— Устройте кастеляну почетное погребение, а завтра зайдите ко мне получить свою награду.
Затем он последовал за королевами.
Перед наружной дверью ждали Мария Сэйтон и две камеристки, сопровождавшие королеву. Когда леди Сэйтон увидела Роберта невредимым, ее глаза заблестели радостью, но она тотчас же отвернулась, когда он подошел поблагодарить ее.
— Мария! — прошептал он с сильным волнением. — Жизнь, которую вы спасли, принадлежит вам!
Она подняла на него свой взор и с насмешливой улыбкой и свойственной ей веселостью задорно ответила:
— Что за пустяки!… Мы поквитались, вот и все!
В это мгновение королева-мать обернулась, и в ее глазах вспыхнул мрачный огонь. Теперь она точно знала, кого ей благодарить за то, что ее дочь в первый раз проявила волю королевы.
Глава шестая
ЖЕНСКАЯ ХИТРОСТЬ
Он сидел на берегу озера и удил рыбу, когда сторож на башне протрубил в рог, извещая о приближении гостя к замку. Роберт вскочил с места, будь то хорошие или плохие вести, для него это все же было развлечением, быть может, даже случаем увидеть Марию Сэйтон, если бы пришлось вести гостя к королеве.
Через озеро плыла лодка, и уже издали Роберт узнал своего друга-стрелка; Брая узнали также из окон замка, так как к Роберту вышла камеристка и объявила, что обе королевы нездоровы, не могут никого принять и просят сказать об этом посланцу.
Роберт обещал исполнить просьбу и сделал это с тем большей охотой, что мог без помехи вдоволь болтать с Браем.
Вальтер выпрыгнул на берег из лодки и сердечно поздоровался с Сэрреем. Узнав о нездоровье королев, он засмеялся и сказал, что предвидел это, добавив, что на этот раз ему нет надобности просить их об аудиенции, так как он только привез письмо регента и довольно долгое время будет находиться поблизости, чтобы иметь случай видеть высоких особ, когда они снова поправятся.
— Что? — воскликнул Сэррей. — Вы останетесь поблизости? Разве регент подозревает измену или предвидит какую-нибудь опасность?
— Быть может, и то и другое, — ответил стрелок, которого Роберт повел в свою комнату, куда приказал подать закуску и вино. — Многое произошло с тех пор, как мы расстались, да, многое, и притом не особенно неприятное для вас. Но прежде всего доставьте мое письмо по адресу, оно заключает в себе пилюлю, которая, быть может, лучше, чем доктор, вылечит вдовствующую королеву.
— Но все же в нем нет ничего неприятного? — спросил Сэррей, уже начинавший бояться, что граф Монгомери попался в руки регента…
— Снесите прежде письмо, а потом я расскажу вам, что знаю и что думаю! — предложил Брай.
Роберт взял запечатанное воском послание и направился через двор к главному зданию, желая вручить письмо дежурной придворной даме. Но на лестнице его уже встретила Мария Сэйтон, и ему показалось, что она, наверно, быстро бежала, так как едва дышала, когда он заговорил с ней.
— Прекрасная леди, — сказал он, — дерзаю нарушить запрет, державший меня несколько дней вдали от вас, так как имею поручение к ее величеству вдовствующей королеве.
— Отдайте мне письмо, — живо перебила Мария молодого человека, а когда тот с удивлением посмотрел на нее, так как письмо было спрятано у него в кармане, то она добавила: — Конечно, если у вас есть письмо. Ведь королева ожидает ответа регента на свой запрос.
— Вот оно, — сказал он, вручая ей пергамент, — а если в нем заключается что-либо неприятное, не ставьте мне это в вину!
— Вы хотите сказать, что королева не должна ставить вам этого в вину, так как письмо адресовано ей?
— Я хочу сказать, — ответил Сэррей, стараясь уловить взор красавицы-фрейлины, — что для меня здесь есть только одно существо, гнева которого я страшусь. Королева справедлива, но Мария Сэйтон…
— Ну? Почему вы остановились?
