ухо каждую ночь, посвящать всего себя твоему счастью.

Звучало так хорошо, что она замерла. Он говорил о жизни, которую хотели все женщины. Любовь с мужчиной, потакающим всем ее прихотям. Но она хорошо знала Геральта. Он хотел, чтобы она поверила, что он такой, но его взгляд задерживался на формах других женщин. Он пил больше, чем признавал, и он был не так хорош, как думал.

— Я хочу полезного мужчину. Который поможет во время нужды, — она оглянулась через плечо. Красная прядь упала ей на лицо от ветра. — Слова не нужны, если не останется тех, кто будет их слушать.

— Ты хочешь, чтобы я был героем? Я не могу всех спасти!

— Не можешь. Ты не целитель. Ты платишь, чтобы быть среди ученых в том зале, чтобы утолить жуткое любопытство, — сорвалась она. — Почему не поверить, что я могу помочь?

— Ты женщина! Чем ты можешь помочь?

Вот. Вот и гнев, который она видела так редко. Он подавил вспышку, но гнев все еще кипел внутри.

— Мой пол не отменяет знания.

— Ты слабее. Ты не можешь помочь, мы это понимаем. Почему не понимаешь ты?

Она расправила плечи и сжала платье.

— Я не слаба из-за пола. Я не смотрю на тебя свысока, хоть ты не знаешь, как принимать роды или помогать при схватках. Может, тебе стоит разобраться, почему ты смотришь на меня свысока.

Толпа собралась по краям. Она не впервые кричала на мужчину или женщину на улице. Она скрипнула зубами.

— Ты не можешь изменить мир, Сорча.

— А хотелось бы, — она отвернулась от города, от ухмылок жителей, от красивого Геральта, полного смятения.

* * *

Кухня содрогнулась. Гремели тарелки, чашка упала на пол и разбилась с эхом. Ставни закрылись на витражах с грохотом.

Брауни вздрогнули. Они подняли острые мохнатые лица к потолку. Нервный смех доносился по воздуху с пузырьками от тарелок.

Уна, единственная пикси на кухне, подняла фиолетовые глаза и вздохнула.

— Хозяин злится сегодня.

— Он злился и ночи до этого! — гном прошел в комнату. Его лицо напоминало тарелку пюре с кустистыми бровями, что всегда были сдвинуты. Он прошел к Уне и бросил корзинку цветов на стол. — На ужин.

— Спасибо, Циан. Ты принесешь хозяину ужин?

— Ворчуну там? Воет, словно разнесет весь замок? Ни за что. Он был слишком злым, мог проголодаться.

— Он имеет право злиться.

— Никто не может злиться так долго.

Уна повернулась, лавандовые крылья трепетали в воздухе. Высокие брови поднялись еще выше. Ее лоб, похожий на листик, дрожал от гнева. Она погрозила Циану длинным пальцем.

— Ты знаешь, как и я, почему он злится. Его брат изгнал его сюда. Близнец! Он пытался убить его, а потом это сделал.

Циан скрестил короткие руки на широкой груди.

— Я не жалел короля и не собираюсь сейчас.

— Не короля, — она покачала головой. — Он стал бы им при других обстоятельствах. Те, кого он любил, предали его, бросили на этом острове с нами. Мы можем хоть принести ему ужин.

— Сама и неси. Я не хочу летать по комнате, как в тот раз.

— Он не посмеет.

— Редкие смогли бы, — кивнул Циан. — Ты — пугающая женщина, пикси.

— И не забывай об этом, — она стукнула по его голове деревянной ложкой. — Где ужин хозяина?

Он покраснел, морщинистая кожа стала ярче.

— Я не добыл его.

— Циан!

— Что? Я сказал, что не понесу ему ужин!

— Нет времени найти что-то съедобное! И что мне делать? Дать ему пыльцу и мед?

— Почему он не может есть как мы?

— Он прямой потомок Туата де Дананн! Думаешь, они едят как мы?

Уна безумно искала на кухни то, что можно принести воющему хозяину. Он был не вредным. Он редко ел, но не мог есть цветы и пить лишь сливки.

Она набрала охапку хлеба, меда и молока. Это было лучшее, что могло успокоить его.