В столь неблагоприятных условиях, когда разоблачения следовали одно за другим, ЦРУ обнаружило изворотливость и живучесть. В 1975 году бывший тогда директором ЦРУ Уильям Колби, этот глава бойскаутов с глазами стального отлива, руководитель печально известной программы «Феникс», предусматривавшей массовые убийства во Вьетнаме, бил себя кулаком в грудь и приносил сенаторам извинения за столь понятные и простительные грешки. Присев в угодливом реверансе перед конгрессом и согласившись на проверку, ЦРУ избежало массовых арестов среди своих людей и сохранило свое самое ценное достояние — разветвленную сеть частных компаний-«ширм» внутри страны, секретные полувоенные базы и бессчетное множество платных агентов — все это давало ЦРУ возможность буквально в считанные часы вмешиваться в чужие дела. Пока сенат вел расследование деятельности ЦРУ, управление активно занималось «дестабилизацией» Анголы. Доклад Черча в 1967 году весьма пессимистически оценивал шансы конгресса когда-либо разобраться в хитросплетениях ЦРУ внутри США: «...До тех пор пока детали организационной структуры ЦРУ будут оставаться засекреченными, выявить неофициальные филиалы управления будет невозможно».
Из секретнейших операций ЦРУ, которые в 60-е годы осуществлялись на территории США, наименее известна наиболее крупная. В ЦРУ ее называли «Кубинским проектом».
«Кубинский проект» был стратегической программой тайных военных действий, саботажа, политических и экономических диверсий. Она предусматривала и выпуск фальшивых денег, и биологическую войну, и организацию убийств. Ее осуществление началось в 1959 году при администрации Эйзенхауэра, достигло своих высот при братьях Кеннеди и, хотя приостановилось во времена Линдона Джонсона, получило широкий размах при Ричарде Никсоне: рудиментарные органы оказались вполне жизнеспособными.
История «Кубинского проекта», описанная в этой книге,— это история о том, как Америка вела крупную войну — войну, которую не объявлял конгресс, в которой не признавался Вашингтон, о которой не писали в печати.
Это было самое претенциозное предприятие тех сил, которые Говард Хант любит называть «тайными службами» Соединенных Штатов. И это был также самый дорогостоящий провал ЦРУ. В долларах он стоил более миллиарда, но стране обошелся дороже денег. Тайная война разложила американские институты до такой степени, что привела к падению двух президентов. Случилось так, как и предсказывали авторы законодательства, учредившего ЦРУ в 1947 году: заряжая пистолет шпионажа внутри страны, никогда нельзя знать точно, куда он будет нацелен. Наилучшим подтверждением этому служит тот факт, что во времена Джона Кеннеди он был направлен в президента. Ричард Никсон навел его на правительство, а он выстрелил в него самого.
Всепоглощающей заботой заговорщиков — составителей «Кубинского проекта» было одно: все, что бы они ни делали, должно быть, как любил говорить Говард Хант, «правдоподобно опровергаемым» — фраза, унаследованная от администрации Эйзенхауэра. Обеспечить возможность таких опровержений стало, как ни странно, даже важнее, чем достичь успеха. Поскольку все, что бы ни предпринималось, так или иначе нарушало международное право и различные законы США (авантюры ЦРУ по осуществлению «Кубинского проекта» нарушали — помимо законодательства, регулирующего деятельность самого управления,— закон о нейтралитете, правила Федерального управления авиации и Финансового управления, таможенные и иммиграционные правила, законы полудюжины штатов), задачей первостепенной важности считалось проводить операции внутри страны таким образом, чтобы нельзя было ни проследить, ни отыскать стоящих за ними руководителей в федеральной столице.
Чтобы еще больше замаскировать свою тайную войну, ЦРУ щедро расходовало неподотчетные фонды, создавая на территории США полувоенный оперативный аппарат. Среди «крыш» и специальных агентов, задействованных ЦРУ по «Кубинскому проекту», были фирмы и частные лица, связанные с организованной преступностью и фанатиками из крайне правых полувоенных группировок. А с течением времени стало просто невозможно отделить зерна разведки от плевел уголовщины.
