All that my yearning spirit craves,

Is bury me not in a land of slaves.

Шериф сдавленно выругался: «Хватит тянуть!». Помост затрещал, тело закачалось на ветви сосны. Кто-то крикнул: «Туда ему и дорога, черномазому!». Белые разошлись, а негры так и стояли, глядя на свесивший голову к плечу, медленно крутящийся на веревке труп.

Уже вечерело, когда всадник, промчавшийся по главной улице Хиксфорда, среди деревянных лачуг, — спешился перед беленым зданием. С крыльца свисал американский флаг. Пахло вареной кукурузой, над крышами поднимались дымки. Дэниел улыбнулся:

— Будто дома, только тут совсем жарко. Почти сто миль к югу. Бедный Фламбе, я его совсем загнал. Ничего, сейчас возьму Ната на поруки, заплачу за него залог…, Ему, наверняка, запретят выезд из Виргинии, но мы приютим его в Ричмонде до суда. На суде эти мерзавцы, — Дэниел искоса посмотрел на мужчин, что сидели у забора, вытянув ноги, дымя трубками, — эти мерзавцы пожалеют, что на свет родились. Может быть, заодно и удастся добиться пересмотра этого закона — о смертной казни за помощь беглым. Дикость, какая дикость, — он, невольно, покачал головой. Кто-то от забора, заметил: «Конь у вас хорош, мистер».

Дэниел вдохнул теплый воздух: «А где тут у вас шериф?»

— Ужинает, — зевнул пожилой мужчина. Сплюнув в пыль, он оглядел Дэниела: «Завтра приходите».

— Из Ричмонда, должно быть, приехали? — спросил один из горожан, рассматривая отлично скроенный, темный сюртук и высокие, из мягкой кожи, сапоги Дэниела.

— Из Нью-Йорка, — холодно ответил тот. Дэниел увидел, как поменялись лица мужчин — вместо добродушной лени в глазах появилось презрение.

— Билли! — кто-то, приподнимаясь, помахал. «Тут тебя спрашивают».

Огромный мужчина с дробовиком в руках, остановился перед Дэниелом. Он свысока сказал: «Я шериф Хиксфорда, Уильям Фаррелл, а вы кто такой?»

Дэниел достал из седельной сумы свой паспорт. «Заместитель государственного секретаря Соединенных Штатов Америки, мистера Томаса Джефферсона, посол по особым поручениям, мистер Дэниел Вулф, — медленно прочитал шериф. Он тяжело вздохнул: «Что хотели-то, а то я белок пострелять собрался?»

— У вас тут, — Дэниел кивнул на беленое здание, — арестованный. Я приехал внести за него залог и взять на поруки, шериф.

— Нет у меня никакого арестованного, — буркнул тот, зачем-то взглянув в дуло ружья.

— Сбежал, — облегченно подумал Дэниел. «Ничего, он виргинский, не пропадет. Доберется до Бостона, и пусть только потом попробует на юг сунуться. Хватит, пусть готовит свой суп с креветками, ходит в церковь и дочку воспитывает».

Дэниел увидел, как двигаются губы шерифа, и услышал его голос: «Негра, того, что на реке с беглыми поймали — мы вздернули».

— Нет, — Дэниел чуть не покачнулся. «Нет, я не верю, быть такого не может…, Нат, Нат, ему же еще сорока не исполнилось, он меня младше». Он сжал руку в кулак, чтобы не потянуться за пистолетом. Велев себе успокоиться, Дэниел медленно спросил: «По какому праву, шериф? Или Виргиния в одностороннем порядке покинула состав нашей страны? Почему не было следствия, суда…»

Шериф сморщил лоб и неуверенно повторил: «В одностороннем порядке…, А что вздернули — у нас с этим быстро. Черные должны знать свое место».

— Вы со своим местом, — сочно заметил Дэниел, — можете проститься, это я вам обещаю. Где… — он, на мгновение, запнулся, — тело?

— Черные его снимали, я видел, — кто-то из мужчин отпил из оловянной фляжки. «У них ищите, они там, — Дэниел увидел маленькие, покосившиеся домики за рекой, — живут. Это наши свободные черные, — издевательски добавил его собеседник, — всякие любители негров, вроде вас — их отпустили. Бездельники, работать не хотят… — Дэниел, уже не слушал его. Он быстрым шагом пошел к деревянному мосту через широкую, мелкую реку.

— Не смей плакать, — велел себе он. «Потом, в Бостоне, с его семьей — можно будет. Но не сейчас, не здесь. Ната надо увезти отсюда»

Маленькая, босая девочка, что сидела на крыльце, гладя кошку, испуганно ойкнула и убежала. Дэниел вдохнул запах свежей стружки и услышал тихий голос: «Что вам угодно, мистер?»

