Во время кампании против Кубы контора Хеллиуэлла была связана с фирмой «Ред сансет энтерпрайсиз», которая, как говорили, служила в качестве бюро по трудоустройству для специалистов в области шпионажа и диверсий. «Ред сансет», подобно фирме «Зенит текниклэнтерпрайсиз», фигурировала в майамских справочниках, но без указания адреса.

В мае 1960 года ЦРУ объединило ряд основных эмигрантских группировок в так называемый «Демократический революционный фронт», предоставив ему штаб-квартиру на бульваре Бискейн и служебное помещение в Корал-Габлс, рядом со своим местным отделением. Оно платило жалованье многим сотрудникам «фронта» и финансировало его издания. Когда поползли слухи о неминуемом вторжении на Кубу, у дверей «фронта» начали толпиться добровольцы. Тех из них, кто был отобран, отправляли на остров Юсеппа, бывшее курортное местечко на побережье Мексиканского залива неподалеку от Форт-Майерса, арендованное ЦРУ для допросов и проверки на детекторе лжи с целью выявления шпионов Кастро.

Полностью скрыть военные приготовления от населения города было невозможно. Сон жителей пригородного Оупалока часто прерывался по ночам ревом двигателей низко летящих самолетов ЦРУ, направляющихся на близлежащую засекреченную авиабазу. Тысячи взрывов — это кубинские эмигранты тренировались в искусстве диверсий — стали привычным звуком в районе Большого Майами. В интервью авторам этой книги один из бывших наемников ЦРУ рассказал, как проводились некоторые такие занятия:

«Арсенал неконвенционного оружия, с которым нас знакомили, включал пули, разрывавшиеся при попадании в цель, пулеметы с глушителями, самодельную взрывчатку и самодельный напалм, который давал более липкую и легко воспламеняющуюся горючую смесь. Нас обучали технике подрывных работ, которую мы отрабатывали на старых автомобилях, железнодорожных вагонах и бензиновых резервуарах.

Существовало еще одно совершенно дьявольское изобретение, которое можно назвать мини-пушкой. На старом школьном автобусе нам продемонстрировали способ ее применения. Устройство было прилажено к бензобаку таким образом, чтобы зажигательный снаряд прошил бак насквозь и разметал пылающий бензин вдоль салона автобуса, воспламеняя все на своем пути. По жребию мне досталось показать остальным, как просто это делается. И штуковина сработала, боже мой, да еще как! Я стоял и смотрел, как пламя пожирает автобус».

Кубинские эмигранты, к сожалению, отнюдь не разделяли склонности ЦРУ к секретности, они возбужденно и в открытую болтали о вторжении, как о гвозде сезона. Штаб-квартира контрреволюционного правительства на бульваре Бискейп, излюбленном месте туристов, походила скорее на модный светский салон, нежели на подпольный вербовочный пункт. О разработанной в ЦРУ легенде, согласно которой вторжение финансируется воротилами с Уолл-стрит либо — как альтернатива — эмигрантами-миллионерами, завсегдатаи баров сочиняли не лишенные юмора анекдоты.

ЦРУ даже не старалось замаскировать корабли контрреволюционных военно-морских сил. Один из катеров с установленной на корме батареей пулеметов 50-го калибра был пришвартован под мостом на Флаглер-стрит на виду у всей деловой части Майами, забитой в часы пик автомобилями. Прогулочные катера стали включать столики боевых кораблей ЦРУ в программу своих экскурсий. Два катера ЦРУ — «Дарт» и «Барб»,— оснащенные электронной аппаратурой, постоянно патрулировали року Майами, пытаясь пеленговать потайные радиопередатчики разведки Кастро.

Единственным, для кого подготовка к вторжению оставалась секретом, был, очевидно, американский народ.

ЦРУ применяло свой профессиональный метод, эффективность которого с каждым годом совершенствовалась. С его помощью пресса США была лишена новостей, нежелательных для ЦРУ. Этот метод весьма успешно использовался в районе Майами; сообщения о подготовке к вторжению не поступали за его пределы. Управление посадило своих людей, которых называло «стрингерами» ^[45], в ключевых телеграфных бюро. Если телетайп начинал выстукивать крамольное сообщение, «стрингер» ЦРУ бросался к аппарату и допечатывал: «Ждите продолжения». Редакторы региональных и национальных бюро послушно откладывали якобы незаконченную телеграмму в сторону, ожидая поступления оставшейся части, прежде чем передать сообщение газетам-подписчикам. Излишне говорить, что «продолжение» не следовало никогда.

