Коротышка Санхенис никогда не упускал своего шанса. Ему удалось пожизненно остаться на содержании ЦРУ. К моменту знакомства со Стерджисом он занимался тем, что впоследствии станет известным как «Операция 40» — формированием тайной полиции кубинских сил вторжения. В эту сверхсекретную полицию входили некоторые далекие от политики консервативные эмигранты-бизнесмены, но ее ядро составляли осведомители, наемные убийцы, гангстеры и прочая шушера, чьей заветной целью было возвращение «доброй старой Кубы», В эмигрантском движении они представляли элиту «старой гвардии», которая вступила в союз с правыми внутри ЦРУ против либералов ЦРУ с тем, чтобы отлучить от власти любого кубинца, смевшего помышлять о каких-либо реформах: от перераспределения земли до бесплатного молока деревенским детишкам. Их героем стал Мануэль Артиме — любимчик ЦРУ. Самым страшным пугалом для них был Мануэль Рэй, располагавший, по мнению многих наблюдателей, наиболее тесными связями с подпольными группами на Кубе, но отвергнутый организаторами вторжения.

Санхенис выхлопотал для Стерджиса в ЦРУ «почтовый ящик» и снабдил его нужными номерами телефонов, а Стерджис согласился координировать с Санхенисом свои операции и выполнять по контракту специальные задания ЦРУ. Это деловое сотрудничество продолжалось в течение более десяти лет — пока Стерджис и еще несколько старых агентов Санхениса не были пойманы в «Уотергейте».

Стерджис сколотил диверсионную группу, которую напыщенно именовал «интернациональной антикоммунистической бригадой». Средства на ее содержание поступали от бывших владельцев казино через Нормана Ротмана, гангстера, знавшего Стерджиса еще по Гаване. «Норм выкладывал деньги и из собственного кармана, а также связал меня с хорошо обеспеченными кубинскими друзьями»,—рассказывал Стерджис, имея в виду батистовских приятелей мафии. Стерджис начал муштровать банду кубинских и американских оборванцев, то бишь добровольцев, в укромном уголке на болотах Эверглейдса. Некоторые из этих кубинцев потом были включены Центральным разведывательным управлением в диверсионную группу, которая в составе 80 человек проникла на Кубу незадолго до высадки в Заливе свиней.

С ведома и одобрения ЦРУ Стерджис также засылал агентов на Кубу: они либо прыгали с парашютом, либо высаживались на берег с катеров. На Багамских островах он «одолжил» риф Нормана, принадлежавший канадскому промышленнику. Там была создана передовая база снабжения горючим и провиантом и оборудована радиорубка для связи с диверсантами на Кубе. Стерджис обычно подходил на своем катере к южной оконечности большого острова Андрос, неподалеку от провинции Лас-Вильяс, и ждал наступления ночи. Затем устремлялся через пролив, часто прижимая катер в кильватер грузовому судну, чтобы его не засекли радары.

Эти вылазки Стерджиса были лишь частью операций ЦРУ по снабжению кубинского подполья. Оно обеспечивалось всем необходимым главным образом путем выброски с воздуха. Дэвид Филлипс вспоминал, как однажды на совещании в штаб-квартире ЦРУ генерал Чарльз Кейбел ^[46]обнаружил, что во время этих полетов грузоподъемность самолетов используется лишь на одну десятую. Он тут же приказал заполнять остающееся место мешками с рисом и фасолью. «Генерал,— пытался возразить руководитель операции по снабжению,— мы сбрасываем только конкретные предметы, которые от нас требуют группы по радио. В месте выброски будет всего несколько человек. Они не смогут унести все эти мешки».

«Давайте будем смотреть вперед»,— заявил генерал, известный своим пристрастием к избитым фразам типа «Пусть знают, что мы всегда с ними». И, обернувшись к Филлипсу, многозначительно произнес: «Сынок, я не хочу, чтобы мне пришлось объяснять в соответствующей комиссии, почему мы посылаем почти пустые самолеты на Кубу. Сбрасывать рис и фасоль!»

В ту ночь пилоту удалось сбросить груз точно в заданную зону. От диверсионной группы поступила радиограмма: «Сукин ты сын! Нас чуть не поубивало мешками. Совсем спятил?» После этого случая за Кейбелом укрепилось прозвище Старина Рис с Фасолью.

