Так произошел скачок от подготовки «на случай непредвиденных обстоятельств» к необъявленной войне. На следующий день в Белом доме состоялось заседание Совета национальной безопасности. На нем присутствовали Эйзенхауэр, Никсон, Даллес, государственный секретарь Кристиан Гертер и адмирал Бэрк, которому в свое время вручил медаль сам Батиста. Так же как и Никсон, Бэрк долго и упорно призывал расправиться с Кастро.

Протокол Совета национальной безопасности, преданный гласности специальной сенатской комиссией по расследованию деятельности разведывательных органов, не оставляет сомнений в том, что он собрался с заранее принятым решением вынести смертный приговор:

«Согласно мнению адмирала Бэрка, нам нужен лидер, вокруг которого могли бы сплотиться антикастровские элементы. М-р Даллес сообщил: такие антикастровские лидеры существуют, но в настоящее время находятся вне Кубы. Адмирал Бэрк предложил, чтобы любой план устранения кубинских руководителей был «комплексным», поскольку многие руководители из окружения Кастро еще хуже самого Кастро».

Бэрк, однако, впоследствии опровергал, что под «комплексным планом» он подразумевал массовые убийства.

Эйзенхауэра на тропу войны всячески сталкивал Уильям Поули, которого президент считал крупным авторитетом в области различных интриг. Поули, безусловно, был человеком действий. Он учредил первую на Кубе коммерческую авиалинию, в 1940 году вместе с Клером Шенно организовал знаменитую эскадрилью «летающих тигров». После второй мировой войны он создал в Гаване автобусное сообщение, был при Эйзенхауэре послом в Бразилии и Перу, В его обширные владения входили «Транзит компани» в Майами и сахарная корпорация «Талисман». Вдобавок он занимался недвижимостью. И конечно, был мультимиллионер. (Поули придерживался самых крайних политических взглядов. В статье в архиконсервативном журнале «Америкэн секьюрити каунсил» бывший посол однажды предложил перебросить с Тайваня во Вьетнам китайские националистические войска и позволить им — после того как они расправятся с вьетнамцами — вторгнуться в континентальный Китай.)

В 1954 году Айк, дабы предотвратить расследование конгрессом секретной деятельности ЦРУ, создал комиссию Дулиттла и назначил Поули одним из четырех ее членов. Председателем комиссии стал генерал Джимми Дулиттл — не менее видная, чем Поули, фигура в авиации времен второй мировой войны. В докладе Дулиттла подчеркивалось, что перед лицом «непримиримого врага» Соединенные Штаты должны отказаться от своих традиционных концепций честной игры и «научиться проводить диверсии, саботаж против наших противников, научиться уничтожать их более умными, более изощренными и более эффективными методами, чем те, что используются против нас». Вполне возможно, подчеркивалось в докладе, что «подобную неприятную в своей основе философию» придется привить всему американскому народу.

Айку доклад Дулиттла пришелся по вкусу, Вслед за ним он издал директиву, в которой ставил задачу искоренения «международного коммунизма» и санкционировал «любые необходимые действия» для достижения этой цели. «Кубинскому проекту» предстояло значительно обогатить и расширить понятие «необходимые».

«Я несколько раз совещался с президентом,— вспоминал Поули,— и в конце концов убедил его, что следует вооружить кубинских антикоммунистов во Флориде и оказать им всемерную помощь в свержении коммунистического режима». Это решение было, безусловно, прямым нарушением закона о нейтралитете США и закона о военном снабжении. Старый «Летающий тигр» сделал попытку прибрать к рукам руководство осуществлением проекта, пустив в ход весьма тонкий аргумент: ЦРУ должно заниматься прежде всего сбором разведывательной информации, а потому его не следует обременять одновременно еще и ответственностью за проведение операции. «Эйзенхауэр хотел, чтобы я взял на себя все руководство операцией, включая право вето на действия ЦРУ,— заявил Поули авторам этой книги,— но Аллен Даллес и примкнувший к нему Кристиан Гертер, который легко поддавался постороннему влиянию, взяли верх, и «Кубинский проект» стал операцией ЦРУ».