— Я ищу своего друга, — Дэниел помолчал, схватившись за косяк двери, — того, что повесили…, Меня зовут мистер Вулф, я с севера.

— Вижу, — коротко сказал негр. Он протянул Дэниелу крепкую, в занозах ладонь: «Брат Фримен…, в сарае лежит, а я гроб делаю, я ведь столяр. Пойдемте».

В сарае было тепло и сухо. Дэниел наклонился над умиротворенным, спокойным лицом. Он вспомнил госпитальную палатку в Саратоге и легкую, тихую улыбку умиравшего Хаима. «Покойся с миром, — прошептал Дэниел, целуя высокий, цвета каштана лоб. «Я позабочусь о твоей семье, обещаю».

Томас все переминался с ноги на ногу: «Брат Фримен перед смертью говорил, и складно так, мистер Вулф. Я запомнил, — негр вздохнул:

— All that my yearning spirit craves,

Is bury me not in a land of slaves.

— Мы тебя похороним на свободной земле, Нат, — Дэниел взял его за руку и повторил: «На свободной». Он скинул сюртук, и, засучил рукава рубашки:

— Я вам помогу, мистер Томас, я умею с деревом работать. Не хочу, — Дэниел помолчал, — чтобы Нат оставался здесь, даже ненадолго. Я его отвезу домой, — он вытер слезы рукавом, и пошел вслед за негром.

Телега медленно свернула с моста, и, прыгая по колдобинам, направилась к выезду из города. Было уже сумрачно, звенели москиты, с реки был слышен плеск воды и детские голоса.

— Скатертью дорога, — расхохотался один из мужчин, что так и сидели на бревне, затягиваясь трубкой, осматривая гроб. Мистер Томас, было, подхлестнул лошадь, но Дэниел попросил: «Стойте».

Он пришпорил Фламбе. Подъехав к зданию, приподнявшись в стременах, мужчина одним легким движением снял американский флаг.

— Вы его недостойны, — зло сказал Дэниел. Перегнувшись в седле, он укрыл гроб знаменем.

— На север, мистер Томас, — попросил он. Не оборачиваясь, Дэниел поехал вслед за телегой.

Бостон

Почтовая карета остановилась перед Фанейл-холлом. Высокий, крепкий юноша спрыгнул на булыжники площади. Подняв голову, глядя на золоченого кузнечика, что вертелся на шпиле, он улыбнулся. Тедди принял от кучера свой саквояж и сверился с блокнотом.

— Так, — пробормотал юноша, — сначала на Бикон-хилл, в дом Горовицей. Тетя Мирьям и ее муж должны были уже приехать. Там забрать ключи от моего дома, потом сходить к тете Салли, на южную дорогу. Гостиница и трактир Freeman’s Arms. Кузины, — он ухмыльнулся, — наконец-то девочек увижу, а то у дяди Меира — тоже мальчишки. Смешные.

Он вспомнил веселый голос Хаима: «Мы бы, конечно, в Андовер или в Экзетер поехали, но туда евреев не принимают. Так что мы в городской школе учимся — здесь, в Нью-Йорке, и в Филадельфии. А после обеда в синагогу ходим, в классы тамошние».

Тедди посмотрел на раскрытый том Талмуда, что лежал перед кузеном: «Пьетро, я вам о нем рассказывал — он очень хорошо древнееврейский знает. И греческий язык, и латынь. Он священником хочет стать, им это надо».

— Нам тоже надо, — вздохнул Меир, почесав пером каштановую голову. «У Хаима через год бар-мицва, а у меня — через два. Когда наши кузины из Святой Земли приезжали — мы с ними по-английски говорили, конечно. Талмуд хорошо память тренирует. И мне это полезно, и Хаиму».

— Тебе понятно, почему, — заметил Тедди, вглядываясь в черные, причудливые буквы. «Ты банкиром хочешь быть. А тебе зачем? — он взглянул на старшего кузена.

— Я буду разведчиком, в армию пойду, — заявил Хаим. «Знаешь, — он вскочил со стула и подбежал к большой карте Америки, что висела на стене детской, — это ведь так интересно! Здесь, — он показал на белое пространство, — к западу от этого нового поселения, Цинциннати — никто еще и не был. Я хочу пройти оттуда до Тихого океана — Хаим упер палец в конец карты. «Там, говорят, есть горы, золото…, Или свернуть на север. Наш дядя Стивен, муж тети Мирьям, ты его увидишь, тем летом брал нас в экспедицию. Мы до самого западного края Великих Озер дошли».