А в это время в Майами Говард Хант трудился, как пчелка. Он снял квартиру на горе Брикелл-Пойнт, откуда обхаживал вверенных ему эмигрантов и надзирал за вербовочным пунктом в Диннер-Ки. он был так загружен, что взял себе в помощники Бернарда Баркера, будущего уотергейтского взломщика.

Кубино-американец по происхождению, Берни Баркер обосновался в Гаване. Во время второй мировой войны служил в корпусе армейской авиации США и был сбит над Германией. После войны поступил на службу в гаванскую полицию — по настоянию ЦРУ, которое желало иметь информацию о кубинской разведке из первых рук. Когда миссис Гарри Трумэн и ее дочь Маргарет посетили Гавану с визитом, Баркеру была вверена их охрана. Однако кто-то в американском посольстве обнаружил, что при поступлении в полицию Баркер подписал обязательство «хранить верность Кубе», и, когда там был получен его паспорт для продления срока действия, Баркера холодно информировали, что он утратил право на американское гражданство. ЦРУ, не желая разглашения своих связей с Баркером, отказалось помочь ему в этом деле. Прошли годы, прежде чем Баркер добился возобновления американского гражданства.

Поток посетителей «орлиного гнезда Ханта» на горе Брикелл-Пойнт вскоре стал таким плотным и оживленным, что домохозяйка стала принимать Ханта за букмекера. Он решил переехать, но, когда попытался снять просторный дом на берегу залива в Корал-Габлс, предлагая заплатить авансом за год, владелец заподозрил в нем гангстера и уведомил полицию. В конце концов Хант устроился в тихой укромной части пригородной Кокосовой рощи, но и тут не обошлось без вмешательства в его личную жизнь. Как он вспоминал потом, его соседка Лиз «спросила, почему его навещает столько иностранцев, Я объяснил, что принимаю участие в финансировании кубинского боксера и что мои гости — это деловые партнеры... Она, похоже, поверила».

Не совсем. Впоследствии Лиз призналась, что постоянный поток ночных визитеров мужского пола убедил ее в том, что Хант — гомосексуалист.

V

Охранники с мотающимися за плечами автоматами толкали вверх по ступеням президентского дворца инвалидное кресло, в котором трясся американец. Он направлялся на встречу с Батистой. Его звали Лаймэн Киркпатрик. Он занимал пост генерального инспектора ЦРУ. Киркпатрик прибыл на Кубу инспектировать сотворенное им чудовище.

Этим Франкенштейном разведки было Бюро по борьбе с коммунистической деятельностью (БРАК), созданное на Кубе Центральным разведывательным управлением США. Столь блестящая идея принадлежала никому иному как государственному секретарю Джону Фостеру Даллесу, кардиналу Ришелье «холодной войны». Он предложил своему брату Аллену из ЦРУ одарить Кубу подобным учреждением, а тот в свою очередь перепоручил дело Киркпатрику, который лично во время встречи с Батистой в 1956 году всучил этот подарок диктатору.

Нельзя сказать, что Батисте в то время не хватало сил безопасности. По всему острову сновали головорезы в полицейских мундирах. Среди них были и те, кто входил в ненавистную всем военную разведку — СИМ, и в Бюро расследований, своего рода охвостье ФБР. Некоторых представителей батистовских спецслужб так и звали — «душители». Один из наиболее профессиональных слуг своего хозяина называл себя Дракулой (по имени героя обожаемых Батистой фильмов ужасов), похвалялся что «сосет кровь» жертв, добиваясь от них признаний.

По мнению братьев Даллесов, эти силы безопасности мало на что годились, поскольку терроризировали всех и каждого без всякого разбора. Братьям нужны были на Кубе такие силы безопасности, которые специализировались бы на терроре исключительно против коммунистов. Так появилось БРАК, созданное с помощью ЦРУ. И вот теперь на Кубу с неприятным визитом прибыл генеральный инспектор Киркпатрик. Случилось это в сентябре 1958 года — за несколько месяцев до того, как Батиста бежал с Кубы, захватив с собой свои белые костюмы, коллекцию американских фильмов ужасов и награбленные богатства.