В день св. Патрика ^[42]на столе Даллеса зазвонил красный телефон прямой связи. Это был президент, пообещавший издать всеобъемлющую директиву с тем, чтобы избавить ЦРУ от необходимости представлять каждую отдельную операцию на утверждение специальной группы Совета национальной безопасности. «Кубинский проект» был запущен в действие.

IV

Мэрилин Монро, назвавшая Лос-Анджелес большой варикозной веной, видимо, превзошла в поисках яркого образа историка Арнольда Тойнби, который считал Майами и Лос-Анджелес местами, лишенными мечты, городскими сооружениями, которым еще предстоит обрести «зародыши души». Майами обладал еще одной отличительной чертой: этот город стал идеальным болотом для крокодилов ЦРУ.

В начале века Майами, расположенный в 65 милях от цивилизации Палм-Бича, представлял собой чуть ли не скопище «крысиных нор» — лачуг, лепившихся по берегам тропической реки. Небывалые заморозки, уничтожившие большую часть урожая цитрусовых во Флориде, чудом не достигли Майами; это убедило Генри Флаглера продлить туда железную дорогу из Палм-Бича. «Ревущие двадцатые» принесли фантастический земельный бум, когда участки на Флаглер-стрит продавались по 50 тысяч долларов за фут. Такие сладкоречивые торговцы недвижимостью, как Уильям Дженнингс Брайап, наживались на распродаже окрестных загородных участков, и Майами превратился в стремительно растущий на глазах город. Потом последовал неизбежный спад, но по окончании второй мировой войны вновь наступила пора расцвета, когда выражение «все средства хороши» стало весьма распространенным, Сокровища Голконды ^[43], преобразившие Золотой берег Флориды и майамские пляжи в джунгли курортных отелей, поступали из гаванских казино и от других данников мафии, а также из тех сотен миллионов, что были награблены из государственной казны Кубы кубинским воровским классом, яро противившимся экономическим реформам Кастро. Майами одарил США конкурсом красоты «Мисс Вселенная». ЦРУ он одарил идеально подходящей политической атмосферой. Один из кубинских эмигрантов, в прошлом президент банка, охарактеризовал Майами как «самый главный в Соединенных Штатах оплот радикального антикоммунизма» .

С бурбонской самоуверенностью попирая собственный устав, ЦРУ превратило Майами в свое крупнейшее отделение. На подготовку вторжения управление израсходовало только в этом городе и его окрестностях 50 миллионов долларов, и беженцы в майамской «Малой Гаване» любовно называли ЦРУ «кубинскими оккупационными властями». Истэблишмент Майами в стремлении сотрудничать с ЦРУ превзошел самое себя. Университет Майами, чьи академические достижения снискали его студентам в 50-е годы бесспорное первенство по загару среди всех университетов, предоставил ЦРУ свой студенческий городок для использования в качестве шпионской школы. Когда управлению требовалось замаскировать свои операции под правдоподобно выглядящий бизнес, ему предлагали услуги многочисленные бизнесмены, считавшие своим патриотическим долгом оказать ЦРУ содействие. Одним из них был Линдсей Хопкинс-младший, который также помог Ричарду Никсону и Бебе Ребозо ^[44]сколотить состояние на недвижимости. Другим был видный адвокат Пол Хеллиуэлл, чья карьера ярко иллюстрирует, насколько тесно переплетались отношения ЦРУ с адвокатурой.

Вывеска Хеллиуэлла украшала одно из административных зданий на фешенебельной Брикелл-авеню, однако его практика носила необычный характер. Во время второй мировой войны он возглавлял спецгруппу УСС в Китае и с тех пор сохранил тягу к тайным делишкам. Он значился юрисконсультом майамской торговой фирмы «Си сапплай», а также генеральным консулом Таиланда в США. Обе эти его должности были взаимосвязаны, «Си сапплай» принадлежала ЦРУ и оперировала, главным образом, в Бангкоке. В то время Таиланд, где правил известный правыми взглядами марионеточный принц, служил базой для операций ЦРУ в Юго-Восточной Азии,