В два часа ночи в субботу, 15 апреля, летчиков бригады с самолетов В-26 собрали в комнате для инструктажа на аэродроме «Счастливая долина» и сообщили, что им предстоит атаковать аэродромы в Сан-Антонио-де-лос-Баньос и Кампо-Колумбия близ Гаваны, а также в Сантьяго и Баракоа в провинции Ориенте.
Аэрофотосъемка, произведенная с самолета U-2 днем раньше, запечатлела военно-воздушные силы Кастро («Фуэрса аэреа революсионарна», или ФАР). Самолеты, стоявшие на аэродромах, тут же презрительно обозвали «сидячими утками». По оценкам ЦРУ, в ФАР насчитывалось около 15 самолетов В-26, штук шесть древних «Си фьюри» английского производства и три учебно-тренировочных, но вооруженных реактивных самолета «Локхид Т-33». Собравшимся пилотам было сказано, что в случае вынужденной посадки за пределами Кубы они должны выдавать себя за дезертировавших из ФАР летчиков.
За взлетающими В-26, несущими под крыльями 500-фунтовые бомбы и ракеты, наблюдал Эл Персоне. Он недоумевал. По его подсчетам, взлетело всего девять В-26. А для выполнения важнейшей задачи уничтожения самолетов ФАР на земле можно было бы отрядить все тринадцать, имевшихся в распоряжении. В то время когда В-26, натужно ревя моторами, направлялись к Кубе, Фидель Кастро спешил в Кампо-Колумбия — он получил сообщение о том, что в районе Баракоа замечены какие-то суда. Объявив боевую тревогу, Кастро направил в Баракоа два батальона. С первыми лучами солнца В-26 с изображением кубинского флага на крыльях и надписью «ФАР» на хвосте пролетел над Кампо-Колумбия на небольшой высоте. Это был самолет бригады вторжения с фальшивыми опознавательными знаками. Кастро услышал глухие разрывы бомб и резкие залпы зениток.
«Это агрессия»,— сказал он спокойно.
IV
В семь утра 15 апреля самолет В-26 с кубинскими опознавательными знаками совершил вынужденную посадку «на брюхо» на аэродроме авиабазы ВМС США в Ки-Уэсте. Его пилота поспешно спрятали от любопытных глаз. Спустя какие-то минуты еще один В-26 запросил разрешения на вынужденпую посадку и приземлился в международном аэропорту Майами. Лопасти одного из пропеллеров самолета были расщеплены. Хотя его пилот также был изолирован, представителям печати разрешили осмотреть и сфотографировать аэроплан с опознавательными знаками ФАР. В капоте двигателя и фюзеляже зияли пулевые пробоины.
В штаб-квартире ЦРУ Дэвид Филлипс поднял телефонную трубку и позвонил Лему Джонсу. ЦРУ содержало его нью-йоркскую фирму по связям с общественностью в качестве рупора «Кубинского революционного совета». Филлипс продиктовал ему заявление для печати от имени председателя «Кубинского революционного совета» Хосе Миро Кардоны. В нем утверждалось, что два летчика дезертировали из ФАР и обстреляли кубинские аэродромы прежде, чем бежать во Флориду.
Постановкой спектакля с перебежчиками руководил Филлипс, который приказал обстрелять майамские В-26 из пулеметов до того, как они взлетели с аэродрома «Счастливая долина». В тот же день кубинский представитель Рауль Роа с трибуны ООН гневно обвинил Соединенные Штаты в поддержке «трусливого нападения из-за угла», которое было осуществлено наемниками, обученными «специалистами Пентагона и Центрального разведывательного управления». Роа заявил, что в результате этого налета семь человек убиты, многие ранены.
Эдлай Стнвенсон поднялся, чтобы произнести речь в защиту. Два дня назад постоянный представитель США в ООН был информирован заместителем директора ЦРУ Трейси Бернсом, что эмигранты ведут военные приготовления и что на острове Суон начал работать их передатчик. Однако Бернс настаивал на том, что Соединенные Штаты к этому никоим образом не причастны. Позже Стивенсон будет вспоминать об этой минуте, как о самой унизительной в своей карьере: он высоко поднял телефото приземлившихся в Майами В-26, указывая на опознавательные знаки ФАР. «Насколько нам известно,— патетически заявил он,— эти два самолета принадлежали кубинским военно-воздушным силам и, как утверждают их пилоты, взлетели с аэродромов военно-воздушных сил самой Кубы».