— Мария Сэйтон сурова, так как знает, что она любима, и…
— Прекрасный паж, ваши слова очень лестны, но вы наговорили мне столько любезностей, что с моей стороны было бы легкомысленно верить им.
— Мария, жертва моей честью не была ничтожной мелочью…
— Тсс!… Это должно быть позабыто! Или, быть может, напоминанием об этой ночи вы хотите сказать, что мы все теперь находимся в вашей власти и что одно ваше слово может навлечь на нас неприятности?
— Леди Мария, я надеюсь, вы не сомневаетесь, что я не способен на низкую месть, — воскликнул Сэррей.
— Посмотрим, — засмеялась она. — Вы смелы, храбры и находчивы. Сегодня я увижу, умеете ли вы хранить секреты.
— А если сумею, Мария? — спросил Роберт.
— Тогда я буду считать вас за образец добродетели! — воскликнула девушка, смеясь и поспешно убегая, но при этом ее почти ласковый, нежный взгляд сказал Роберту более, чем могли бы сделать слова.
Сэррей вернулся в свою комнату, причем, когда он проходил по двору, ему снова показалось, что в окнах галереи, над его помещением, проскользнула какая-то тень.
Волнение Марии Сэйтон бросилось в глаза, а то обстоятельство, что она требовала письмо, которого она не видела, внушало подозрение. До Роберта доходили слухи о потаенных дверях и коридорах во дворце, следовательно, представлялось весьма возможным, что его разговор с приятелем был подслушан, и он решил наказать подслушивателей.
Прежде всего он дал знак стрелку говорить тихо о вещах, которые не должны быть разглашены, а затем начал громким голосом:
— Знаете, я веселюсь здесь более, чем ожидал; у королевы очень любезные придворные дамы.
— И вы, конечно уже влюбились? — спросил Брай.
— Да, я на пути к тому.
— В таком случае чокнемся. За ваше здоровье и счастье! Которая же это из дам?
— Самая прекрасная, самая веселая и, быть может, самая коварная.
— Тогда берегитесь, граф!…
— Я так и делаю, поэтому прошу вас говорить совсем тихо, — произнес Сэррей. — Вы не можете себе представить, какие у дам тонкие уши. Они слышат все, что желают скрыть от них, и не слышат того, что должны слышать.
Легкий шорох за стеной выдал, что подозрения Сэррея были верны.
— Они подслушивают! — шепнул Брай, а затем громко добавил: — Будь наша красавица любопытна, она не простила бы вам, что вы лишили ее удовольствия подслушивать.
— Я того же мнения, — засмеялся Сэррей. — Ну, теперь рассказывайте! Вы говорили, что у вас произошло многое?
— Да, и даже очень серьезное, — ответил стрелок, понизив голос. — До регента дошли слухи, что англичане и французы замышляют насильственное похищение королевы. Вследствие этого он, лично оберегая южную границу, двинул отряд к Дэмбертону, а мне с пятьюдесятью конными стрелками поручил защищать берега Ментейтского озера.
Для Роберта ничего не могло быть приятнее полученного известия: отныне уже не в его власти было разрешать кому-либо въезд или выезд из Инч-Магома, а Мария Сэйтон не могла требовать от него неисполнения данных ему инструкций. Блокада противоположного берега озера тоже была ему на руку, давая возможность не смотреть боле на замок как на тюрьму, из которой не было выхода.
Вальтер Брай продолжал рассказывать дальше, приковывая все внимание своего собеседника. Лорд Бэклей, нравственный убийца Екатерины Блоуэр, перешел в английский лагерь и даже под знамена Варвика, который, в свою очередь, отправился на службу в Лондон. Сэррей сначала не хотел верить, что лорд, защитивший его от Генриха VIII, мог искать службы у этого короля, но Брай уверил его, что регент получил на этот счет самые достоверные известия.