«Тревога! Тревога! Следите внимательно за радугой. Первая появится очень скоро. Малыш в доме. Навестите его. Небо голубое. Извещение положите на дерево. Дерево зеленое и коричневое. Письма дошли хорошо. Письма белые. Рыбе не понадобится много времени, чтобы подняться. Рыба красного цвета».

Эта радиограмма Ханта должна была натолкнуть Кастро на мысль, что подполье готово поднять мятеж. Ввести Кастро в заблуждение не удалось.

Ближе к вечеру Ханту позвонил Фрэнк Бендер из Оупа-локи, где он только что взял все руководство «Кубинского революционного совета» под домашний арест. ЦРУ не желало, чтобы вожди «новой Кубы» говорили, пока не будет уверенности, что они скажут то, что нужно США. «Как дела в отеле "Медовый месяц"?» — спросил Хант с несвойственным ему юмором. Лидеры эмиграции не очень-то хотели мириться с карантином. По радио они услышали сообщения о воздушных налетах. Они хотели знать, что происходит. Онн хотели позвонить своим семьям. Им до безумия осточертела их тюрьма. Больше всех хотел из нее вырваться Тони Барона.

Как только ночь опустилась на провинцию Ориенто, Нино Диас вновь направил «Санта-Ану» к берегу. Предыдущей ночью они предприняли еще одну попытку высадиться на берег, которая, по словам находившегося на борту советника ЦРУ, «была сорвана из-за неумелого руководства». На этот раз вернувшиеся на судно разведчики доложили, что видели на дороге джипы, несомненно доставляющие солдат Кастро в этот район, где ночью в пятницу было замечено неизвестное судно. Диас радировал на базу Тайд, что высадка равносильна самоубийству. Ему приказали десантироваться. Он отказался. После этого он получил приказ направить «Санта-Ану» в Залив свиней и ждать там инструкций. ЦРУ утратило запланированный предлог послать морских пехотинцев, корабль с которыми ждал неподалеку от берега.

Вскоре после наступления темноты армада вторжения встретилась у южного побережья Кубы с десантными судами «Барбара Дж.» и «Благер», которые прибыли с острова Вьекеса с танками, тяжелой техникой и аквалангистами на борту. Неподалеку по приказу адмирала Арли Бэрка находился отряд особого назначения Атлантического флота США во главе с авианосцем «Боксер». На борту входившего в отряд эсминца в полной боевой готовности находился батальон морской пехоты.

Бэрк и его коллеги из ЦРУ были убеждены, что Джон Кеннеди, дай ему только удобный предлог, разрешит интервенцию. Говард Хант, как это часто случается в ЦРУ, ничего, очевидно, не знал о плане инсценировать нападение Кастро на Гуантанамо и так никогда и не смог понять, почему морские пехотинцы все же не высадились на Кубу. «Если армаде не было дано задание обеспечить победу,— вопрошал он в 1973 году,— зачем же ее было собирать?»

Около полуночи «Благер» подкрался к берегу, и диверсант ЦРУ Грейстон Линч, натянув костюм для подводного плавания, маску и ласты, уселся с пятью кубинцами в черный надувной плотик. Они пошли к берегу на веслах: в их задачу входило установить разноцветные сигнальные огни, обозначающие зону высадки. Ни одной белой физиономии на берегу — так, что ли, говорил Дик Биссел? Вместо обещанного экспертами-гидрографами из ЦРУ гладкого пологого пляжа диверсанты наткнулись на острые коралловые рифы и скалистый берег.

В некотором отдалении другой американец, Уильям «Рип» Робертсон, которого из-за морщинистой кожи кубинцы прозвали Аллигатором, высадился во главе второй группы аквалангистов и установил знак, светящийся желтой люминесцентной краской: «Добро пожаловать, освободители!» Обе группы были обнаружены и обстреляны патрулями милиции.

Элемент внезапности был утрачен.

В Гаване в 3.15 ночи разбудили Фиделя Кастро. Ему доложили, что, согласно сообщениям двух УКВ-передатчиков, в Заливе свиней происходит высадка десанта крупными силами (шпикам ЦРУ обнаружить эти радиостанции не удалось). Премьер-министр приказал немедленно бросить в бой батальон в составе 900 человек, расквартированный на сахарном заводе в районе десантирования противника. Он также распорядился, чтобы с рассветом самолеты ФАР атаковали флот вторжения.