Вездесущая пресса — естественный враг ЦРУ, однако и Майами она для него не представляла проблемы. Издатели и редакторы Южной Флориды, похоже, обладали необычайно развитым чувством «национальной безопасности» и нюхом на те новости, публиковать которые было бы «не по правилам». В книге «Кубинское вторжение» Карл Майер и Тэд Шульц писали, что незадолго до высадки в Заливе свиней «один из филадельфийских редакторов позволил знакомому издателю в Майами и спросил, соответствуют ли действительности слухи об учебных лагерях в Гватемале. Ничего подобного, ответил его друг во Флориде».

***

Контрразведка Кастро работала день и ночь, пытаясь следить за интригами, превращавшими Гавану в Лиссабон времен второй мировой войны, Гавана все еще оставалась открытым городом. Продолжал курсировать паром на Ки-Уэст, между Гаваной и Майами летали самолеты авиакомпании «Пан-Америкэн» (хотя количество рейсов из-за сокращающегося числа туристов и бизнесменов было уменьшено), бесперебойно работала телефонная связь. Все еще функционировало американское посольство, самым загруженным подразделением которого стала резидентура ЦРУ.

Одним из агентов ЦРУ, в котором трудно было предположить шпиона, стала пышнотелая вдова — типичная янки из Бостона — по имени Джеральдина Шэмма, сочетавшаяся в свое время браком с состоянием табачного короля. В течение ряда лет Шэмма занимала апартаменты в Мирамаре — шикарном приморском районе Гаваны. После революции она частенько принимала и развлекала правительственных чиновников. Некоторые из них в беседах за коктейлями выражали недовольство режимом. Когда кое-кто из ее визитеров решал бежать, вспоминает Шэмма, она прятала их «у себя в доме, в комнатах для гостей и в двух потайных помещениях, оборудованных под плавательным бассейном». Ее шеф по линии ЦРУ майор Роберт ван Хорп из американского посольства устраивал нелегальный вывоз перебежчиков в Майами.

Шэмма играла роль полновластной хозяйки и в Майами, частенько наведываясь туда. «В те дни мы снимали особняк — номер 1410 по Брикелл-авеню — в привилегированном районе Майами,— рассказывала она.— Управление платило за него, а я присматривала за хозяйством. Я жила в квартире наверху, в двухэтажном доме для гостей позади главного здания». Когда началось формирование бригады вторжения, в нем временно размещались вновь прибывающие рекруты. «Парней, которые приезжали с Кубы, чтобы войти в состав бригады, сначала держали день-другой на нашей явке,— вспоминает Шэмма,— Потом ЦРУ их проверяло и отсылало куда-то еще».

Шэмму использовали и как курьера для связи с подпольными группами в Гаване. Она не сдалась даже тогда, когда заметила слежку за своим особняком. «Единственное, что я могла делать открыто,— это прогуливать собаку,— рассказывала она. — У меня был изумительно умный черный коккер-спаниель по кличке Киппер. Я писала донесения на крошечных клочках бумаги, заворачивала их в целлофан и прятала в пасти Киппера». Шэмма оставляла донесения и получала инструкции через тайник, устроенный в дупле дерева, росшего на газоне перед церковью. В ноябре 1960 года она была арестована контрразведкой, обнаружившей внушительный склад оружия и взрывчатки в принадлежащих ей апартаментах в фешенебельном гаванском районе Марианао. Ее признали виновной в «преступлениях против государственной власти» и приговорили к 10 годам тюремного заключения.

Более удачливым был Фрэнк Стерджис, впоследствии одна из знаменитостей «Уотергейта».

Стерджис, шпион-одиночка, который реагировал на начальство примерно так же, как дикая необъезженная лошадь на узду, подружился с пытавшимся завербовать его агентом Хоакином Санхенисом, известным в ЦРУ как Сэм Дженис.