Несмотря на целый ряд грубейших оперативных просчетов, «Кубинский проект» оставался одной из самых строго охраняемых тайн ЦРУ. Он был так тщательно расчленен на составные части, что многие даже высокопоставленные сотрудники ЦРУ знали о нем только понаслышке. Внутри управления подразделения изолированно друг от друга выполняли отдельные части программы, не подозревая о ее существовании в целом, а вне стен ЦРУ проект был столь «правдоподобно опровергаем» в конечном звене намеренно запутанной цепи подчиненности, что отдел специальных операций ЦРУ зачастую утрачивал контроль над происходящим. «Черный кардинал» секретных операций в Лэнгли [12]мог считать, что события развиваются в одном направлении в то время, как его наемные служки, собравшись по сигналу с оружием на Сток-Айленде близ Ки-Уэста, двигались совершенно в другом. И если это абсурдное раздвоение снижало шансы на успех, то по меньшей мере существовала уверенность, что оно повышает вероятность сокрытия провала.
Эмблемой отдела специальных операций ЦРУ вполне мог бы стать череп со скрещенными костями. Интеллектуалы управления относятся к нему с некоторым презрением, считая боевиков, набранных из доживающих свой век сорви-голов заграничных спецслужб, безработных диверсантов из числа «зеленых беретов» и ищущих заработок наемников, прискорбным, но неизбежным довеском к их рыцарской профессии — разведке. Однако именно этот отдел делает для ЦРУ всю грязную работу, а грязная работа в последнее время составляет львиную долю всей деятельности управления. Такую точку зрения высказали Виктор Маркетти и Джон Маркс, авторы нашумевшей книги-разоблачения «ЦРУ и культ разведки», Они утверждают, что на секретные операции ЦРУ расходует две трети выделяемых ему государством средств — чуть менее миллиарда долларов в год (плюс пять миллиардов долларов или около того, которые расходуются на секретные операции по статьям, скрытым в бюджетах других правительственных учреждений). В проведении таких операций задействовано от 11 300 до 16 500 сотрудников ЦРУ, существование которых управление признает — сюда не входит вдвое большее число внештатных агентов, работающих по контракту, и служащих частных компаний, сотрудничающих с ЦРУ.
Диверсионная служба ЦРУ резко возросла в количественном отношении при администрации Кеннеди. Это, вероятно, отражало чисто бюрократическую потребность расширения управления в соответствии с пристрастием Кеннеди к различного рода авантюрам. Короли разведки с их классическими методами шпионажа к концу 50-х годов уступили место самолетам-шпионам и электронным средствам массового подслушивания.
Почему аппарат ЦРУ был так непомерно раздут, объяснил Ричард Биссел [13], ученый и неизлечимый прожектер, Клаузевиц [14]вторжения в Заливе свиней, Биссел охарактеризовал функции «секретных служб» ЦРУ как «усилия влиять на внутренние дела других стран тайными методами, которые иногда называют „вмешательством“». На долю Генри Киссинджера [15]выпало изобрести словесную маскировку таких «усилий». Касаясь как-то подготовленного ЦРУ по указке администрации Никсона свержения правительства Альенде в Чили, Киссинджер с нетипичной для него лаконичностью заявил: «Не понимаю, почему мы должны стоять в стороне и смотреть, как какая-нибудь страна из-за безответственности ее собственного народа становится коммунистической».
Бухгалтеры ЦРУ, конечно, хранят обет молчания. Что же касается тех скудных статистических данных о секретных подразделениях управления, которые становятся достоянием общественности, то они далеки от точности. Ведь большинство специальных агентов ЦРУ — это так называемые внештатные сотрудники, выполняющие по контракту отдельные задания и получающие вознаграждение наличными, с которых не платят налогов. Специальными агентами могут быть и сотрудники подставных учреждений («крыш»), находящихся в полном распоряжении ЦРУ, или лица, числящиеся в штатах вполне легальных корпораций и оказывающие услуги ЦРУ. Подобные меры принимаются для того, чтобы сгустить тьму неподотчетности.