Получив извещение, что высадка началась, Дэвид Фпллипс разбудил телефонным звонком Лема Джонса в Нью-Йорке и продиктовал от имени так называемого «Кубинского революционного совета» военную сводку № 1, предназначенную для срочного распространения в печати: «Как сообщается, повстанческие силы начали вторжение на Кубу. Миро Кардона заявляет, что сотни человек уже высадились на берег в провинции Ориенте».

Сводка должна была сфокусировать внимание Кастро на отвлекающем ударе (который совпал бы с провокационным нападением на Гуантанамо) в Баракоа. В штаб-квартире ЦРУ еще не знали, что «Санта-Ана», не выполнив своего задания, направляется к Заливу свиней.

Кейбел и Биссел позвонили Дину Раску, умоляя его, чтобы реактивные самолеты на борту «Боксера», находившегося в море неподалеку от района высадки, оказали помощь. Раск был настроен резко отрицательно, но в конце концов согласился соединить их с президентом. Слушая Кейбела, Кеннеди, должно быть, пытался понять, каким образом его первоначальное согласие оказать тайную поддержку контрреволюционерам превратилось в необходимость предпринять полномасштабную вооруженную интервенцию.

«Не пойдет, говорит президент,— объявил Кейбел, повесив трубку, — Сдается, нам придется справляться самим».

На рассвете, когда бригада расширяла плацдарм, захватывая болотистые берега Залива свиней, прибыли самолеты ФАР. Один В-26 был сразу сбит огнем с борта «Хьюстона», но два Т-33 прямыми попаданиями ракет тут же отправили корабль на дно. Затем выскочивший со стороны солнца «Си фьюри» утопил «Рио-Эскандидо», а вместе с ним и большую часть боеприпасов, снаряжения и провианта.

К полудню начали прибывать парами В-26, спешно отправленные из «Счастливой долины» для борьбы с самолетами ФАР и огневой поддержки десантников.

Однако за долгий перелет из Никарагуа В-26 израсходовали почти все горючее — они не могли оставаться над плацдармом, а отсутствие хвостовых стрелков (ради экономии веса) делало их уязвимыми для атак истребителей. Один из Т-33 сумел зайти в хвост самолету Чиррино Пиедры, шурина будущей уотергейтской знаменитости Фелипе де Диего, и тот рухнул в море. Самолеты ФАР сбили еще четыре В-26, Кастро потерял только два.

К вечеру бригада удерживала периметр протяженностью около 36 миль. Но летчики ФАР господствовали в воздухе, а гибель «Хьюстона» и «Рио-Эскандидо» лишила десантников снабжения. Видя, как тонут эти два судна, остальной флот с запасами на борту рассеялся. После одного лишь дня боевых действий Пепе Сан-Роман остался практически без боеприпасов.

Джон Кеннеди понял: если не будут уничтожены самолеты ФАР, произойдет катастрофа. Он дал добро на воздушный налет. Согласно разведывательным донесениям, грозные Т-33 в настоящое время базировались в Сап-Антонио-де-лос-Баньосе — гораздо ближе к фронту, чем Сантьяго. Во вторнпк на рассвете пад Сап-Аптонио появились шесть В-26 из «Счастливой долины». Но аэродром застилали плотные облака. Горючего, чтобы кружить над заданным районом, дожидаясь прояспения облачности, у самолетов не было. И они вернулись в «Счастливую долину».

В 8.45 утра Пепе Сан-Роман собрал свой штаб и объявил, что, если ситуация самым решительным образом не изменится, бригаду вот-вот постигнет Дюнкерк ^[59]. Кастро повел наступление по трем направлениям, и захваченный плацдарм стал неуклонно сужаться.

Один из помощников Сан-Романа предложил направить бригаду на восток по прибрежному шоссе и с боем прорваться в спасительные горы Эскамбрай. Однако бригада никуда не двинулась, поскольку никто в ней не знал, что такой план выхода из боевых действий существовал и даже был уже одобрен Джоном Кеннеди и его помощниками. ЦРУ намеренно не информировало кубинских контрреволюционеров об этом плане, опасаясь подорвать решимость бригады продолжать сражение, если ей придется туго.