Во Флориде некоторые проницательные репортеры подметили, что у продемонстрированных им В-26 остекление штурманских кабин сделано из прозрачного плексигласа — в то время как у машин ФАР они были затемнены для защиты от солнца,— что стволы их пулеметов обмотаны тряпками, а бомбовые люки покрыты давней ржавчиной. Но в общем и целом американская печать проглотила дезинформацию ЦРУ и помогла ее распространить. Агентство Ассошиэйтед Пресс в сообщении из Гаваны раззвонило на весь мир: «Сегодня летчики военно-воздушных сил премьер-министра Кастро подняли восстание и подвергли три главных авиабазы режима Кастро бомбардировке и обстрелу ракетами».
Особенно отличилась в хоре дезинформаторов майамская газета «Ньюс», опубликовавшая броско поданную статью Хэла Хэндрикса, сотрудничавшего с ЦРУ. «Теперь совершенно ясно,— писал Хэндрикс 15 апреля,— что никакого массированного вторжения на Кубу со стороны антикастровских сил, собравшихся на базах в Центральной Америке и в Соединенных Штатах, не будет». «Ньюс» утверждала это в течение уже нескольких месяцев».
В полдень воскресенья истекал срок, когда президент еще мог отменить вторжение. Когда он разрешил его начать, штаб-квартиру ЦРУ охватило ликование: все топали ногами, хлопали друг друга по сппне, несмотря на дурное предзнаменование. Аэрофотосъемка с борта U-2, произведенная после налетов предыдущего дня, показала, что самолеты ФАР уничтожены далеко не полностью. Два В-26 и несколько «Си фьюри» оказались даже неповрежденными, а три реактивных Т-33, самые опасные нз всех, стояли в полной боевой готовности на аэродроме в Сантьяго. Чтобы покончить с этим делом, в понедельник на рассвете наметили совершить второй налет. Для успеха десантной операции было абсолютно необходимо полное превосходство в воздухе.
То, что за этим последовало, сделает Джона Кеннеди уязвимым для обвинений в том, что он отменил этот второй налет, сорвав таким образом вторжение. Эти обвинения будут отравлять ему всю оставшуюся жизнь, а для ЦРУ станут основным козырем для оправдания собственных действий. На занятиях с будущими агентами инструкторы ЦРУ станут говорить, что Кеннеди в Заливе свиней просто «перетрусил».
Но человек, находившийся в центре событий, представил совершенно иную версию. Согласно Говарду Ханту, которого нельзя обвинить в любви к Кеннеди, необходимость во втором налете возникла лишь после того, как были изучены материалы аэрофотосъемки, полученные самолетом U-2. В то время как в штаб-квартире ЦРУ ответственный за действия авиации отдавал распоряжения относительно второго воздушного удара, к нему заглянул генерал Кейбел. «Погодите, погодите! Сдается мне, что нам разрешили только один налет на аэродромы»,— произнес он.
«О, нет, сэр,— возразил ему тот,— Приказано была уничтожить кубинские военно-воздушные силы. А число ударов нам не ограничивали».
Но командовал здесь Кейбел. Аллен Даллес находился в Пуэрто-Рико — он решил, что наконец-то настал момент откликнуться на давнее приглашение и приехать туда с выступлениями: пусть ни у кого не возникнет подозрений, будто происходит что-то серьезное. Кейбел решил не рисковать и приказал повременить с налетом, пока он не получит одобрения сверху.
Кейбел направился к Дину Раску [57], который позвонил Джону Кеннеди, уехавшему в Глен-Ора, свой загородный дом в Миддлберге, штат Вирджиния. Субботние воздушные рейды к этому времени уже вызвали ответную реакцию. Кастро, конечно, знал, что никто из его летчиков не дезертировал, и убедительно продемонстрировал всему миру, что эта уловка — дело рук Соединенных Штатов. Кеннеди, очевидно, осознал, что последующие рейды с помощью подобной хитрости прикрыть уже не удастся. Он категорически запретил второй налет. «Произошли небольшие изменения»,— объявил Кейбел в штаб-квартире ЦРУ.
Говард Хант, считавший себя специалистом дезинформации, старательно сочинял радиограммы для трансляции на Кубу радиостанцией ЦРУ на острове Суон. Потом он признавался, что за образец брал передачи Би-би-си [58]военного времени, которые приводили в замешательство разведку противника. Продукция Ханта, возможно, и подошла бы для его дешевых шпионских романов, которые он стряпал на досуге. Её передавали на Кубу на испанском языке накануне вторжения: