— Надо будет карточки напечатать, — озабоченно сказала Мэри, убирая письмо в томик Блейка. «Визитные. Так положено, я читала в этой книге, о светском этикете. Мисс Мэри Кроу и Мораг Маккензи, леди Кинтейл. Это Англия, там важно, что у тебя есть титул».

Мораг покраснела: «Ерунда, какая…»

— Вовсе не ерунда, — рассудительно заметила Мэри, поднимаясь: «Дядя Питер написал, что ты в этом сборнике есть, мистера Альмона, где вся аристократия перечисляется. Король Георг подтвердил своим указом, что ты — наследница Кинтейлов».

— Наследница без денег, — хмыкнула Мораг, отбросив на спину черные косы.

— С твоей красотой, — Мэри поцеловала ее в щеку, — это совершенно неважно. И потом, папа с мамой же говорили — они откладывали нам на приданое, так что не беспокойся. Мы, конечно, не богачи…, - девушка развела руками.

— Тедди — наследник Бенджамин-Вулфов, — грустно подумала Мораг. «У него одной земли в Виргинии пять тысяч акров. Еще имение, деньги в банке…, Зачем я ему нужна — полукровка, деревенская девчонка».

— Обедать, — позвала мать, стоя на пороге кухни. «Снимайте детвору с забора».

Мораг подождала, пока все зайдут в дом. Вскинув голову, глядя на зеленые листья клена, на птиц, что кружились у скворечника, она вытерла слезы с глаз. «Никогда даже словом не обмолвлюсь о том, что он мне нравится, — решила девушка. «Все равно, мы не будем видеться. Он в Бостоне поселится, а я на озеро вернусь, и буду в школе преподавать. Так будет лучше, — она вздрогнула. Обернувшись, Мораг радостно сказала: «Папа!»

Капитан Кроу поцеловал ее теплый, нагретый солнцем затылок: «Каюта ваша готова, и Тедди тоже. Багаж погружен, так что проводим вас, и поплывем с Элайджей на север».

— А я тут одна с Деборой останусь, — Мирьям подошла к ним, и обняла девушку: «Я уверена, вам очень понравится в Англии, милая».

Мораг заставила себя улыбнуться: «Конечно, мамочка». На ветку клена присел дрозд и залился песней — легкой, свободной. «Просто буду его любить и все, — вздохнула Мораг. Взяв родителей за руки, она пообещала: «Я вернусь, обязательно».

Салли помялась у крыльца с медной табличкой: «Дэниел Вулф, адвокат, представительство в суде». Она отчего-то вспомнила, как Нат, ясным весенним утром, открыл ей эту дверь.

— Пятнадцать лет прошло, — горько подумала она. «Там мы венчались, в Первой Баптистской Церкви, а потом четыре дня в комнатах миссис Марты прожили. Господи, Тедди тогда годик был, а сейчас — взрослый мужчина».

— Тетя Салли, — услышала она удивленный голос. Юноша стоял на пороге с кофейником в руке. Она сглотнула: «Мне надо с мистером Дэниелом поговорить, насчет завещания…»

— Проходите, конечно, — Тедди поклонился. «Он в кабинете у себя, работает». Юноша отчего-то вздохнул и спросил: «Как Марта, тетя Салли?»

— Хорошо, — слабо улыбнулась женщина, и нажала на бронзовую ручку двери.

В кабинете пахло сандалом, Дэниел, в одной рубашке, с засученными до локтей рукавами, что-то быстро писал.

— Таким образом, — пробормотал он себе под нос, — учитывая подписанную президентом Вашингтоном, 22 апреля, декларацию нашего нейтралитета, в войне между Францией и Великобританией, я бы рекомендовал подготовить закон о нейтралитете США, где американцам будет запрещено вступать в военные действия со странами, которые заключили с нами мирные соглашения. Более того, я считаю, что сейчас мы можем действовать более решительно в наших отношениях с Великобританией, и добиться пересмотра тех статей Парижского мирного договора, которые являются невыгодными для нашей страны…

Он прервался, увидев ее, и тут же встал.

— Салли, — улыбнулся Дэниел. Озабоченно, понизив голос, он спросил: «Что случилось? Подожди». Дэниел закрыл дверь на ключ и поцеловал ее — глубоко, долго.

— Дэниел, — выдохнула она, обнимая его. «Дэниел, я не знаю, как тебе сказать…, У нас будет, ребенок. Наверное, — краснея, прибавила Салли. «В феврале».

