В 1937—1938 гг. школа Покровского была разгромлена но указанию Сталина, в преддверии войны сделавшего ставку на патриотизм в духе преемственности русской истории. Однако возврата к всестороннему изучению Смутного времени не произошло. Главной темой истории России начала XVII в. по-прежнему оставалась крестьянская война (хотя у Болотникова крестьяне были на третьих ролях). Появилась и новая тема — народный отпор интервентам и освобождение Москвы в 1612 г. Вожди второго ополчения, освободившие Москву Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский, прославлялись, но «герой-юноша», как звал его Карамзин, Михаил Сконин-Шуйский, спасший Москву от поляков в 1609 г., остался в забвении (он был «запятнан» разгромом Болотникова).

Понимание Смуты как кризиса российского общества и государства вернулось в историю в 80-е годы вместе с монографиями Р.Г. Скрынникова[2]. В 90-е годы о «смутном времени» народ говорил уже применительно к собственной жизни, мало отличавшейся от гротеска романов В.О. Пелевина[3]. ...К счастью, кончились и «смутные годы», люди стали приходить в себя. Тогда и появился новый праздник. В январе 2005 г. Государственная дума утвердила общероссийский праздник День народного единства в честь освобождения Москвы от поляков (4 ноября 1612 г.), заменив им праздник 7 ноября — День согласия и примирения (до 1996 г. — годовщина Октябрьской революции). Россияне приняли праздник равнодушно — событие 400-летней давности эмоций не будило. Многих раздражила отмена праздника 7 ноября.

Дата освобождения Москвы 4 ноября 1612 г. для историков сомнительна. День народного единства, 4 ноября по новому стилю, установлен в день празднования Казанской иконы Божией Матери в честь освобождения Москвы от поляков. Православные празднуют его по Юлианскому календарю Русской православной церкви 22 октября по старому стилю. В этот день был освобожден Китай-город (центр Москвы), но договор о сдаче польского гарнизона в Кремле был подписан 26 октября (ст. ст.), и лишь 1 ноября земское войско вступило в Кремль. Впрочем, даты большинства исторических праздников условные.

Смута во времени и пространстве. С.М. Соловьёв полагал, что Смута началась на третий год царствования Бориса Годунова, «в первом году нового века», т.е. в 1601 г. Закончилось же Смутное время избранием царя Михаила Романова в 1613 г. В.О. Ключевский считал, что признаки Смуты обнаруживаются тотчас после смерти последнего царя старой династии, Фёдора Иоанновича. Закончилась Смута избранием на престол Михаила. «Значит, — заключает Ключевский, — Смутным временем в нашей истории можно назвать 14—15 лет с 1598 по 1613 г.; 14 лет в этой эпохе "смятения" Русской земли считает и современник [Смуты], келарь Троицкого монастыря Авраамий Палицын, автор сказания об осаде поляками Троицкого Сергиева монастыря».

С.Ф. Платонов, самый глубокий знаток Смутного времени, выделял три периода Смуты. Первый период, «борьба за Московский престол», начался с прекращения царской династии после смерти сыновей Ивана Грозного: Ивана, Фёдора и Дмитрия (1591). Последней была смерть Федора в 1598 г. Второй период, «разрушение государственного порядка», начался с раскола страны в 1609 г., когда в России было два царя, две Боярские думы и два патриарха. Завершился он договором о признании царем королевича Владислава и вступлением в Москву польских войск (осень 1610 г.). Третий период связан со стремлением народа преодолеть соглашательскую политику бояр. В ходе его были собраны первое, а затем второе земские ополчения. Москва была освобождена (1612), был избран новый царь — Михаил Романов (1613), но окончательное успокоение наступило лишь после заключения перемирия со шведами (1617) и с поляками (1618).

Согласно Платонову, Смутное время продолжалось 20 лет. Н.И. Костомаров и В.И. Вернадский отсчитывали Смутное время с похода первого претендента на российский престол, Лжедмитрия I, т.е. с 1604 г. Последующие авторы придерживались либо «длинной» (1598—1618), либо «короткой» (1604—1618) датировки периода Смутного времени: новых версий не появилось.

Смута охватила не все пространство России. Географически она поделила страцу на мятежный юг, мятущийся центр и спокойный, лояльный северо-восток. Л.Н. Гумилёв видит здесь войну субэтносов. Самозванцев поддерживали севрюки, рязанцы и донские казаки. Севрюки — жители Севсрской земли — происходят от древнерусских северян, ославянеиных угров племени савиров, ранее входивших в состав гуннской державы. Понятия «Северская земля», «северские города» существовали ещё в XVII в. Северскими городами были Чернигов, Курск, Новгород-Северский, Стародубск, Севск — города северо-востока нынешней Украины и юго-запада России. Севрюки отличались независимостью, привычкой к войне и разбою. О тех, кто смотрит «волчьим» взглядом, говорили: «Что смотришь севрюком?» Ещё большей воинственностью отличались рязанцы. Расположенные на границе со Степью, «удальцы и резвецы рязанские» столетиями славились как лихие воины. О рязанцах Гумилёв пишет: «Рязанцы постоянно отражали татарские набеги, отвечая нападениями не менее жестокими, и вообще привыкли к войне настолько, что для них все были врагами: и степные татары, и мордва, и московиты, и казанцы».

Третьим и главным субэтносом, выступившим против власти Москвы, было казачество, причём не только донское, как пишет Гумилёв, но и терское, где появился «царевич» Петр, и волжское — ведь в Астрахань бежали Иван Заруцкий и Марина Мнишек с «ворёнком». Казачество ведет начало от обитателей южнорусских степей — аланов, готов и тюрок, со времен Киевской Руси перемешавшихся со славянами. Позднее к православным степнякам присоединилась масса беглецов из Центральной России, в результате чего сложился не отдельный этнос, а субэтнос великорусов. В Смуте сыграли свою, весьма неблаговидную, роль и запорожские казаки, но они принадлежали к другому сложившемуся к XVII в. этносу — украинцев.

Русское население Северо-Востока — Верхнего Поволжья, Прикамья, Русского Севера, Сибири, — на протяжении всего Смутного времени было не только лояльно к центральной власти, но активно выступало против развала Российского государства. Спокойные, обстоятельные люди, — потомки северных славян, мери и чуди, не отчаивались от ужасных вестей, не поддавались на сомнительные призывы, загорались гневом медленно, зато, разобравшись, кто есть супостат, шли до конца со всей северной твердостью. Новгородцы и поморы, костромичи, ярославцы и кашинцы составили основу войска Михаила Васильевича Скопииа-Шуйского, отбросившего поляков и тушинцев от Москвы в 1609 г. Особенно прославились в этих сражениях сибирские стрельцы Давыда Жсрсбцова — «мужи избранные», по словам летописца.

Совсем иным было Первое земское ополчение 1611 г. Случайный союз Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого объединил отряды со всей России: поморов и рязанцев, волжан и севрюков, суздальцев и донских казаков. Разномастное войско, где никто никому не доверял, не могло кончить добром: лучшего из вождей, Прокопия Ляпунова, предательски убили, и ополчение распалось. Второе земское ополчение, освободившее Москву в 1612 г., в отличие от первого, было однородным и состояло из жителей Поволжья и Севера — нижегородцев, костромичей, ярославцев, вологодцев, сибиряков. Кроме русских, во втором ополчении были волжские и сибирские татары, мордовцы, чуваши, марийцы, коми. Победа русского Северо-Востока над русским Югом и польско-литовскими интервентами была победой молодой Российской империи над шляхетской и казачьей демократиями, победой евразийцев над европейцами.

Смута и Новое время[4]. Смута сопровождала приход Нового времени в Россию. Никогда в истории московских Рюриковичей династическое соперничество или иное общественное неустройство не приводило к гражданской войне с вовлечением широких слоев населения. Даже противоборство Шемяки и Василия Тёмного проявлялось в схватках княжеских дружин, а население не вмешивалось, либо однозначно принимало сторону законного московского князя — Василия, что и решило его победу. То же относится к классовой борьбе. В Московском княжестве, а затем в России случались народные волнения, но не было значительных вооруженных выступлений низов против верхов, и тем более не было массовых восстаний против великого князя или царя.