— Господи, — подумал Дэниел, — господи, как я рад. Милая моя, счастье мое…

— Иди, иди сюда, — он нежно усадил ее на диван. Опустившись на пол, Дэниел положил ей голову на колени: «Но ведь это, же хорошо, Салли, это такая радость…»

Женщина наклонилась. Целуя его, Салли робко заметила: «Я не знала, как ты…как ты отнесешься к такому…, Даже ходила к Мирьям, хотела трав у нее попросить, но не смогла, не смогла, — она помотала головой.

— Что ты, — его рука заскользила по шелковому, черному чулку. «Какая у нее кожа нежная, — улыбнулся Дэниел. «И, правда, словно карамель».

— Милая моя, это же наше дитя, — он почувствовал под пальцами кружева. Салли, выдохнула: «Но как, же нам пожениться, я ведь в трауре еще…»

— И я пока не могу подавать в отставку, — он обнял женщину и стал расшнуровывать ей корсет. «Сама знаешь, война идет, очень много работы…, Как только вернусь из Франции — обязательно это сделаю. Мы сразу поедем в Филадельфию, к мировому судье, — он прижался губами к темному соску, что показался из-под спущенной рубашки.

Одной рукой он развязал ленты ее чепца. Укладывая ее на спину, целуя плоский, смуглый живот, поднимая к бедрам юбки, Дэниел шепнул: «Ничего страшного, любовь моя…, Потом я просто признаю мальчика, или девочку, вот и все. Я никогда, никогда вас не брошу, всегда буду рядом…»

— Дэниел…, - она откинула назад черноволосую голову, — тут же Тедди, вдруг он….

— Он работает, так что не бойся, он мешать не будет, — Дэниел встал на колени. Нежно раздвинув ей ноги, опускаясь на нее, прижимаясь к ее губам, он выдохнул: «Я люблю тебя!»

Мораг сразу увидела Марту — та ждала у входа в Фанейл-холл, высокая, в простом, светлом батистовом, платье. Черные, тяжелые косы падали ей на спину.

— Ты пришла, — негритянка улыбнулась и приняла от нее книги. «Спасибо, — она погладила обложку верхнего тома, — я потом тетю Мирьям попрошу отдать. Вы сегодня отплываете?»

Мораг кивнула и, потянувшись, обняла подругу: «Я буду скучать, — шепнула она, — и обязательно вернусь, мы еще встретимся, Марта!»

Та только вздохнула и оглянулась: «Мораг…, Я тебя попросить хотела…»

— Да, — карие, большие глаза девушки доверчиво распахнулись.

— Так будет правильно, — сказала себе Марта. «Я не могу, не могу — я вырвала его из сердца. Я не буду больше о нем вспоминать, но Мораг он нравится, я, же видела. Она хорошая девушка, она о нем позаботится. Пусть будет счастлив».

— Присмотри за Тедди, — шепнула ей Марта. «Пожалуйста. Ты же знаешь, у него вся семья пропала, ему очень одиноко. Ты ему нравишься».

Мораг закусила губу и отчаянно помотала головой. «Не плачь, — велела себе она, — ты уже взрослая. Не смей плакать».

Однако на длинных, темных ресницах уже повисли слезы. Она, дрожащим голосом, ответила: «Не нравлюсь».

Марта погладила ее по руке: «Значит, понравишься, поверь мне. Просто подожди, и все».

Они поцеловались. Марта рассмеялась: «Я приду в порт, помашу вам на прощанье. Хорошего плаванья!»

Она ушла. Мораг все стояла, перебирая в руках кончик своей косы.

— Понравиться, — повторила она и покраснела. «А как? Надо его слушать. Ему будет приятно. И ухаживать за ним, хотя он сам — и убирает, и готовит отлично. Все равно, каждый рад, когда о нем заботятся. Папа тоже все умеет, а мама ему иногда завтрак в постель относит. И потом они долго из спальни не выходят, — Мораг зарделась и вспомнила ласковый голос бабушки: «Жила бы ты в старые времена — тебя бы уже замуж выдали».

— В двенадцать лет? — ахнула девушка, склонившись над озером, полоща белье.

Онатарио пожала плечами: «Как крови пошли, значит можно. Сейчас закончим со стиркой, я тебе все и расскажу, что тебе знать надо».

Мораг прижала ладонь к пылающей щеке: «Если…, если…, мы это сделаем, я, наверное, тут же и умру, от счастья. Тедди…, - она мечтательно закрыла глаза. Вздохнув, сжав руки, Мораг кивнула: «Так тому и быть. И ему станет хорошо».

Девушка взглянула на часы на башне Фанейл-холла и заторопилась в порт.